О положении вещей. Малая философия дизайна - Вилем Флюссер
Мы напали на след Предвечного (благословен Он, и благословенно имя Его!), стащили у Него Его фирменные рецепты и теперь умеем готовить лучше. Но так ли уж это ново? О чем там говорилось в мифе о Прометее и похищении огня? Может быть, мы только мним себя сидящими за компьютером, а в реальности оказываемся прикованными к скале? И может быть, птицы уже навострили клювы, чтобы полакомиться нашей печенью?
Взгляд дизайнера
1991
В «Херувимском страннике» есть строфа, которую я позволю себе процитировать по памяти: «Два ока у души: на мир глядит одно, / Другое же затем, чтоб вечность зреть, дано» [14]. (Тот же, кому важна верность цитаты, да отыщет ее сам и поправит меня.) Что касается первого ока, то с изобретением подзорной трубы и микроскопа его взгляд приобрел существенное техническое подспорье. На данный момент мы обрели способность глядеть на мир гораздо шире, проникновеннее и яснее, чем даже мог себе вообразить Ангелус Силезиус. С недавних пор у нас даже есть возможность сжимать время до одного-единственного мига, чтобы увидеть всё и сразу на экране телевизора. Что же касается взгляда другого ока, зрящего в вечность, то первые шаги в направлении его технического оснащения предпринимаются лишь в последние годы. Это нам бы и хотелось рассмотреть в данном сочинении.
Способность узреть вечность в череде времен и запечатлеть увиденное появилась в арсенале человека самое позднее в третьем тысячелетии [15]. Взобравшись на месопотамские холмы, люди вглядывались вдаль, туда, где располагалось устье реки, учились предвидеть засуху и разливы и чертили на глиняных табличках линии, обозначавшие направление будущих каналов. В те времена этих людей звали пророками, но мы бы, скорее, назвали их дизайнерами. Данное различие в оценке способностей «второго ока» чрезвычайно важно. Люди, населявшие Древнюю Месопотамию, как и подавляющее большинство людей, населяющих наш мир сегодня, были убеждены, что подобный взгляд позволяет узреть будущее. Если кто-то берется за строительство оросительных каналов, то это значит, что он может предвидеть, как в будущем будут течь воды. Со времен становления греческой философии, однако, среди более или менее образованных людей утвердилось мнение, что этот взгляд направлен не в будущее, а в вечность. Он видит не то, как впредь будет пролегать русло Евфрата, но общую форму русел рек. Не будущую траекторию полета ракеты, но общую форму всех траекторий, по которым тела движутся в гравитационных полях. Вечные формы. Вот только современные образованные люди не до конца сходятся во мнении с греческими философами.
Если следовать учению Платона (у которого взгляд «другого ока» носит название «теория»), то в череде мимолетных явлений мы способны узреть вечные, неизменные формы («идеи») в том виде, в котором они существуют на небесах. Согласно этому, в третьем тысячелетии до нашей эры в Месопотамии происходило следующее: некоторые люди оказались способны узреть стоящие за течением Евфрата теоретические формы и запечатлеть их. Таким образом, их можно назвать основоположниками теоретической геометрии. Обнаруженные ими формы – к примеру, треугольник – суть «истинные» формы (в греческом языке понятиям «истина» и «открытие» соответствует одно и то же слово – «aletheia»). Но в то время как они зарисовывали эти треугольники на глиняных табличках, они допустили некие ошибки. Положим, сумма углов у нарисованного треугольника не была равна в точности 180°, хотя в теории это должно быть именно так. Ошибки эти были допущены геометрами при переходе от теории к практике. Именно этим и объясняется то, что ни одна оросительная система и ни одна ракетная установка в принципе не могут функционировать абсолютно правильно.
Сегодня мы смотрим на вещи несколько иначе. Если говорить коротко, мы больше не верим в то, что мы можем «открыть» треугольник, и, скорее, полагаем, что «изобретаем» треугольник. На наш взгляд, люди, населявшие Древнюю Месопотамию, сконструировали формы наподобие треугольника, чтобы иметь некий способ вычисления того, как будет пролегать русло Евфрата, и сопоставляли эти формы с реальным руслом до тех пор, пока одна из них не подошла. Галилей не «открыл» формулу расчета ускорения, но «изобрел» ее: он перебирал одну формулу за другой, пока наконец одна из них не оказалась соответствующей реальной картине падения тяжелых тел. Согласно этому, теоретическая геометрия (так же, как и теоретическая механика) – это дизайнерский шаблон, который мы применяем в качестве мерила, чтобы лучше постичь явления окружающего мира. Данная версия звучит более правдоподобно, чем предлагаемая нам Платоном вера в небесные идеи, однако в реальности с ней крайне некомфортно существовать.
Если так называемые законы природы представляют собой наше изобретение, тогда почему траектории течения Евфрата и полета ракеты определяются именно этими, а не какими-то другими формулами (что могло бы иметь место с той же вероятностью)? Допустим, что вопрос о том, вращается ли Земля вокруг Солнца или Солнце вокруг Земли – это всего лишь вопрос дизайна. А вот то, что брошенные камни падают – тоже вопрос дизайна? Иными словами, если мы больше не верим, как Платон, в то, что дизайнер всех явлений находится на небесах и может быть постигнут посредством теории, а скорее полагаем, что мы сами являемся дизайнерами явлений, то почему же тогда явления имеют именно ту форму, которая им присуща, а не ту, которую нам бы хотелось? К сожалению, от этого некомфортного ощущения мы в данной работе избавить читателя не в силах.
При этом, однако, не может быть подвергнуто никакому сомнению, что формы, будь они изобретены нами или всего лишь открыты, будь они созданы небесным или земным дизайнером, являются вечными – то есть существуют вне времени и пространства. Теоретически сумма углов треугольника всегда составляет 180°, неважно, постигли ли мы это через небесную форму или изобрели сами, сидя за чертежным столом. А если мы искривим столешницу нашего чертежного стола и примемся чертить неевклидовы треугольники с другими суммами углов, то и такие формы тоже окажутся вечными. Взгляд дизайнера
