Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия - Сергей Мохов
Оссуарий, то есть специальное хранилище для костей, в парижских катакомбах, куда были перенесены останки людей с закрытого кладбища Невинных
Кладбища являлись серьезным источником дохода для приходского клира. Семьи покойных вносили постоянные пожертвования на деятельность храма. Поэтому приходы стремились хоронить покойников из как можно более обеспеченных семей и как можно большее их количество. Чтобы привлечь богатые семьи, храм или монастырь стремился обзавестись мощами святых, тем самым повышая свой социальный и символический статус. В итоге это приводило к повышению количества захоронений, а значит, и пожертвований и все это при минимальных затратах. Довольно эффективная бизнес-модель.
Финансовый ресурс, которым были кладбища, часто становился причиной конфликтов и даже открытого противостояния между монастырями и приходами. Например, в 1392 году монахи Абингтонского монастыря в Англии разогнали похоронный кортеж с телом богатого аристократа, направлявшийся для захоронения на кладбище местной церкви, чтобы заставить родственников отвезти тело в монастырь. Чуть позже они выкопали 67 трупов наиболее знатных фамилий из приходских могил и перезахоронили их на территории своего кладбища. В 1298 году Уильям IV де Бошан, граф Уорик, по совету францисканского монаха Джона Олни пожелал быть захороненным не на территории центрального Вустерского собора, как это было принято у местной аристократии, а на погосте францисканской церкви. Летописцы упоминают, что, когда пришло время, тело покойного Уильяма IV было пронесено монахами по городу буквально как «военный трофей» — настолько францисканцы были рады заполучить труп графа и обеспечить себе и постоянный доход. В 1152 году, когда местный отшельник по имени Вулфрик умер в небольшой деревушке в Хаслбери, об этом сразу прознали монахи из находившегося по соседству монастыря. Они попытались выкрасть его тело. Однако их атака была весьма успешно отбита священником Осбертом и нанятой им бандой местных головорезов (Christopher 1998: 80–88). В Тулузе монахам с помощью активного маркетинга и продвижения своих кладбищ удалось получить под свой контроль более половины всех проводимых похорон, а в английском Норвиче — около трети, что вызвало недовольство местного клира (Tanner 1984:95). Схожие истории происходили и в Италии, где местному епископату и приходским священникам составляли активную конкуренцию монашествующие ордена (Strocchia 1992). Надо полагать, что подобные конфликты случались во всех регионах средневековой Европы.
Я не буду подробно разбирать характер взаимоотношений между епископатом, приходами и монастырями, скажу только, что каждая из церковных единиц стремилась создать свое собственное кладбище, а затем сохранить его под своим управлением именно с целью извлечения прибыли. Это простой рыночный механизм: каждая церковная община стремилась сопровождать своих прихожан от рождения до Страшного суда, получая за это постоянный доход (Christopher 1998: 80–88).
Современному человеку может показаться, что средневековые кладбища представляли собой довольно печальное зрелище: торчащие из земли кости, отсутствие индивидуальных могил, жуткие санитарные условия, да к тому же еще и криминальные разборки местных священников. Действительно, вопросами благоустройства кладбищ церковь не очень интересовалась. Гораздо большее значение имел не визуальный облик захоронений, а сама локация захоронения и поддержание его сакрального статуса. Родственники умершего человека готовы были платить большие деньги за упокоение останков в статусном месте: поближе к алтарю, на территории знаменитого прихода, рядом с мощами почитаемого святого и т. д. Средневековые кладбища не слишком отличались друг от друга, чего нельзя сказать о средневековых похоронах.
Похороны под управлением церкви
На протяжении десяти веков церемониал христианских похорон серьезно менялся. Если в ранние Средние века похороны были достаточно скромными и по-христиански аскетичными, то уже в позднее Средневековье траурные мероприятия состояли из шествий, молебнов, заупокойных месс и т. д. (Paxton 1990:203). Как правило, церемониалы погребения знатных особ были куда разнообразнее, чем у простолюдинов. Похороны являлись демонстрацией статуса семьи погребаемого. Например, чем выше был статус покойного, тем ближе место его захоронения располагалось к алтарю и тем больше людей участвовало в похоронном шествии.
В Средние века похороны еще не являлись полноценным рыночным благом, но за них, конечно, нужно было платить. Плата взымалась за копку могилы, за услуги пономаря и певчих, за процессию и за само место погребения. Все эти услуги предоставляла церковь, местный приход или монашествующий орден — оплата за погребение рассматривалась как пожертвование (Bassett 1992). Бесплатные похороны тоже были, но представляли собой настолько жалкое зрелище, что даже самые бедные люди стремились скопить хоть какую-то сумму, дабы не быть погребенными голышом в общей яме.
Как правило, технически похоронами ведал специальный человек при приходе. В Англии он носил название секстона. Зачастую это было не лицо духовного звания, а светский человек, отвечающий за имущество церкви: колокола, утварь, хозяйственные принадлежности и т. д. Слово sexton происходит от средневекового латинского слова sacristanus, означающего «хранитель священных предметов». В английский язык это слово вошло через англо-нормандский, где имело форму segrestein с тем же значением. Секстон отвечал не только за колокола и утварь, но и за копку могил и содержание церковного погоста. Практически во всех европейских странах существовали аналоги секстонов. Например, в германоязычных странах они назывались kuster. Сходные должности были и в еврейских общинах — их именовали «габбай». Во многих сельских регионах Европы, где сохраняется сильная религиозная община, секстоны до сих пор отвечают за поддержание порядка на церковных погостах.
Портрет Роберта Скарлетта, самого известного секстона в английской истории, до сих пор висящий на стене в соборе города Питерборо. Автор неизвестен
Одним из самых знаменитых секстонов Англии был Роберт Скарлетт, или, как его еще называли, Старый Скарлетт. Он умер в 1594 году в возрасте 98 лет, проработав большую часть своей жизни могильщиком в соборе города Питерборо. Его портрет помещен над западной дверью этого великого собора XII века. За свою долгую карьеру он похоронил двух королев: жену Генриха VIII Екатерину Арагонскую и королеву Шотландии Марию Стюарт. Существует легенда, что именно Скарлетт стал прообразом могильщика в шекспировском «Гамлете». Знаменитый диалог двух могильщиков из этой пьесы происходит именно между Секстонами. В оригинале могильщики названы gravedigger, но в трагедии один из могильщиков говорит о себе: «О, здесь на датской земле я тружусь секстоном уже 30 лет» («Why, here in Denmark: I have been sexton here, man and boy, thirty years») (акт 5, сцена 1).
Таким образом, секстой — это одна из первых секулярных профессий похоронной сферы. Секстоны отвечали не за ритуальные практики, а за хозяйственную часть, при этом получая оплату за свой труд. По функции они приближались к современным похоронным распорядителям.
Точной информации о существовании других
