Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №10 от 05.03.2013
Дело в том, что наряду с ростом промышленности шла деградация сельского хозяйства. Восьмого августа 1953 года Маленков, выступая на сессии Верховного Совета СССР с докладом «О неотложных задачах в области промышленности и сельского хозяйства и дальнейшем улучшении благосостояния народа» объявил о значительном уменьшении налогов на село, поддержке личных подсобных хозяйств (в селах, поселках, небольших городах) и, самое главное, — изменении в экономической политике, увеличении объемов финансирования легкой промышленности. Были повышены закупочные цены: на скот и птицу более чем в 5,5 раза, молоко и масло в 2 раза и т.д».
Сам комментатор итожит: «Сталин - такой же «икономист», как и наш Лука. Тот заставлял рабочих и служащих покупать гособлигации внутреннего займа, и лысый тоже начал своих дурить, потому что иностранные инвесторы не ведутся на цыгана-лохотронщика. Сталин грабил деревню, и Лука делает то же самое, чтобы в убыток продать».
В общем, по таким комментаторам совершенно понятно, почему у Лукашенко, бывшего директора совхоза, белорусская оппозиция не может вызвать ничего, кроме рвотного омерзения. Настолько эти люди далекие от того, о чем «авторитетно» блеют. Ну задали бы себе вопрос.
Крестьяне до войны и сразу после войны составляли 2/3 населения СССР, то есть они составляли 2/3 рынка СССР. Если у них забирали бесплатно все, что они вырастили, денег у них не было, то кто съедал все, что они производили, и кто покупал все товары промышленности СССР, которая и до войны была на втором месте в мире и первом в Европе?
Однако заблуждение в том, что Сталин разорял крестьян (видимо, развлекался так) займами и налогами, а благодаря сменившему Сталина на посту главы правительства СССР Маленкову крестьяне, наконец, «поели блинков», - остается. И на это заблуждение надо ответить.
Начну с того, что, разумеется, во время войны было трудно всем, однако крестьян всё же надо разделить на тех, колхозы которых война не задела, и тех, кто пережил оккупацию немцев и их отступление, сопровождавшееся практикой «выжженной земли». Ведь страна потеряла не только более 26 миллионов человек, она потеряла и треть всех тех материальных богатств, которые накопила с времен Рюрика. Положение граждан на освобожденных от оккупации территориях было настолько тяжелым, что в 1943 г., с началом освобождения оккупированных районов, правительство СССР под руководством Сталина еще раз снизило выдачу хлеба по карточкам для всех. Снизило, чтобы направить сэкономленный хлеб в эти районы и не дать умереть с голоду тем же украинским и белорусским крестьянам.
Итак, о сталинских налогах и поборах.
Давайте немного посчитаем, поскольку правда истории, как известно, записана в бухгалтерских книгах. Вместе с моим комментатором о горькой судьбе советского колхозника плачут в журнале «Вопросы истории» (№2/2002) доктор исторических наук Безнин и кандидат этих же наук Димони: «Расчет обобщающих показателей уровня эксплуатации колхозного крестьянства – задача будущих исследований. В целом можно говорить о высочайшем его уровне в период существования системы повинностей в «классическом» варианте – до середины 1950-х гг., что позволяло государству форсированно развивать экономику, но в конце концов исчерпало возможности развития ее аграрной сферы и способствовало необратимым процессам раскрестьянивания».
Правда, поскольку Безнин и Димони считают себя учеными, то плачут они, опираясь не на болтовню Рибаса, а на 141 архивный и литературный источник, и вынуждены давать множество чисел. Давайте их обсудим.
В те годы средний городской житель должен был отработать 274 дня в году (остальное – воскресенья, праздники и отпуск), за 273 дня могли и осудить. А сколько работал колхозник?
До колхозного строя, как пишет О. Платонов, средний крестьянин работал в своем хозяйстве 92 дня в году. Колхозники делили доход колхозов по трудодням. Трудодень – это не рабочий день, а определенный объем работы, норма: скосить определенную площадь, прополоть или вспахать. Передовики зарабатывали в день десятки трудодней. Тем не менее, упомянутые ученые сообщают, что даже при таком счете в 1939 г. был установлен минимум того, что нужно было отрабатывать в колхозе, – от 60 до 100 трудодней в год. Отработал их, и можешь месяцами сидеть на базаре, считаясь полноправным строителем коммунизма. Еще раз напомню, что в это время в городе могли осудить и за 20 минут опоздания на работу.
Началась война, рабочих рук стало остро не хватать на полях, а не на базарах, и минимум трудодней был увеличен аж до 100-150 трудодней в год. При Сталине шли дебаты, многим казалось, что это всё же как-то маловато, но правительство порекомендовало колхозам увеличить норму до 150 трудодней для женщин и 200 трудодней для мужчин только после смерти Сталина. Между прочим, даже война не заставила всех колхозников поднатужиться: только за 5 месяцев 1942 г. тех колхозников, кто не отрабатывал минимум трудодней, отдали под суд числом 151 тысячу, из них 117 тысяч были осуждены. Осужденные обязывались работать в своем же колхозе, но с них 6 месяцев удерживалось 25% трудодней в пользу колхоза.
И после войны не всех крестьян могли заставить отрабатывать смешную для рабочих норму. За лето 1948 г. только из РСФСР были высланы в отдаленные районы 12 тысяч колхозников за уклонение от работы. Высылались они по решению колхозного собрания. На самом деле средняя выработка на одного колхозника, скажем, в 1945 году была не 150, а 344 у мужчин, и 252 трудодня у женщин, поэтому не стану утверждать, что крестьянский труд легкий, да и в процентах все эти прогульщики и тунеядцы составляют мизерные числа, но ведь и эти-то числа тоже надо знать, прежде чем впадать в истерику, не так ли?
Теперь по поводу поборов с колхозников. В разных местностях были и местные повинности, к примеру, требовалось отработать на ремонте дорог или торфозаготовках, но государство требовало от крестьян исполнить всего две обязанности. Со своего личного участка (а при Сталине эти участки могли достигать 2 га при минимум одной корове с приплодом и одной свиноматки с приплодом) колхозник должен был заплатить денежный налог и часть продукции продать, подчеркиваю – продать государству, но по государственной цене, т.е. той, которая была уже в 10 раз выше мировой, но все же ниже базарной. Насколько это требование несправедливо? Ведь рабочие все 100% своей продукции продавали по госценам!
Какую же часть произведенной продукции государство требовало продать ему по госцене? Безнин и Димони подсчитали, что в 1948 г. средний крестьянский двор продавал государству по госцене 9% молока, 16% шерсти, 38% овчин и козлин. В 1950 году продавал 5 кг мяса из каждых 21,7 кг полученных, и 11 яиц из каждых 63,6 шт. Кажется немного, но представьте, у скольких крестьян душа болела, когда они прикидывали, что могли бы получить, продай они это количество не государству, а на базаре? Не всякий такую обиду забудет. Мои родичи об этом никогда не вспоминали, а вот знакомые Рибаса и моего комментатора – помнят.
Теперь о денежном налоге – о том, который не давал крестьянам поесть блинков. Ученые, чтобы показать степень сталинской эксплуатации, утирают слезу: «Получить хоть какие-то деньги в деревне было не просто – большая доля колхозов вообще не выдавала их на трудодни». Правильно: зачем поручать колхозному бухгалтеру продавать свою долю продукции колхоза, чтобы получить от него деньги, если сам можешь ее продать на базаре и сам получить деньги? Ведь всё, что производилось колхозом, после обязательных продаж государству делилось на трудодни: от зерна до фруктов. У колхозника пенсия была 20 рублей? А муку, мясо, сахар и прочее, что он натурой получал из колхозной кладовой, вы подсчитали?
Давайте оценим денежный налог во времена, удостоившиеся особо горького плача. В 1947 году по РСФСР этот налог составил 374 рубля в год с хозяйства. В том году картофель на рынках Москвы стоил 6 рублей за кг, Куйбышева – 5, Свердловска – 6, Харькова – 6,5. Полагаю, что в Белоруссии картофеля на приусадебном участке сажали соток 20, крестьянин не имеет права получать с сотки менее 3-х мешков (иначе ему надо срочно научиться писать книги, в которых учить других сельскому хозяйству). Итого: 60 мешков. По цене картофеля в Москве, продав на базаре чуть больше одного мешка, можно было оплатить годовой налог со всего хозяйства.
Мясо стоило в Москве 63 рубля за кг, в Куйбышеве – 50, в Харькове – 50. Продав 8 кг из 80 кг туши тёлки, тоже можно было оплатить весь налог за год и не трогать картофель. Молоко стоило в Москве 18 рублей литр, в Свердловске – 18, в Харькове – 12, продажа на базаре трёх вёдер молока (или продукции из молока) выручала деньги на оплату всего годового налога, а мясо и картофель можно было съесть самому. Но корова за год обязана дать не менее 150 ведер. Ужасная сталинская эксплуатация! Как бы колхозники жили без Маленкова!
