Джон Куиггин - Зомби-экономика. Как мертвые идеи продолжают блуждать среди нас
Эти тенденции наиболее отчетливо проступают в США, но они налицо во всех англоговорящих странах. По крайней мере до начала глобального финансового кризиса те же тенденции, по-видимому, действовали и в более эгалитарных обществах Европы и Японии.
В политическом отношении провал теории «обогащения сверху вниз» может привести к возрождению классовой политики, смерть которой была возвещена в эпоху рыночного либерализма. Вопиющее несоответствие между политикой жесткой экономии, неизменно сопровождающей фазу восстановления, и огромным, безоглядным расточительством финансовой элиты на стадии подъема породит политическую атмосферу, в которой такое выражение, как «богачи-лиходеи»,[114] больше не будет выглядеть эксцентричным анахронизмом.[115]
Пока не существует политического движения, которое хотя бы отважилось – не говоря уже о том, чтобы было способно, – мобилизовать широкие массы на поддержку программы по перераспределению дохода. Отвращение к политикам, сломя голову бросившимся спасать банковскую систему, нашло другой выход – путаную и злобную демагогию «Движения чаепития», которым манипулируют как раз те, кто и является настоящим виновником всеобщего недовольства.
Вместе с тем все большую поддержку получают меры, направленные на защиту отдельных людей и семей от угроз и последствий неравенства, порожденных рыночным либерализмом. В качестве примера можно привести программу льгот на лекарства, отпускаемые по рецепту врача, которая была введена при Джордже Буше-младшем. Хотя программа льгот была настоящим эльдорадо для фармацевтических компаний, она отвечала реальным потребностям общества.
Также следует приветствовать постоянное продление пособий по безработице в условиях глубокой и продолжительной рецессии. Система, при которой выплата пособий прекращается через шесть месяцев, доказала свою бесполезность в борьбе со все возрастающей несправедливостью рынка труда.
Куда развернутся события в США, во многом будет зависеть от того, что ждет реформу здравоохранения, одобренную Конгрессом в марте 2010 года, – успех или провал. На момент написания этих строк ее будущее оставалось неясным. Однако, как показывает история, реформы подобного рода, хотя и были предметом жарких споров, все же находили в итоге общее одобрение.
В других развитых странах также возникла озабоченность по поводу неравенства и социальной незащищенности. Правительство «новых лейбористов» в Великобритании постепенно отказывалось от своей предыдущей политики, прозванной «тэтчеризмом с человеческим лицом», в пользу повышения налогов для лиц с высокими доходами и расширения государственных услуг. Таким образом удалось замедлить, но не остановить стремительный рост неравенства, который был налицо в период предыдущего правительства консерваторов.
Переломный момент политической дискуссии в Австралии наступил, когда в 2004 году премьер-министр от консерваторов Джон Говард признал, что «общество желает увеличения инвестиций в инфраструктуру и человеческий потенциал, и я думаю, мнение по этому вопросу в обществе изменилось, причем даже среди самых ярых сторонников экономического рационализма».[116]
Время покажет, приведет ли крах финансового сектора и бизнес-элиты, вызвавший глобальный финансовый кризис, к формированию устойчивой политической поддержки требований о более справедливом распределении. Я же, вместо того чтобы рассматривать проблемы политической стратегии, сосредоточу свое внимание на том, как экономисты должны ставить вопросы и отвечать на них после краха теории «обогащения сверху вниз».
Экономическая наука, неравенство и справедливость
Крах теории «обогащения сверху вниз» означает, что перед экономистами стоит множество каверзных вопросов.
Важнейшие из них – почему и как в эпоху рыночного либерализма произошло столь сильное увеличение неравенства, а также почему оно произошло в первую очередь в англоговорящих странах. Рост неравенства уже не удастся оправдать тем, что это естественная реакция рынка на некие неопределенные изменения в структуре экономики, как это обыкновенно делалось в эпоху рыночного либерализма.[117] Глобальный экономический кризис подорвал веру в то, что рыночные доходы различных групп населения в точности отражают их предельный вклад в экономику.[118]
Политика государства и институциональные изменения эпохи рыночного либерализма почти всегда вели к повышению неравенства. Регулирование корпораций было устранено, а вся мощь государства обратилась против профсоюзов. Шкалы налогообложения стали более плоскими. Основные источники дохода богатых, в том числе удорожание активов, наследование имущества и дивиденды, облагались по все более низким ставкам. Корпорации соревновались, кто больше заплатит своим топ-менеджерам. И на самой верхушке эффект «обогащения сверху вниз» действительно работал. Заоблачные зарплаты директоров корпораций способствуют огромному росту оплаты труда других топ-менеджеров и существенному повышению заработка главных специалистов, тогда как зарплата рядовых работников стагнирует или снижается.
Но не до конца ясно, какие именно составляющие рыночного либерализма внесли наибольший вклад в рост неравенства, как политические меры взаимодействовали друг с другом и с окружающими общественными процессами. Чтобы ответить на эти вопросы, экономистам и представителям других общественных наук придется преодолеть узкое понимание неравенства как денежного явления. Нам нужно изучить взаимодействие между экономическими, политическими, социальными и психологическими процессами, поскольку все они оказали влияние на рост неравенства и экономической нестабильности.
Важность связей между видами неравенства – в доходах, здоровье, образовании и политической власти – становится очевидной благодаря работам Мэрмота и других исследователей. Но связь между экономическими переменными, такими как неравенство в доходе, и показателями личного и социального развития, разумеется, очень запутанная. Многим очевидно, что неравенство – это плохо, гораздо труднее понять, почему именно.
Все приведенные выше рассуждения лишь предваряют основной вопрос: как остановить рост неравенства и восстановить более эгалитарное общество эпохи «великого сжатия»? Некоторые меры, такие как возврат к прогрессивной налоговой системе, лежат на поверхности.
Но даже эти очевидные меры столкнутся с реалиями политической системы, в которой политическая власть сконцентрирована в руках у богатых. Исследование Центра за ответственную политику показало, что в 2008 году около двух третей членов Сената США были миллионерами. Сходные тенденции прослеживаются и в других странах.
Совершенствование налоговой системы – сравнительно простая мера. Можно не сомневаться, что снижение числа охваченных профсоюзами работников сыграло существенную роль в увеличении неравенства по рыночным доходам, не говоря уже о том, что у менеджеров оказались развязаны руки, и они могли наращивать свою власть и привилегии. Но как можно остановить падение? Этот и многие другие вопросы ждут нашего свежего взгляда на проблему.
Литература для дополнительного чтения
О метафоре прилива, который «поднимает все лодки», можно прочитать в ряде работ: [Bai, 2007; Kennedy, 1963; Sperling, 2005], а также в Википедии [Wikipedia, 2010].
Термин «великое сжатие» впервые встречается в статье Голдин и Марго [Goldin, Margo, 1992] и становится широко известен благодаря Кругману [Krugman, 2009b; Кругман, 2009]. В большей части работ этого автора идеалы эгалитарного, опирающегося на широкий средний класс общества эпохи «великого сжатия» защищаются от критиков – раньше преимущественно левого, теперь почти исключительно правого толка. Манци оправдывает неравенство как источник экономического динамизма [Manzi, 2010]. В работе исследователей из Кембриджа [Gordon, Dew-Becker, 2008] можно найти подборку данных по неравенству в США, а также некоторые международные сопоставления.
Данные по показателям неравенства взяты из обзоров [CIA, 2009; Easton, 1999; European Anti-Poverty Network, 2009; United Nations, 2010], данные по несостоятельности физических лиц – из [American Bankruptcy Institute, 2010], а по изъятию жилья банками – из [RealtyTrac, 2010]. В статье Фишера рассказывается, как менялись методы оценки неравенства в США [Fisher, 1992]. Цифры по размерам финансового сектора взяты из данных [Bureau of Economic Analysis, 2010], а по размерам дефицита бюджета Великобритании – из данных [House of Commons, 1994]. Остальные данные по США взяты из [U. S. Census…].[119]
Книга Ванниски [Wanniski, 1978], которую журнал National Review внес в список 100 наиболее влиятельных книг XX века, содержит теорию «двух Санта-Клаусов» и другие доводы в пользу низких налогов. Экономика предложения обосновывается в книге Лаффера с соавт. [Canto, Jones, Laffer, 1982]. Наилучшее представление о теории «новой налоговой восприимчивости» дается в работах Линдси [Lindsey, 1987] и Фельдстайна [Feldstein, 1995]. Ее эмпирическое опровержение проделано Голсби [Goolsbee, 1999].
