Ирина Михутина - Украинский Брестский мир
Глава 3.
РАЗВИТИЕ КОНФЛИКТА МЕЖДУ СОВНАРКОМОМ И ПРАВИТЕЛЬСТВОМ УКРАИНСКОЙ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РАДЫ
Совнарком готовит передачу в Киев украинских исторических реликвий, а члены Украинской секции ВЦИК излагают требования Генерального секретариата как условия установления его отношений с Совнаркомом. – Разгром калединцами ростовского Совета и разоружение неукраинских частей в Киеве – причины ультиматума Совета народных комиссаров правительству Украинской центральной рады. – Провал Всеукраинского съезда Советов в Киеве. – Советские отряды через Харьков направляются на борьбу против калединских войск, а Петлюра приказывает украинизированным частям остановить у Петрограда движение советских войск на юг. – Попытка урегулировать отношения Петрограда и Киева при посредстве Украинского революционного штаба Петроградской краевой войсковой рады. – Арест членов штаба. – «Детективная» история Ф. А. Мишуровского. Посредничество делегатов Второго Всероссийского крестьянского съезда: большевистское руководство готово удовлетворить все требования генеральных секретарей за отказ Центральной рады от поддержки донской контрреволюции. – Совет народных комиссаров направляет своего представителя для переговоров в Киев: Василюк сомневается, а Троцкий верит в успех этой миссии. – Пропаганда Украинского революционного штаба в Петрограде. – Всеукраинский съезд Советов в Харькове. – Образование нового центра власти на Украине.
Поза непризнания советского правительства, с самого начала заявленная властями Украинской народной республики, определила отсутствие между ними обычных каналов межгосударственных отношений. Для контактов как связующее звено использовалась Ставка Верховного главнокомандования, но, взяв курс на создание Украинского фронта, генеральные секретари первым делом объявили о разрыве связи со Ставкой.
Народные комиссары, напротив, начали с демонстративно дружелюбного акта, приняв постановление о передаче Киеву украинских исторических ценностей («знамен, пушек и булавы», вывезенных в Петербург при Екатерине II), и намеревались обставить это событие соответствующим пропагандистским сопровождением. Было намечено «передачу реликвий сделать в торжественной форме народного праздника перед Преображенским собором с участием войсковых частей… вместе с реликвиями передать украинцам особо изготовленную грамоту» того содержания, что ВЦИК Советов возвращает трофеи как память о славной борьбе украинцев за свободу {1}.
Для устройства праздника создавалась комиссия из трех представителей ВЦИК, в том числе одного – от Украинской секции (секция состояла из трех членов), сотрудников комиссариатов просвещения, по национальным и по военным делам, ведомства дворцов и музеев, а также представителей Петроградской краевой войсковой рады, руководимой Украинским революционным штабом (официальной задачей этой рады было формирование на месте украинизированных воинских подразделений).
С последней организацией у Совета народных комиссаров отношения не сложились. В подготовительных материалах к протоколам заседаний правительства об этом сказано так: представители Петроградской украинской войсковой рады «просили, чтобы передача была сделана в их руки, однако в мандате этих представителей не была предусмотрена сама передача и не было обращения к Совету Народных Комиссаров как к законной верховной власти в России. Ввиду этого, а также и резкой формы, в которой представители Рады вели дальнейшие переговоры с народными комиссарами, принята следующая резолюция: „Председатель Совета Народных Комиссаров и народные комиссары по иностранным делам, по просвещению и по делам национальностей, заслушав постановление особой комиссии по передаче украинскому народу его реликвий, а также протест Украинского революционного штаба, постановили: дальнейшие переговоры о сроке и порядке передачи реликвий вести с Украинской фракцией ЦИК и официальную передачу осуществить в руки доверенного лица этой фракции“». Информацию об этом намечено было опубликовать 1(14) декабря 1917 года {2}.
Переговоры же с Украинской секцией ВЦИК начались, и, как видно, не только о реликвиях. Из не полностью сохранившейся записи более позднего разговора по прямому проводу члена Украинской секции левого эсера П. Г. Василюка с генеральными секретарями в Киеве следует, что 3(16) декабря (датировка – по содержанию) Украинская секция «в категорической форме» выдвинула перед СНК вопросы, очевидно, предложенные генеральными секретарями, с тем чтобы «вопрос о Раде был немедленно поставлен на повестку дня, чтобы до ночи. Утром, – подытожил Василюк результат этого напористого демарша, – вместо ответа на запросы фракция получила копию ультиматума» {3}.
Какие именно в тот день были поставлены вопросы, Василюк не уточнил. Скорее всего те, что в дальнейшем, в очередном разговоре с Киевом по прямому проводу, он перечислил. Среди них – вопрос о признании Генерального секретариата высшим краевым органом Украины, о взгляде Совнаркома на предложение Генерального секретариата «организовать государственную власть на федеративных началах из представителей самоопределившихся народов и областей… Сибири и Украины, Дона и Кубани, Белоруссии, Великой России, Финляндии, Молдавии и др.», о том, справедливы ли слухи о подготовке Советом народных комиссаров военного похода, чтобы «силой заставить свободный украинский народ подчиниться центральной власти в Петрограде».
К этим политическим требованиям было добавлено множество более частных претензий: по поводу посылки на Украину продовольственных комиссаров для закупки продуктов, о направлении Государственным банком денег непосредственно стачечным комитетам железнодорожников, а не Генеральному секретариату и игнорировании других финансовых заявок последнего, о препятствиях в переброске украинизированных воинских подразделений и так далее. «Все это, – говорилось в перечне вопросов, – может вынудить Центральную раду порвать отношения с народными комиссарами, прекратить снабжение продовольствием Великой России и немедленно приступить к выпуску денег УНР» {4}.
Этот подписанный председателем Украинской секции ВЦИК Кереченко и секретарем Василюком запрос с угрозами «порвать отношения… и прекратить снабжение продовольствием», а также неуместное предложение о федерации, особенно – о федерации с Доном, по-видимому, только подлил масла в огонь. Большевистское руководство остро восприняло только что произведенное в Киеве разоружение неукраинских частей и провозглашение Украинского фронта. К этому добавилось, что как раз накануне калединские войска после семидневных ожесточенных боев с Красной гвардией Ростова выбили ее из города и разгромили ростовский Совет. Петроград, при всей полярности политических симпатий его жителей, был потрясен этим прологом к разыгравшейся в дальнейшем трагедии братоубийственной Гражданской войны. Зинаида Гиппиус, отнюдь не сочувствовавшая большевикам, в те дни систематически заносила в свой дневник: «30 ноября, четверг. На Дону – кровь и дым. 4 декабря, понедельник. На Дону кровавая бойня. Неизвестно, кто одолеет» {5}.
Большевистскому же руководству было ясно, что разгром ростовских сторонников советской власти открывал калединцам путь в глубь Донецкого бассейна и далее на север. Остановить их было невозможно, минуя те территории, которые Центральная рада провозгласила украинскими. Потому после упомянутого ранее обсуждения ситуации правительством 2(15) декабря, на следующий день (как раз когда Василюк с товарищами потребовали незамедлительного ответа на свой перечень вопросов), Совнарком вновь вернулся к украинским делам.
Протокол заседания СНК, начавшегося в 1 час дня 3(16) декабря, свидетельствует о большой спешке: «Выпустить особый меморандум [к] Украинскому народу и послать Раде ультиматум. Поручить комиссии (Ленин, Троцкий, Сталин) составить проект ультиматума и представить его в это же заседание. Вопрос о меморандуме обсудить совместно с текстом ультиматума» {6}. В шесть часов вечера сведенный вместе «Манифест к украинскому народу с ультимативными требованиями к Украинской Раде» авторства Ленина и Троцкого был единогласно утвержден участниками заседания {7}. Документ был составлен в том стиле, о котором профессиональный дипломат Г. В. Чичерин с сожалением писал летом 1918 года: «Несчастье в том, что Троцкий любит театральное громоверженство… и проявляет ультравоинственность… А Ильич любит решительность, беспощадность, ультиматумы и т. д.» {8}.
В «Манифесте», с одной стороны, декларировалось признание Украинской республики и ее права отделиться от России (со ссылкой на пример отделившейся Финляндии), а с другой – заявлялось о непризнании Украинской центральной рады из-за ее «двусмысленной, буржуазной политики» – подавления советов, дезорганизации фронта несанкционированным перемещением украинизированных частей и поддержки кадетско-калединского заговора. Документ с требованиями из трех пунктов заменить эту политику на противоположную завершался предупреждением: в случае неполучения удовлетворительного ответа «в течение 48 часов Совет Народных Комиссаров будет считать Раду в состоянии открытой войны против Советской власти в России и на Украине» {9}.
