Борис Кагарлицкий - Сборник статей 2008гг.
Нормам, которые в целом разделяют и российская элита, и российская оппозиция.
Любопытно, что организаторы очередного протеста на Красной площади (в отличие от советских диссидентов, знавшие наверняка, что ничего серьезного им не грозит) являлись убежденными и принципиальными противниками демократического социализма. Так что логичнее им было бы возлагать цветы к могиле Леонида Брежнева в благодарность за то, что он остановил распространение по Европе ненавистной им «красной заразы».
Однако теперь, когда стрельба на Кавказе прекратилась, а громогласные политические заявления сменились высказываниями в более спокойном тоне, можно подвести некоторые итоги.
Во-первых, российская власть оказалась, в значительной мере вопреки собственной воле, вовлечена в новый виток конфликта с США - точно так же, как это было в 2003 году после начала Иракской войны. Заметим, что и тогда, как и теперь, это создавало определенные идеологические проблемы для левых, поскольку нам легче и удобнее критиковать начальство, нежели соглашаться с ним. Начальство малосимпатично, оно воплощает классового врага, которого следует постоянно разоблачить, для того чтобы развивать критическое сознание трудящихся. Как, однако, быть, если эти не слишком приятные для нас персонажи говорят то же, что и мы? В 2004 году, выступая в Москве, антиглобалист Кристоф Агитон описывал схожие проблемы, возникшие у французских левых, когда президент Ширак обрушился с критикой на политику Джорджа Буша. Однако, в конечном счете, подобный поворот событий для левых скорее выгоден. Власть, вынужденно принимая аргументы и лозунги антиглобалистского движения, делает его легитимным в публичном пространстве, готовит слушателя к восприятию более последовательных и более глубоких выводов и оценок, которые могут предложить только левые. Власть способна сформулировать вопрос, но не может дать на него ответ. Иное дело, что ответ могут дать и националисты, сторонники русского фашизма и борцы с нелегальной иммиграцией. Странное дело: именно эта публика сейчас находит себе прибежище вместе с либералами в Национальной Ассамблее. Если власть - порой непреднамеренно - открывает дорогу для левой идеологии, то либеральная оппозиция (несмотря на весь свой пафосный и, возможно, искренний антифашизм) - ультраправым группам. Положение дел несколько парадоксальное, но что есть, то есть…
Чем больше либеральная оппозиция склонна дружить с ультраправыми, тем больше криков о «фашизации», происходящей в России. Нет сомнения, что существующее государство авторитарно, но надо же знать меру: из Медведева получается такой же фашист, как из Саакашвили - демократ.
Подведем некоторые итоги. Из-за Грузии Москва в очередной раз поссорилась с Вашингтоном. Хорошая новость. Теперь Россию не примут во Всемирную торговую организацию, или, во всяком случае, этот процесс сильно замедлится. Еще одна хорошая новость: автомобильные заводы «Тойоты» и «Форда» в Ленинградской области будут работать и дальше, создавая питательную среду для развития свободных профсоюзов. Либералы в очередной раз противопоставили себя обществу, а теперь надеются вернуть популярность объединенной оппозиции за счет дружбы с крайне правыми (либеральным интеллигентам националистическое отребье кажется подлинными представителями народа).
В общем, условия политической работы для левых скорее улучшились, чем ухудшились. Хотя, разумеется, результаты этой работы будут зависеть только от нас самих.
О ВРЕДЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ КОНСОЛИДАЦИИ
По мере того, как появляются публикации, отражающие настроения, царившие в Тбилиси перед войной и сразу после неё, становится понятно, что Россия и Грузия смотрятся друг в друга как в зеркало. Такое же стремление сплотиться вокруг «своей» власти, заставляющее забыть все пороки и просчеты правящих кругов, такая же уверенность, что землю, официально принадлежащую нашему государству, можно и должно удерживать любыми средствами, не считаясь с мнением и интересами людей, на этой земле проживающих. Точно так же, как поход в Чечню считался у нас вполне оправданным, независимо от насилия и разрушений, которыми он сопровождался, так и бомбардировка жилых кварталов Цхинвала воспринималась в Тбилиси, как оправданное наказание за мятеж.
Однако между российским общественным мнением и грузинским есть одно принципиальное различие. В Грузии националистические настроения овладели всеми, и никто не решается с ними спорить. В России, какого бы градуса ни достигал патриотизм, по-прежнему слышны голоса, отстаивающие противоположные позиции. Другое дело, что «русофобские» причитания либералов и истерические вопли патриотов дополняют друг друга как два кусочка пазла. Их дискуссия не имеет ни интеллектуальной, ни моральной ценности. Но сам факт существования в общественном мнении подобных различий очень важен и показателен.
Независимо от того, насколько управляем политический процесс и авторитарна система власти, российское общественное мнение не является ни монолитным, ни тотально контролируемым. Напротив, национализм малых народов обладает поразительной способностью мобилизовать в поддержку своих ценностей всё общество, практически не оставляя ни пространства для дискуссии, ни возможности для критики и рефлексии. В советское время московская интеллигенция умилялась этнической солидарности народов Прибалтики, противопоставляя её разобщенности русских. Самым восхитительным примером считались праздники песни, на которых тысячи людей танцевали, построившись колоннами. Лично меня подобные сцены всегда пугали, заставляя вспоминать другие праздники, происходившие в другой стране в середине 1930-х годов.
Монолитность общественного мнения Грузии отнюдь не является исключением на постсоветском пространстве. В Армении вряд ли найдешь людей, способных понять позицию Азербайджана по Нагорному Карабаху. Среди турецкой интеллигенции многие люди до сих пор готовы идти в тюрьму, требуя признать факт геноцида армян, имевший место почти сто лет назад, но мне не известен ни один армянский интеллектуал, написавший что-либо уважительное о турецкой истории и культуре.
В Израиле ежегодно многие молодые люди отказываются служить на оккупированных территориях, левые политические активисты регулярно выступают в защиту прав палестинцев. Между тем в Эстонии и Литве решения, оскорблявшие чувства национальных меньшинств (будь то демонтаж «бронзового солдата» в Таллине или запрет советской символики в Вильнюсе), не вызвали сколько-нибудь заметных протестов среди «коренного» населения: обижались лишь те, кого, собственно, и хотели обидеть. Раскол населения по этническому признаку не является признаком плюрализма, он только усугубляет проблему.
Парадоксальным образом, в плане общественного мнения Россия, расколотая на сторонников и противников имперской традиции, гораздо больше похожа на Западную Европу, нежели многие из соседних с ней стран. «Постимперское» сознание делает неизбежной критику, дискуссию и рефлексию. В значительной мере это относится и к сегодняшней Украине с её раздвоенной и противоречивой культурой.
Русские могут представлять себя народом-жертвой или народом-агрессором, гордиться своей историей или стыдиться её. Мы можем испытывать смешанные чувства относительно своего прошлого и настоящего. Мы можем спорить относительно своего будущего. Всё это - черты здорового общественного организма, который, переболев национализмом, скорее всего, поправится.
Увы, этого нельзя с полной уверенностью сказать про малые страны постсоветского мира…
Специально для «Евразийского Дома»
СМЫСЛ ПОЛИТИКИ
Поразительная особенность дискуссий, которые ведутся среди левых организаций, - это постоянно повторяющийся рефрен «Мы же все равно ничего не можем сделать!» Практическая деятельность, собственно политика, остается за пределами возможностей и амбиций большинства групп, работа которых сводится к дискуссиям по теоретическим вопросам и периодическому проведению небольших пикетов. Значение этих пикетов не в том, чтобы повлиять на общественное мнение или политическую ситуацию («Мы же ничего не можем сделать!»), а в том, чтобы поддерживать среди самих активистов «дух борьбы». Поэтому организаторы зачастую даже не предпринимают усилий для того, чтобы распространить информацию о своих действиях. Достаточно повесить сообщение с фотографией на собственном сайте.
В свою очередь, политические дискуссии представляют собой вполне средневековые диспуты, целью которых является формулирование наиболее правильной с идеологической точки зрения позиции по вопросу, на решение которого никто все равно повлиять не может и даже не пытается. Потому самые безупречные и красивые решения, которыми должны любоваться знатоки (как любуемся мы решением шахматных задач), - одновременно и самые далекие от жизни. Например, вопрос о войне с Грузией предлагается решить с помощью создания Социалистической Федерации Народов Закавказья. Изящно, политически корректно и безукоризненно утопично.
