Борис Кагарлицкий - Сборник статей 2008гг.
Защищать отечественный автомобильный рынок от иностранных конкурентов требовали в начале 2000-х годов старые предприятия советского автопрома. Отечественные автомобили явно не выдерживали конкуренции перед иномарками, включая подержанные. Меры по защите рынка были приняты, а советские старые модели лучше не стали. Однако потребители отнюдь не проиграли - к нам пришли многочисленные западные компании и развернули производство здесь. Теперь они стали отечественными товаропроизводителями, так же как ВАЗ и ГАЗ. И их заводы защищены теперь таможенными пошлинами. Выиграл российский рабочий класс, который увеличился численно, повысил свою квалификацию, создал на свободные профсоюзы на этих предприятиях.
Именно стремление Москвы предотвратить быстрое разрушение своей промышленности было постоянным камнем преткновением при переговорах. Западные партнеры требовали как можно более быстрого открытия всех рынков и применения всех существующих стандартов. Это, кстати, предполагает дальнейшую приватизацию и открытие для иностранных инвесторов «сферы услуг», под которой подразумевают отнюдь не закусочные и ремонтные мастерские, а образование, здравоохранение и жилищное хозяйство. Принцип свободного рынка требует, чтобы государство прекратило субсидирование общественного сектора в этих отраслях. И в самом деле: если правительство предоставляет кому-то дешевый транспорт или доступное жилье, разве оно тем самым не ведет нечестную конкуренцию против частного предпринимателя, который стремится получить от транспортных услуг или сдачи жилья максимальную прибыль? Сдерживая рост цен, пытаясь отстаивать уцелевшие социальные права граждан, государство посягает на самое святое, что есть на этом свете - прибыль частного сектора. Другое дело, что отечественным частникам от подобной перемены ничего или почти ничего не досталось бы: не сможет он конкурировать с транснациональными корпорациями, которые все наиболее выгодные дела просто скупят.
Одним из камней преткновения стал вопрос об интеллектуальной собственности. Ее принципы у нас на каждом шагу нарушаются, к всеобщей радости потребителей. Но не надо думать, будто речь идет всего лишь о компьютерных программах и музыкальных дисках, которые мы по-прежнему беспрепятственно покупаем на пиратских ларьках (подобного рода нарушения сходят с рук и многим странам - членам ВТО). Куда серьезнее вопрос о лекарствах, которые будучи запатентованными на Западе, не могут производиться и продаваться без соответствующего разрешения. В Африке на протяжении нескольких лет продолжался скандал, вызванный запретом на производство дешевых местных аналогов дорогих западных препаратов. Разница в ценах была от 10 до 1000 раз. В ряде случаев это был вопрос жизни и смерти: люди, лишенные лекарств, не выживали, если не могли заплатить. В итоге корпорации уступили, но ВТО до последнего сражалось за их права.
Однако как быть с договорами, уже заключенными между Россией и другими странами? Ответ очень прост и его неожиданно дали сами правительственные чиновники: их можно и нужно пересматривать. Если мы за последние 10 лет заключили множество соглашений, идущих в разрез с интересами собственной страны, никто не мешает их отменить. В этом принципиальное преимущество государства, еще не ставшего членом ВТО.
Проблема в том, что российские элиты, включая правительственных чиновников, не имеют на самом деле общей позиции по этому вопросу. Точно так же, как не было полного единодушия, когда пытались вступить в ВТО, так нет реального единства и сейчас, когда от данной затеи вроде как отказались. С одной стороны, нам говорят, что мы в эту организацию в ближайшее время не собираемся вступать, с другой стороны, высокопоставленные чиновники продолжают повторять, что членство в ВТО остается нашей стратегической целью. Причем разногласия, раздирающие организацию, кризис переговоров в рамках «Доха-раунда» никак не осмысливается и даже не обсуждается с точки зрения наших собственных интересов и проблем, перспектив российской экономики.
Главная проблема ВТО, разумеется, не в том, вступит ли туда Россия. Кризис организации порожден объективными переменами, охватившими мировые рынки. В период глобального экономического подъема всем кажется, что свобода торговли открывает новые возможности. На практике это далеко не всегда так, но, по крайней мере, у некоторых стран есть шанс выиграть от всеобщего расширения спроса. Однако в периоды мирового спада, когда спрос повсеместно сокращается, большинство стран неминуемо начинает защищать свои рынки, закрывать их для иностранцев, поддерживать собственное производство. Соглашения, достигнутые в рамках ВТО, становятся проблематичными не только для России, но и для большинства других стран. Здесь и надо искать объяснение тому, что происходит на международных торговых переговорах.
Для российской промышленности было бы самоубийством добиваться подключения к системе, из которой другие страны мечтают выйти, но не знают как. Это равнозначно добровольному отказу от уникальных возможностей и преимуществ, которые - зачастую случайно - получила отечественная экономика. Кризис будет жестоким в любом случае, он в любом случае ударит по нам не менее сильно, чем по другим странам. Но зачем же самим себе усугублять проблемы.
Увы, все эти достаточно простые истины далеко не очевидны для чиновников экономического блока и обслуживающих их идеологов. А потому вопрос о вступлении или невступлении России в ВТО остается темой острых дебатов и серьезной внутриполитической борьбы.
ДОРОГАЯ МОЯ М.
Первопрестольную спасет только катастрофа
Некоторое время назад в Москву приезжали специалисты из мэрии Лондона, изучать наши транспортные проблемы. Ознакомившись со здешними пробками, англичане пришли к выводу, что проблема вполне разрешима. Надо только переставить дорожные знаки, ввести новые развороты и перенаправить транспортные потоки на некоторых улицах. Короче, никаких новых дорожных развязок строить не требуется, а надо просто научиться правильно регулировать движение. Столичные чиновники поинтересовались, во что обойдется подобная программа. Наивные англичане заявили, что никаких специальных инвестиций не нужно, все может быть сделано за счет текущего бюджета. После этого хозяева как-то сразу потеряли интерес к гостям.
На протяжении последних десяти лет мы только и успеваем растерянно фиксировать разрушения, происходящие в городе, одновременно обнаруживая повсюду новые сооружения, смысл которых зачастую так и остается для нас загадкой. Разгром исторического центра принял характер настоящего культурного бедствия, по своим масштабам сравнимого с реконструкцией Москвы, учиненной в свое время Никитой Хрущевым и Лазарем Кагановичем.
Но реконструкция столицы, проводившаяся «железным сталинским наркомом» Кагановичем, была системной, логичной и, к величайшему сожалению, необходимой. К 20-м годам ХХ века Москва оставалась одним из немногих европейских столичных городов, не подвергшихся серьезной перестройке. Она сохранила провинциальную структуру, узкие улицы, огромное количество низеньких, ветшающих, ни на что не годных зданий. Нужно было создавать систему современного городского транспорта, пробивать новые широкие проспекты, сделать план более осмысленным, строить крупные дома, куда можно вселить многочисленные министерства и ведомства, а также растущее население. Подобное происходило к концу XIX века и в Париже, и в Берлине, и в Барселоне.
Разумеется, совершенно не обязательно было крушить все подряд, как сделал Каганович. Многие исторические кварталы можно было просто не трогать. Церкви сносили не потому, что они мешали уличному движению, а потому, что они мешали политике партии. Были разрушения совершенно бездарные, продиктованные идеологическими и политическими соображениями, а то и просто богатырской удалью столичного руководства. Старые особняки выживали лишь в том случае, если они приглянулись какому-нибудь ведомству или использовались под иностранное посольство. Кварталы Замоскворечья сохранили свой исторический облик просто потому, что первоначально планировалось их снести подчистую. Не успели. Помешала война.
И все же существовал единый план, которому было подчинено и строительство метро, и прорубание новых проспектов, и расширение ключевых улиц. План этот, разумеется, был безжалостным по отношению к архитектурному и культурному наследию города. По ходу дела он корректировался, а некоторые его элементы так и остались невыполненными. В общем, однако, приходится признать, что модернизация города была необходима и оказалась успешной, хотя тех же целей можно было достигнуть с куда меньшими потерями. Этот тезис, впрочем, применим к любому мероприятию времен Сталина.
