Марина Богуславская - Закат их любви (СИ)

Начало

Темноволосая женщина неторопливо шла по каменным коридорам дворца столицы. Именно здесь она чувствует себя настоящей Госпожой — женой Султана и Валиде наследника. Даже верные ей прислужницы заметили, что здесь она будто засияла, вновь и вновь влюбляя в себя Султана.

Подол её любимого, расшитого драгоценными камнями платья шуршал на каждом её шаге, а синяя ткань будто переливалась своими оттенками. Тёмные глаза с присущим только ей величием уверенно смотрели вперёд — в конец каменного коридора, на тяжёлые деревянные двери, что скрывают комнаты наложниц. Ещё пара шагов — и она войдёт туда, надменно вздёрнув подбородок и слабо улыбнувшись.

— Внимание! Хасеки Махидевран Султан! — громко провозгласили охранники, открывая перед возлюбленной Султана тяжёлые дубовые двери, и пропуская её в гарем. Услышав их слова, наложницы затихли, поднимаясь со своих мест и опуская взгляд в пол, немного нагибая голову вниз.

Рыжеволосая девушка поморщилась, услышав слова охранника, и пренебрежительно цокнула языком, с неохотой подчиняясь правилам. Она не желала видеть Хасеки Султан, но она — наложница, и спрашивать у неё никто не будет. Махидевран всегда — и раньше, и ныне, и в будущем — первая женщина Султанской семьи после Валиде Повелителя.

— Вновь эта..! Неужели опять к Султану идёт? — недовольный шёпот наложницы привлёк взгляд Аги, крепкого смуглого евнуха, что, в ответ на это, лишь с недовольством посмотрел на её хрупкую фигуру.

— Александра, тише, иначе кто-то услышит, и тогда тебе не сдобровать! — пыталась остудить девушку сидящая рядом наложница, Мария, на что в ответ получила лишь несильный толчок в бок.

— Хатун, Махидевран Султан — законная жена Повелителя! Не смей о ней так говорить! — без промедления отчеканила калфа, услышав слова рабыни, и переведя на неё грозный взгляд тёмных глаз.

— Хюррем я, не Александра более! Да что вы все тыкаете своим «Махидевран Султан, что подобна хрупкой розе, своими силами заполучила благосклонность Падишаха, за что её и перевели в статус фаворитки Властителя мира, а вскоре разменяла его на статус икбал, нося под сердцем нашего шехзаде. Родив, она удостоилась чести получить титул кадины, а потом и вовсе — кадын-эфенди! И когда она стала баш-кадиной, лишь тогда получила уважение и любовь!» — лицо наложницы исказилось от недовольства и раздражения, — Я — дочь горячей вольной крови, и дом мой — бескрайние степи! Сейчас я фаворитка, пусть и одна из многих! Вот рожу Повелителю шехзаде — тогда и посмотрим, как вы будете мне упрекать! — Хюррем, поджав губы, взглянула в глаза калфы, а потом, развернувшись, ушла к себе.

Махидевран улыбнулась — зависть хатун её смешила. Весенняя роза Падишаха не воспринимала фаворитку Султана, как соперницу. Да и зачем? Вскоре Султан потеряет к ней интерес, и хатун выдадут замуж за какого-либо пашу. Если наложница, конечно, не будет носить под сердцем дитя Падишаха.

Да и сама Султана направлялась к Повелителю с радостной вестью — скоро на свет появиться ещё один шехзаде, или маленькая Госпожа. Под сердцем её развивается ещё одно дитя династии.

***

Массивная дверь, «врата Рая», отворяется, и в покои Повелителя не спеша проходит Султана — как и всегда величественно подняв голову и смотря прямо перед собой. Ясный взгляд Падишаха устремляется на светлый лик возлюбленной.

— Махидевран, моя весенняя роза, смысл моей жизни, как я рад видеть тебя! — Сулейман улыбнулся Госпоже своего сердца, чувствуя то странное, щемящее чувство в груди, — Ты пришла, когда ещё так светло, и никем не известила… Что-то случилось? Мустафа заболел?

— Что вы, Повелитель, Мустафа здоров, да хранит его Аллах… — черкешенка отвела взгляд в пол, — я принесла вам радостную весть — скоро на свет появится ещё один шехзаде, или маленькая Госпожа! — Махидевран, увидев непонимание на лице Повелителя, поспешила объяснить. — Я ношу под сердцем частичку вас, Падишах моей души.

***

Аги раздавали наложницам золото, улаживая в руки каждой по горстке золотых монет, а калфы подавали сладости — сегодня у всей столицы праздник. Хасеки Султан вскоре родит Повелителю ещё одного наследника, а значит — продолжение рода Султанской семьи, дитя Династии.

— Так вот зачем к Султану бежала! Пусть только у неё родится девочка! Или, что будет лучше, пусть она, вместе с ребёнком в её чреве, отправится к Аллаху! — в сердцах воскликнула одна из наложниц. Слова, пропитанные ядом, так и лились неустанным потоком из уст рыжеволосой рабыни, которую и без того не особо любили.

— Хюррем! Сколько раз тебе говорили держать язык за зубами, а мысли при себе? Или ты решила в мешке отправиться покорять глубины Босфора, хатун? Пусть ты и фаворитка — это не даёт тебе права что-либо говорить против Госпожи! Ещё раз такое услышу — немедля отправлю к Валиде Султан! Она тебя жалеть не будет… — шикнула на девушку калфа, с недовольством на неё взирая и поджимая тонкие губы.

Собираясь наградить калфу злобным взглядом и парой едких слов, Хюррем почувствовала головокружение. Сделав пару шагов, наложница потеряла сознание, всполошив жительниц гарема. Страх после недавней эпидемии, забравшей жизни многих, ещё не успел забыться, поэтому один из евнухов позвал лекарей, поднимая обмякшее тело с холодного каменного пола.

Пришедшие лекари констатировали неутешительный для многих факт — хатун переведена в статус икбал — беременной наложницы. Сия новость была услышана и Гюльбахар Махидевран Султан, что проходила мимо открытых дверей гарема, направляясь к Айше Хафсе Султан.

Вот теперь у весенней розы Падишаха появилась соперница — зашептались в гареме. Злые языки даже отметили — с рождением ребёнка фаворитка укрепит свой статус возлюбленной Султана, и тогда Гюльбахар будет несладко, ведь ранее она не делила Султана с кем-то столь высокого статуса. Наложницы, что сближались с Падишахом, были выданы замуж или казнены. Если фаворитка родит шехзаде — то получит титул Султаны, и ещё хуже будет, если Повелитель назначит наследным шехзаде её ребёнка.

«Мне не стоит волноваться, ибо я — Хасеки Махидевран, весенняя роза Султана Сулеймана, мать его шехзаде. Эта хатун может быть кому угодно проблемой и головной болью, но не мне!»

Но смирится с мыслью, что другая женщина подарит Султану дитя, она не смогла.

Храня надежду и борясь за жизнь

Махидевран, не обращая внимания на разговоры наложниц, вновь спешила посетить Султана. Она была взволнована, что само по себе было необычно — обычно она спокойна, и лишь иногда улыбается слабой, вымученной улыбкой — жизнь в гареме, где на твоё место покушается едва не каждая — не столь сладка, посему иногда ей не хватает сил держать ту напускную дымку уверенности и величия. Подол её платья, то и дело, запутываясь в ногах, мешал идти, но сейчас Султану не волновали такие пустяки. Вечером прошлого дня узнали все о том, что рыжеволосая фаворитка Султана, девушка славянских кровей, как и сама Султана, носит под сердцем его дитя. И одна лишь мысль об этом терзала душу Гюльбахар до глубокой ночи. Падишаха она любила искренне, и он, казалось, также страстно её любил, пока в гареме не появилась эта рабыня, что своим поведением, своим пылким нравом, привлекла внимание Султана Кануни.