Хью Томас - Подъем Испанской империи. Реки золота
Пока он отсутствовал, в колонии действительно случилась беда. Припасы, которые обещал адмирал, так и не прибыли. В Ла-Изабелле кончалась еда, ситуация в Сибао была еще хуже. Урожай культур, привезенных из Испании, разочаровывал. Многие испанцы – возможно, до половины людей Маргарита, умерли от сифилиса, подхваченного от индейских девушек{582}. Диего Колон был непопулярен – он едва умел говорить по-испански. Вдобавок к заявлениям о его некомпетентности ходили байки о призраках, которые снимали свои шляпы вместе с головами, приветствуя еще оставшихся в живых изголодавшихся поселенцев{583}. Индейцы также страдали из-за того, что испанцы бродили по округе, похищали женщин и еду. Хотя бывали интересные моменты – например, когда один из индейцев предложил Маргариту двух черепах в обмен на «разные стеклянные бусины». Маргарит впоследствии отпустил черепах, поскольку на всех бы их не хватило, а один он есть не хотел{584}. Чуть позже он решил покинуть Сибао и направиться в Вега-Реал, находившийся лишь в тридцати милях от Ла-Изабеллы, намереваясь либо подчинить себе тамошний совет, оставленный Колумбом для управления поселением, либо стать его членом. Маргарит, как бы это ни было невероятно, стал лидером тех, кто настаивал на гуманном обращении с индейцами, как с существами, обладающими душой{585}.
Так или иначе, индейцы взбунтовались. Форт, строившийся на излучине реки Яки между Сибао и Ла-Изабеллой, подвергся нападению, двенадцать испанцев были убиты. Это было первое серьезное сражение на колумбовой Эспаньоле. Конечно же, из Ла-Изабеллы выступил карательный отряд, и многие индейцы попали потом на рабские рынки.
Единственной хорошей вещью, которую Диего Колон сделал во время своего правления, было строительство в Ла-Изабелле водяной мельницы, которая стала перемалывать пшеницу, посеянную в прошлом году, хотя ручей, на котором она стояла, был чересчур слаб.
Наконец, 24 июня, из Испании прибыл Бартоломео Колон с тремя каравеллами. На них были провизия и другие припасы, а также арагонский вельможа Мигель Диас де Аукс и, возможно, Хуан Понсе де Леон, который во время второго путешествия сначала прибыл на Индийские острова, затем вернулся в Испанию вместе с Торресом, и вот теперь прибыл назад. Диас де Аукс, который родился в Барбастро, был, наверное, первым арагонцем, достигнувшим Индийских островов. Он происходил из семьи, известной своими заслугами на государственном поприще. Он приходился родственником Хуану де Коломе, влиятельному королевскому секретарю, который составил «Capнtulaciones» для Колумба в 1492 году{586}. Впоследствии он сыграет важную роль в истории Эспаньолы.
Бартоломео немедленно отобрал руководство колонией у своего младшего брата Диего. Хотя испанцев это и не удивило, многие из них были раздосадованы вмешательством генуэзцев. Однако Бартоломео был намного лучшим управленцем, чем его старший брат Христофор, – и почти таким же хорошим моряком. Он был также великолепным картографом. К нему были настроены враждебно не из-за этих качеств. Это было последствием его критического отношения к национальной гордости{587}.
Прибытие Бартоломео Колона совпало с возвращением в Ла-Изабеллу Маргарита с его людьми, включая мятежных рыцарей. Это означало немедленное столкновение между двумя группировками оголодавших людей – причем людям Маргарита приходилось есть диких собак, которых они нашли на острове. Бартоломео попытался убедить рыцарей помочь ему достроить водяную мельницу, которую начал сооружать его брат, – но рыцари сочли это делом ниже своего достоинства. Они также считали, что их драгоценных лошадей нельзя заставлять работать на мельнице. Было ли это обыкновенным столкновением между итальянцами, которые были заинтересованы в технологическом развитии, и испанцами, которых интересовало сохранение чести? Хуже всего было то, что Маргарит, несмотря на то, что он командовал армией Сибао, не был в итоге приглашен в состав Колумбова совета{588}.
Поэтому неудивительно, что через несколько недель, пока Колумб все еще болел, а Бартоломео Колон все еще командовал, в середине сентября 1494 года Маргарит вместе с требовательным и раздражительным отцом Бойлем наконец-то «дезертировал». Захватив три корабля, на которых прибыл Бартоломео Колон, они отплыли домой, в Кастилию. Отчасти, как они говорили, причиной этому была жестокость адмирала (ранее он повесил за дезертирство арагонца Гаспара Ферриса), а отчасти – проблемы с продовольствием. «Главной проблемой был голод», – писал Лас Касас{589}. Это было тогда, когда, также по словам Лас Касаса, люди в Ла-Изабелле стали говорить: «Пожалуйста, Господи, забери меня в Кастилию!»{590} Маргарит и его люди взяли с собой нескольких монахов, которые прибыли в колонию в 1493 году, и нескольких рыцарей (трое из которых умерли), в итоге не оставив в колонии ни одного священника – лишь одного монаха, бедного каталонского отшельника фрая Рамона Пане.
Те испанцы, которых Маргарит оставил в Сен-Томасе или Сибао, разбрелись по различным индейским общинам. В результате, как писал Фернандо Колон, «каждый из них шел туда, куда хотел, отнимая у индейцев имущество и женщин и нанося столько вреда, что индейцы решили мстить за себя всем испанцам, если число их было мало. Таким образом касик Магдалены, Гуатигана, убил десять христиан и тайно приказал поджечь хижину, где находились сорок больных…»{591}.
Единственным хорошим известием было то, что фрай Рамон Пане удачно обращал индейцев в новую веру. Сначала он направился в крепость в области, названной Колумбом Магдаленой (позднее ею управлял кастилец по имени Артеага), где находились обращенные в христианскую веру слуги касика Куанобокона, умершего смертью мученика{592}. Пане стал крестным отцом одного из касиков, Гуаикавану, окрещенного Хуаном. Затем он направился в Ла-Консепсьон, где испанским капитаном был Хуан де Айяла и где он наставлял касика Гуарионекса в христианской вере. Гуарионекс поначалу был хорошим учеником, но затем отказался, и Пане попытался обратить касика по имени Мавиатуэ, семья которого дружно заявляла, что они желают стать христианами. Но Гуарионекс помешал этому{593}. Данная экспедиция показала, что обращение в христианство, возможно, могло оказаться альтернативой завоеванию. Доклад Пане был первым литературным произведением, написанным в Америках{594}.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
В нашем переводе мы будем использовать традиционное для отечественной историографии «латинизированное» написание королевских имен: Фердинанд, а не Фернандо и т. д. (Прим. перев.)
2
Перевод Г. Муравьевой. Приводится по: Макиавелли Н. Избранные произведения. М.: Художественная литература, 1982. (Прим. перев.)
3
Центральная часть Франции, район Парижа. (Прим. ред.)
4
До первой половины XVI века испанские короли носили титул «высочество», титул «величество» был введен Карлосом I (Карлом V Габсбургом). (Прим. перев.)
5
Легенда о происхождении слова «sclav» (раб) от «slav» (славянин) не имеет исторического подтверждения и, очевидно, родилась в Австро-Венгрии во второй половине XIX века. (Прим. ред.)
6
Ниже автор именует их то по-английски, то по-испански, причем создается впечатление, что слово «мыса» он периодически опускает – поэтому не всегда понятно, имеются в виду острова или сам полуостров Кабо-Верде, Зеленый Мыс. (Прим. ред.)
7
Фиолетово-красный краситель, лакмус. (Прим. перев.)
8
«Образ мира» (лат.).
9
Пер. Д. Самойлова. (Прим. перев.)
10
Заметим, что в данном случае европейцы располагали крайне устаревшей информацией: последний Великий хан (то есть император из монгольской династии Юань) был свергнут еще за полтора века до описываемых событий. (Прим. ред.)
11
Так у автора; очевидно, имеются в виду выходцы из фламандских владений Испании – Бельгия как государство и географическое обозначение возникла три с лишним века спустя. (Прим. ред.)
Комментарии
1
Tr. L. P. Harvey, Islamic Spain 1250–1500, Chicago 1990, 219.
