Хью Томас - Подъем Испанской империи. Реки золота

Так что Охеда с пятнадцатью своими людьми отправился пешком. Он прошел шестьдесят миль в сторону места, ныне известного как городок Сан-Хосе-де-лас-Матас. Удача улыбнулась ему и его спутникам: когда они вернулись, их доклад был более чем оптимистичным, «куда ни посмотришь в этом месте, всюду найдешь золото». Охеда много говорил о «большом количестве золота в трех-четырех местах». Альварес Чанка замечтался и написал домой, что «наши правители теперь могут считать себя самыми богатыми и процветающими во всем мире, поскольку никто никогда не видел и не читал ни о чем подобном. Во время следующего путешествия корабли привезут столько золота, что те, кто об этом услышат, будут ошеломлены»{530}. Похоже, исследователи наконец-то нашли то, что им было необходимо больше всего: притягательность золота возбуждала воображение людей того времени настолько, что сегодня это невозможно передать.

Микеле Кунео написал, что «гонка за золотом была истинной целью путешествия Колумба»{531}. Он вспоминал, что адмирал говорил монархам, что может найти на Эспаньоле столько золота, сколько есть железа в Баскских землях. Кунео также говорил, что несмотря на то, что первое путешествие Колумба в глубь острова в 1494-м было очень тяжелым, «жажда золота вливала силу в наши тела и души»{532}. Фернандес де Овьедо, историк, который в то время был лишь пажом при дворе инфанта Хуана, позднее писал о большей части конкистадоров, которых он знал:

«Это не те люди, которые хотят обратить индейцев в христианство или обосноваться на этой земле. Они пришли лишь за золотом или каким-либо иным богатством, каким бы способом оно ни давалось. Для них честь, честность и мораль – второстепенные ценности по сравнению с этой целью, и ради нее они идут на обман, убийство и совершают бесчисленные преступления…»{533}

Но конкистадоры жаждали золота не столько ради обогащения, как средневековые мусульмане или христиане. Те желали не абстрактного признания и не богатства, а самого желтого металла. Один из современных историков однажды сказал об этом так: «Золото было прекрасным стимулом для путешествия в Индии, но вот мечта о личной карьере… это был стимул посильнее…»{534}

2 февраля 1494 года Антонио де Торес, один из агентов монархов на Эспаньоле, кому Колумб собирался поручить командование крепостью Изабелла, отправился домой в Испанию с двенадцатью экспедиционными кораблями (оставив Колумбу пять), забрав с собой формальный меморандум, или письмо от адмирала, письмо от Альвареса Чанки и самого Альвареса Чанку, а также золота на 30 000 дукатов, немного корицы, перца, дерева, нескольких рабов-индейцев и шестьдесят попугаев. Торрес также взял с собой несколько сотен тех, кто отправился в экспедицию в 1493 году и разочаровался в ней. Скорее всего именно это путешествие принесло в Старый Свет сифилис – первый неприятный подарок от Нового Света Старому{535}.

Меморандум Колумба монархам представлял собой бессвязный документ, в котором говорилось, что Охеда и Хинес де Корвалан (которые были среди тех, кто возвращался в Испанию) нашли «реки золота». Он объяснял, что тоска по дому, о которой Торрес наверняка заявит, была вызвана переменой климата по прибытии на новую территорию. Колумб также объяснял, что он посылает домой рабов-каннибалов, чтобы их высочества передали их в руки тех, кто сможет научить их испанскому языку. Колумб красноречиво говорил, что каннибалы могут стать оплатой за скот и другие припасы, которые, как он надеялся, будут каждый год поступать из Кастилии, поскольку эти рабы хотя и дикари, но хорошо сложены («люди, подходящие для цели»). Он был полностью уверен, что если бы они могли избавиться от своей «первобытности», они могли бы стать лучшими рабами на свете. К тому времени он говорил об «индейцах» без всякого смущения{536}.

В этом письме также имелось признание, что некоторые его ожидания – насчет золота, климата и индейцев – оказались несколько завышены. Но даже тогда Колумб предсказывал, что в будущем остров можно засеять пшеницей, тростниковым сахаром и виноградом и что домашний скот из Кастилии будет здесь прекрасно плодиться и размножаться. Он просил прислать рабочих из ртутных шахт Альмадены – людей, которые были бы заинтересованы в долгосрочной работе. Он жаловался на нарушение субординации рыцарями, на их отказ отдать лошадей ради целей экспедиции, также заявляя, что казначей, Хуан де Сория, в последний момент подсунул на корабли плохих лошадей, и Колумб уже не смог их проверить. Колумб не знал, что говорить о рыцарях: с одной стороны, они были нужны ему, чтобы защищать лагерь Изабеллы, но, с другой стороны, он не хотел, чтобы они считали себя неподвластными ему.

Итак, мы видим несчастного адмирала, безуспешно пытающегося справиться с проблемами управления на суше, к которому он был совершенно неспособен. Он желал вернуться в море, которое считал своим.

Глава 11

«Материк, а не остров»

Кажется, что это – материк, а не остров{537}.

12 марта 1494 года Колумб сам направился вместье с пятью сотнями человек исследовать то, что он называл «золотой страной» Эспаньолы{538}. Он направился в Пуэрто-де-Сибао (возле нынешнего Сан-Хосе-де-лас-Матас) и Сен-Томас, что на реке Ямико. Все дееспособные люди, которые не были необходимы для охраны тех кораблей, что остались от флота, ехали или шли вместе с Колумбом. Условия были суровыми, но «желание заполучить золото придавало им сил и бодрости»{539}. Индейцы выступали в качестве вьючных животных, неся на себе вещи и оружие, а также помогая тем, кто не мог переплыть две реки.

Королевский казначей Берналь Диас де Писа к тому времени уже успел поругаться с Колумбом – скорее всего не понимая того, что «золота мы не получим без траты времени и сил, и без некоторых лишений»{540}. Захватив два корабля, он собирался отправиться в Испанию, как только Колумб направится в глубь острова 12 марта. Но он так и не отплыл из порта, поскольку вместе с несколькими «сообщниками» был посажен под арест Диего, братом Колумба, как предатель{541}.

В поход в глубь острова Колумб взял с собой не только свою команду пехотинцев, но и так называемую необходимую кавалерию – скорее всего это означало, что он согласился взять с собой нескольких рыцарей, а значит, хоть и неохотно, но выделив фураж, необходимый для их лошадей{542}.

Колумб достиг, как он надеялся, волшебного золотого Сибао через четыре дня, 16 марта. Место оказалось каменистым и негостеприимным, но омываемым реками. Обнаружив некоторые признаки присутствия золота, он решил основать форт в месте, которое он назвал Сен-Томас{543}. Каталонец Педро де Маргарит и фрай Бойль, представители как Короны, так и церкви, были назначены местными управляющими – впервые по взаимному согласию. Кунео докладывал, что во время путешествия обнаружилось несколько предателей, но они сами выдали друг друга, и адмиралу не составило труда расправиться с ними. Некоторых выпороли, другим отрезали уши, третьим носы. Кунео также писал, что «один очень сильно пожалел о содеянном»{544}, поскольку Колумб «одного арагонца, Гаспара Ферриса, повесил».

Затем 29 марта Колумб вернулся в Ла-Изабеллу. Двумя днями позднее, 1 апреля, сюда прибыл посланник от Маргарита, который сказал, что «соседи-индейцы бежали» и что король Каонабо, кажется, собирался напасть на крепость. На следующий день Колумб отправил в Сен-Томас 70 вооруженных человек{545}. Похоже, он воспользовался ситуацией, чтобы избавиться от некоторых рыцарей, готовых бросить ему вызов. Колумб также приказал Маргариту схватить касика Каонабо, которого он теперь считал виновным в смерти испанцев в Навидаде. Захватить его должен был один из людей Маргарита, Контрерас, который должен был ублажать касика, а затем внезапно схватить его. Маргарит отказался в этом участвовать – но не по моральным убеждениям, а потому что это деяние могло дурно повлиять на отношения индейцев и испанцев в целом. Так что через неделю, 9 апреля, Колумб послал в Сен-Томас дополнительное подкрепление, состоявшее из всех здоровых людей, что у него оставались, за исключением мастеровых и чиновников, – примерно 360 человек и 14 оставшихся рыцарей. Командиром был красавец Алонсо де Охеда, а Луис де Арриага – его помощником.

Для Маргарита это было понижением в должности, хотя его и попросили организовать экспедицию по острову. Это делало его ответственным за провиант для пяти сотен человек, для которых он стал, по словам современного историка, «капитаном голода»{546}. Маргарит должен был «разведать эти места и познакомиться с населением». Он «должен был хорошо обращаться с индейцами и заботиться о том, чтобы им не причиняли вреда и зла, а также чтобы они не были захвачены против их воли. Их необходимо уважать и охранять, дабы они не подняли мятеж». Но если бы они взбунтовались, тогда им следует отрезать носы и уши, «поскольку это те части, отсутствие коих невозможно скрыть»{547}. Колумб приказал Маргариту сделать так, чтобы «испанского правосудия боялись»{548}. Если испанцы не могли купить еду, она должна была быть реквизирована «как можно более честно».