Что натворил Бог. Трансформация Америки, 1815-1848 гг. - Daniel Walker Howe
Несмотря на независимость от высших слоев общества, американский крестьянин оставался зависимым от природы. Эту зависимость он время от времени признавал перед Богом; чаще всего ее признавала его жена. Землетрясения, произошедшие вдоль Ново-Мадридского разлома в штате Миссури зимой 1811-12 годов, самые сильные из когда-либо зафиксированных в Северной Америке, вызвали религиозное оживление. Преобладающие версии протестантизма проповедовали суровую мораль и самоконтроль. Такая строгая религия не
42. Вторичная литература по этому вопросу огромна. См. James Kloppenberg, "The Virtues of Liberalism," JAH 74 (1987): 9-33; Joyce Appleby, Liberalism and Republicanism in the Historical Imagination (Cambridge, Mass., 1992).
43. Об этом взгляде см. Jon Butler, Becoming America (Cambridge, Mass., 2000); Joyce Appleby, Inheriting the Revolution (Cambridge, Mass., 2000).
В нем развивались традиционные высокие искусства - музыка, живопись и скульптура. Она способствовала грамотному чтению Библии, широкому участию в принятии решений и чувству равенства среди мирян. Однако "членство" в церкви часто было тщательно охраняемой привилегией, и гораздо больше людей посещали службы, чем достигали полного членства. Характерный для Америки религиозный праздник урожая, День благодарения, распространился из Новой Англии, где он отмечался с колониальных времен, в другие части молодой республики. (С другой стороны, большинство протестантов избегали празднования Рождества как католического искажения христианства)44.
Уважение к религиозным традициям напоминает нам о том, что в культуре этих американцев было меньше индивидуализма, чем в экономической деятельности. Хотя отдельные супружеские семьи вели собственное хозяйство, большинство людей считали себя членами местной общины. Обычно они жили в общинах с другими людьми своего происхождения. Евроамериканцы уже представляли самые разные слои населения, особенно разнообразными были среднеатлантические штаты, где проживали значительные голландские, немецкие и шведские меньшинства. Горные шотландцы по прибытии иногда все еще говорили на гэльском языке; немцы сохраняли свой язык на протяжении многих поколений в своих четко очерченных анклавах. Иммигранты из Ирландии, как правило, пресвитериане из Ольстера, часто селились в отдаленных местах Аппалачей, поскольку ранее прибывшие претендовали на более благоприятные места. (Хотя позже их стали называть "шотландцами-ирландцами", в то время они чаще всего называли себя ирландскими протестантами). В районах, где доминировали белые, оставшиеся коренные американцы, как правило, жили в собственных деревнях. Помимо этнической принадлежности, общими узами, связывающими местные общины, была религия. Квакеры и баптисты хотели жить там, где они могли бы отправлять религиозные обряды вместе с другими людьми своего вероисповедания. В Новой Англии все еще преобладали потомки пуритан семнадцатого века, их характерные деревни были сосредоточены на "зелени" и конгрегационном доме собраний. Этих людей правильно называть "янки" - термин, который южане стали применять ко всем северянам, а иностранцы - ко всем американцам45.
Помимо священника, местная община обеспечивала и других специалистов, таких как кузнец, кладовщик и мельник. В некоторых местах она также предоставляла общие пастбища и школу.
44. James Penick, The New Madrid Earthquakes (Columbia, Mo., 1976); Malcolm Rohrbough, The Trans-Appalachian Frontier (New York, 1978), 152; Nylander, Our Own Snug Fireside, 261-76.
45. Дональд Акенсон, Ирландская диаспора (Торонто, 1996), 253-54; Эдвард Грабб, Дуглас Баер и Джеймс Кертис, "Истоки американского индивидуализма", Канадский журнал социологии 24 (1999): 511-533.
Соседи торговались друг с другом и время от времени участвовали в коллективных работах, таких как возведение сараев или лущение кукурузы. Их готовность прийти на помощь (если, скажем, загорится здание) служила примитивным видом страховки. Институты местного самоуправления в целом напоминали демократию свободных землевладельцев - в явном виде это проявлялось в городских собраниях Новой Англии. Но внутри небольших общин консенсус возникал чаще, чем разделение мнений. Местное давление на конформизм мнений было значительным. Простые люди обычно относились к чужакам с подозрением, особенно к тем, кто претендовал на статус элиты46.
При всей политической свободе, которую американские институты и идеология обещали взрослым белым мужчинам, на практике жизнь большинства из них была дисциплинирована и ограничена экономическими потребностями суровой окружающей среды и культурными ограничениями маленькой общины. Вместо "свободы" от требований, возможно, правильнее было бы считать, что американский крестьянин обладает "агентностью", то есть способностью целенаправленно действовать во имя достижения целей. Цели могут исходить от семьи, общины, религии или личных амбиций47.
В Америке 1815 года сеть грунтовых дорог соединяла семейные фермы с близлежащими городами или доками на судоходных реках. Эти "проселочные дороги" были не более чем колеями, замусоренными валунами и пнями, грязными во время дождя, пыльными в сухую погоду и часто непроходимыми. Местные власти якобы привлекали окрестных крестьян для работы на дорогах во время сельскохозяйственного спада. Такой нерадивый труд под неумелым руководством не приводил дороги в состояние, превышающее самый необходимый минимум. Хотя по этим дорогам можно было доставлять сельскохозяйственную продукцию на несколько миль на местный рынок или в хранилище, они были безнадежны для дальних поездок. Большинство дальних путешествий и торговли осуществлялось по воде, что объясняет, почему большинство городов были морскими портами - Цинциннати на реке Огайо и Сент-Луис на Миссисипи были заметными исключениями. В 1815 году перевозка тонны товара на повозке в портовый город из тридцати миль вглубь страны обычно обходилась в девять долларов; за ту же цену товар можно было переправить за три тысячи миль через океан.48
46. Существует множество прекрасных исследований отдельных сообществ. Например, Джон Брук, "Сердце Содружества" (Нью-Йорк, 1990); Джон Фарагер, "Шугар Крик" (Нью-Хейвен, 1986); Рэндольф Рот, "Демократическая дилемма" (Кембридж, Англия, 1987); Роберт Гросс, "Сельское хозяйство и общество в Конкорде Торо", JAH 69 (1982): 42-61.
47. Эта идея более подробно рассматривается в книге Джеймса Блока "Нация агентов" (Кембридж, Массачусетс, 2002).
48. Джордж Роджерс Тейлор, Транспортная революция (Нью-Йорк, 1951), 15-17, 132-33.
Хотя в 1815 году в атлантическом мире наступил мир, расстояние оставалось для американцев "первым врагом", как и для жителей средиземноморского мира XVI века.49 Если выразить расстояние в терминах времени путешествия, то тогда страна была гораздо больше, чем сейчас. В 1817 году путь из Нью-Йорка в Цинциннати, расположенный по другую сторону Аппалачей, занимал девятнадцать дней. Путешествие по воде всегда было быстрее; плывя вдоль побережья, можно было добраться из Нью-Йорка в Чарльстон за восемь дней.50 Во время войны британская блокада перекрыла прибрежное сообщение, и американцам пришлось полагаться на сложные сухопутные маршруты. Медленное передвижение ограничивало связь и торговлю, затрудняя получение новостей, управление полевыми армиями из Вашингтона
