Николай Яковлев - Неизвестный Рузвельт. Нужен новый курс!
Свои ревизионистские взгляды Браудер изложил в ряде работ. Водной из них, увидевшей свет в конце 1943 года, он писал: «Если Джон П. Морган поддерживает англо-советскую коалицию и готов с ней солидаризироваться, я, как коммунист, готов в этом пункте протянуть ему руку и бороться совместно с ним». Браудер практически сказал то, что проповедовал Рузвельт. «Одно из главных устремлений Рузвельта, – отмечал У. Фостер, – заключалось в том, чтобы предотвратить самостоятельные политические действия рабочего класса, и в войну, с благословения Браудера, он весьма преуспел в этом»54. Хотя профсоюзы выросли – к 1945 году в АФТ и КПП насчитывалось около 14 млн. человек, усилиями ревизионистов была ликвидирована компартия как самостоятельная организация.
Браудеристы в «интересах национального единства» в мае 1944 года распустили Компартию США, превратив ее в политико-образовательную ассоциацию. Между тем в этот момент численность партии достигла 90 тыс. членов, и были все основания ожидать, что она вышла бы из войны «крепкой организацией, насчитывающей, по крайней мере, 150 тыс. членов»55.
В разгар антифашистской войны монополистическая буржуазия и ее агентура обезглавили рабочее движение в США. Лозунги классовой борьбы усилиями браудеристов подменялись призывами к «национальному единству». Так велась своего рода морально-политическая подготовка в США накануне вступления американских войск во Францию.
На рассвете 6 июня 1944 г. американские солдаты высадились на побережье Нормандии и наконец вступили в бой с фашизмом. Вероятно, многие из них верили, что вооруженный народ сражается с диктаторами, отстаивает демократию – то дело, за которое вот уже три года боролись советские люди.
В тот час, когда солдаты головного эшелона десанта зацепились за побережье, Франклин Д. Рузвельт выступил по национальной радиосети. Он произнес не речь, а прочитал молитву, написанную вместе с дочерью Анной. «О, всемогущий Боже, – читал президент, – наши сыновья, гордость Нации, сегодня совершают великий подвиг за сохранение нашей Республики, нашей религии, нашей цивилизации. Им нужно Твое благословение… Некоторые из них никогда не вернутся. Обними тех, Отец, и прими их, твоих героических слуг, в твое царство… О, Боже, дай нам веру, дай нам веру в Тебя, веру в наших сыновей, веру друг в друга, веру в наш единый крестовый поход… С Твоим благословением мы возобладаем над нечестивыми силами врага… Аминь».
Антифашистскую войну Рузвельт в соответствии со своими убеждениями квалифицировал крестовым походом. Командующий союзными войсками Д. Эйзенхауэр, выпуская после войны свои мемуары, так и озаглавил их: «Крестовый поход в Европу».
Главнокомандующий вооруженными силами США Рузвельт верил, что американские солдаты в Европе выполняют великую миссию. В том же 1944 году он говорил: «Мы не вступим в сделку с нацистскими заговорщиками, не оставим им и тени контроля, тайного или открытого, над властью. Мы не оставим им никакой военной мощи или потенциальной военной мощи… Германский народ не будет порабощен. Объединенные Нации не занимаются такими делами. Но немцам придется заслужить место среди миролюбивых и законопослушных наций. И при их восхождении по крутой дороге мы позаботимся, чтобы им не помешал вес оружия. Мы надеемся, что они навсегда будут освобождены от этого бремени».
Для выполнения хотя бы части этой программы требовалось время, а третье президентство ФДР истекало в январе 1945 года.
11 июля 1944 г. Ф. Рузвельт сообщил, что, хотя он хотел бы вернуться к частной жизни, он готов, «как хороший солдат», остаться на своем посту, если «так прикажет главнокомандующий всеми нами – суверенный народ Соединенных Штатов». Гитлер, понукая своих командующих отбить вторжение во Францию, видел в этом, помимо прочего, средство не допустить переизбрания ФДР, который «при удаче кончит где-нибудь в тюрьме».
X
С зимы здоровье Рузвельта медленно, но неуклонно ухудшалось. Он таял на глазах, исхудал, все чаще и чаще на лице появлялось выражение отрешенности. Поток дел не приносил ему прежней радости. О беспощадном времени напоминали близкие люди. В декабре 1943 года умер С. Макинтайр. Мисси Лихэнд боролась с недугом в Нью-Йорке. Гопкинс, вышедший из госпиталя, очень ослабел и мог работать лишь два-три часа в день. Брешь в кружке советников в какой-то мере заполнил С. Розенман, с 1943 года он оставил свою должность в суде в Нью-Йорке и неотлучно находился при ФДР. Дочь Анна также постоянно работала с отцом.
Но здоровье! Никто, включая президента, не понимал, что сокрушающие обязанности, которые он выполнял с величайшим прилежанием, подтачивали его силы. В преддверии избирательной кампании личный врач Рузвельта Макинтайр передал в печать заявление. «Его вес – на восемь-девять фунтов меньше оптимального. Откровенно говоря, я бы хотел, чтобы он набрал несколько фунтов. Со времени Квебека он не бывал в бассейне, но теперь возобновит плавание. Он великолепный пловец, и вода придаст ему бодрости. В результате он сможет ходить, а в воде – делать нужные упражнения.
У него нет никакого органического заболевания. Он в отличной форме, выполняет за день гигантский объем работы. Слухи о его скверном здоровье понятны во времена выборов, однако они неверны».
Кто мог оспаривать мнение личного врача, тем более возведенного во время войны в ранг вице-адмирала. Но все же… Иной раз Рузвельт засыпал во время разговора, как-то задремал, подписывая документ, перо покатилось по бумаге. Порой терял нить разговора. Макинтайр был всего-навсего отоларинголог. В конце марта на семейном совете постановили запереть ФДР в госпиталь, где он сроду не бывал, и провести обследование специалистами. Он кротко повиновался. Кардиолог Г. Брюн был потрясен – сердце увеличено, высокое давление. Сердечно-сосудистая система в угрожающем состоянии. Сократить курение – с двух пачек сигарет он уже дошел до полутора, теперь лимит – не более пяти-шести сигарет в день. Коктейль только за обедом и никак не вечером. И отдых. На что Рузвельт охотно согласился, не без задней мысли.
С 8 апреля по 7 мая Ф. Рузвельт отдыхал в великолепном имении Б. Баруха в Южной Каролине. Там, полностью отрезанный от мира – в доме, где жил ФДР, не было даже телефона, – он немного восстановил свои силы. Люси была неподалеку и навещала президента, отрывая время от находившегося при смерти престарелого мужа (он скончался в середине 1944 г.). Элеонора, как обычно, пребывала в неведении о визитах Люси. Она на день заехала к Рузвельту, нашла, что «Франклин выбрал самое лучшее место для отдыха», и стремглав – в Вашингтон. За гостеприимство Баруха пришлось пострадать – он почти весь месяц был в имении, досаждая президенту разговорами. Правда, финансовый магнат обладал житейской сметкой и сделал все, чтобы принимать должным образом Люси.
Пока президент находился в отпуске, вашингтонская печать распространяла дикие слухи о состоянии его здоровья. Одни газеты утверждали, что президент перенес инсульт, другие – что он впал в слабоумие. Из «надежных» источников сообщали: среди врачей, пользовавших президента, два психиатра. Республиканцы заявляли. «62-летнему инвалиду нельзя вверять функции президента». От себя они выставили энергичного 42-летнего губернатора штата Нью-Йорк Т. Дьюи.
Летом 1944 года ФДР втайне завязал сношения с У. Уилки. Розенману, действовавшему в качестве посредника между ними, президент сказал: «Я думаю, что пришло время для демократической партии избавиться от реакционных элементов с Юга и привлечь к себе либералов из республиканской партии, а Уилки – лидер этих либералов». Рузвельт предполагал завершить реорганизацию партии к 1948 году. Ибо, заключил он, «нет никакого сомнения, что реакционеры в нашей партии охотятся за моим скальпом». Уилки согласился56. Оба решили вернуться к вопросу после выборов. Уилки до них не дожил.
ФДР не собирался продолжать после войны «новый курс», поэтому предлагать переизбрать Г. Уоллеса представлялось ему неуместным. Рузвельт остановил свой выбор на сенаторе Г. Трумэне, известном своим «практицизмом» и консервативными взглядами. Его Рузвельт негласно одобрил кандидатом в вице-президенты.
Боссы партийной машины горячо одобрили выбор ФДР по причинам, о которых он не мог догадаться. Они сошлись во мнении, что ФДР не доживет до конца четвертого срока, вице-президент, избранный в 1944 году, неизбежно будет президентом57. На Трумэна в предвидении ожидавшегося после войны демократического подъема можно было положиться. Тем временем на конвенте в Чикаго Трумэн, пребывавший в блаженном неведении о планах президента, поддержал в вице-президенты Дж Бирнса. Не бездействовал и Уоллес, получив 430 голосов при первом же туре голосования. Конвент в Чикаго был первым, за которым ФДР не наблюдал вплотную. В Чикаго шумел конвент, а главнокомандующий был занят делом: с высокой скалы в Калифорнии наблюдал за маневрами – высаживался десятитысячный десант. Когда ему доложили о поведении Трумэна, ФДР велел передать: «Если он хочет взорвать демократическую партию, пусть продолжает, но он, как и я, знает, в сколь опасном положении находится мир». Трумэн, «самый упрямый миссурийский мул»58, как иной раз именовали его в партии, повиновался. Остается открытым вопрос – понял или ему уже успели растолковать – речь идет о президентстве. 20 июля конвент выдвинул кандидатуру Трумэна в вице-президенты.
