Михаил Заборов - История крестовых походов в документах и материалах
19. «А на каком условии?», — произнес дож. — «На любых условиях, сказали послы, какие бы вы им ни предложили или присоветовали, лишь бы они могли их исполнить». — «Конечно, сказал дож, это большое дело, которое они у нас попросили, и кажется, что они имеют в виду важное предприятие; мы вам дадим ответ через восемь дней от сегодняшнего дня. И вы не удивляйтесь, если срок [так] велик; ибо следует много поразмыслить о столь великом деле».
20. В срок, который им назначил дож, они вернулись во дворец. Все слова и речи, которые были там сказаны и произнесены, я не могу вам их передать; но заключение совещания было таково: «Сеньоры, сказал дож, мы сообщим вам решение, которое мы приняли, [прежде, чем] сумеем склонить наш Великий совет[373] и всю общину земли [нашей] одобрить его; а вы посоветуйтесь друг с другом, чтобы узнать, можете ли согласиться [на это].
21. Мы поставим грузовые суда[374] для перевоза четырех тысяч пятисот коней и девяти тысяч оруженосцев, а в кораблях[375] — четырех тысяч пятисот рыцарей и двадцати тысяч пеших воинов. И условие для всех этих коней и этих людей будет такое, что они получают прокорм на девять месяцев. Вот что мы по меньшей мере сделаем на том условии, что нам заплатят с каждого коня четыре марки и с каждого человека две [марки].
22. И все эти условия, которые мы вам разъясняем, мы исполним в течение одного года, считая со дня, когда мы отплывем из гавани Венеции, чтобы послужить богу и христианству, в каком бы то месте ни было. Общая сумма этого расхода, только что указанного, составляет девяносто четыре тысячи марок.
23. А вот что мы сделаем сверх того: мы поставим от себя пятьдесят вооруженных галер[376] из любви к богу[377], на условии, что до тех пор, пока наш союз будет существовать, от всех завоеваний, которые мы сделаем, будь то земли или деньги, на море или на суше, половину получим мы, а другую — вы. Теперь посоветуйтесь-ка, можете ли вы это выполнить и принять»[378].
24. Послы вышли; и они сказали, что сообща переговорят об этом и ответят им назавтра. Они совещались и проговорили [всю] эту ночь и, наконец, пришли к согласию принять [предлагаемые условия]; и на следующий день они пришли к дожу и сказали: «Государь, мы согласны заключить этот договор». А дож сказал, что он поговорит об этом со своими людьми, и к чему он придет, даст им о том знать.
25. На утро [следующего] третьего, дня[379], дож, который был человеком мудрым и могущественным, созвал свой Великий совет; и совет состоял из сорока мужей, мудрейших в стране. Своим умом и талантом, который был у него весьма велик и весьма хорош, он склонил их [к тому, чтобы] одобрить и пожелать [выполнить] [его] предложение.
Сначала он их склонил таким образом, потом сто, потом двести человек, потом тысячу, пока все не согласились и не одобрили. Наконец, он созвал, по крайней мере, сразу десять тысяч в церкви св. Марка[380], красивейшей из всех, какие только существуют; и он им сказал, чтобы они выслушали обедню св. духа и молили бы бога просветить их насчет просьбы, с которой к ним обратились послы. И все весьма охотно исполнили это.
26. Когда окончилась обедня, дож отправил к послам и предложил им просить униженно весь народ, чтобы он согласился на утверждение этого договора. Послы явились в церковь. Их внимательно рассматривали многие люди, которые их никогда не видали.
27. Жоффруа Виллардуэн[381], маршал Шампани, по соглашению с другими послами и с их одобрения взял слово и сказал им: «Сеньоры, самые высокие и могущественные бароны Франции послали нас к вам; они заклинают вас проникнуться жалостью к Иерусалиму, находящемуся в порабощении у турок, и [они просят], чтобы вы, ради бога, согласились сопутствовать им и помочь им отомстить за поношения, причиненные Иисусу Христу. Обратились же они к вам, ибо знают, что ни один народ на море не имеет такого могущества, как вы и ваш народ. И они повелели нам припасть к вашим стопам и не подниматься, пока вы не согласитесь на их просьбу и не сжалитесь над Святою землею за морем».
28. Тогда шесть послов склонились на колени, проливая обильные слезы, и дож и все другие всхлипывали, плача от жалости, и восклицали в один голос, воздев высоко руки, и говорили: «Мы согласны, мы согласны!» И затем поднялся столь великий шум и грохот, что, казалось, проваливается земля.
29. И когда этот великий шум успокоился и [успокоилась] эта великая жалость, столь великая, что подобной никто не видал никогда, добрый дож Венеции, который был человеком мудрым и доблестным, взошел на кафедру, и говорил народу, и сказал ему [так]: «Сеньоры, посмотрите на честь, которую оказал вам бог; ведь лучшие люди на свете оставили без внимания все другие народы и ищут вашей помощи, чтобы вместе [с вами] совершить столь великое дело, как освобождение нашего господа».
30. Слова, которые сказал дож, были столь хороши и прекрасны, что я не умею вам их передать. Однако конец дела был таков, что определили изготовить на следующий день грамоты, и они были составлены и переписаны. Когда они были изготовлены, на совете было разъяснено, что поход будет направлен в Вавилон[382], потому что с этой стороны турок можно было уничтожить скорее, нежели из какой-нибудь другой страны. А всем было объявлено, что отправятся за море[383]. Тогда был великий пост[384], [и постановили], что через год со дня св. Иоанна[385], который был в 1202 году от воплощения Иисуса Христа, бароны и пилигримы должны быть в Венеции, а корабли [должны быть] готовы ко времени их прибытия [туда].
31. Когда грамоты были изготовлены и скреплены печатями, их отнесли к дожу в большой дворец, где находился Великий совет и Малый совет. И когда дож вручил эти грамоты послам, он преклонил колено со слезами и клялся над святым Евангелием честно соблюсти соглашения, которые были [начертаны] в грамотах, и то же [сделал] его совет, который состоял из сорока шести особ[386]. И послы, в свою очередь, поклялись держаться своих грамот и что они доброй верой выполнят клятвы своих сеньоров и свои [собственные]. Знайте, что при этом много было пролито слез жалости. И сразу же одна и другая стороны отправили своих послов в Рим к папе Иннокентию, чтобы он утвердил этот договор; и он сделал это весьма охотно.
32. Тогда послы заняли в городе пять тысяч марок серебра и вручили их дожу, чтобы начать постройку кораблей. Затем они простились, чтобы вернуться в свою страну, и они ехали несколько дней, от одного места к другому, пока не прибыли в Пьяченцу, [что] в Ломбардии. Там они разделились: Жоффруа Виллардуэн, маршал Шампани, и Алар Макеро направились оттуда прямо во Францию, а другие пошли в Геную и в Пизу, чтобы узнать, какую подмогу окажут они Заморской Земле[387].
Geoffroi de Villehardouin. La conquete de Constantinople. Т. I. Ed. E. Faral. Paris, 1939, p. 30—34.
Из записок Робера де Клари «Завоевание Константинополя»
I. Здесь начинается история тех, кто завоевал Константинополь; мы расскажем вам, кто они были и по каким причинам туда направились. Случилось так, что в это самое время святой отец Иннокентий был папой римским, а Филипп — королем французским[388]; был еще другой Филипп, который являлся императором Германии[389], и от воплощения[390] прошло тысяча двести три или четыре года. Жил в то время некий священник, — по имени Фульк, — он имел приход в Нейи, что в Парижской епархии[391]. Этот священник был человеком великого благочестия и превосходным церковнослужителем, и он ходил по стране[392], проповедуя крестовый поход, и много людей следовали его проповеди, ибо он был столь благочестив, что господь бог творил через него много великих чудес. И этот священник собрал много денег, чтобы доставить их святой земле, что по ту сторону морей. И крест приняли тогда граф Тибо Шампанский, граф Фландрский...
Далее следует обстоятельный перечень известных автору светских сеньоров разного ранга и рыцарей, равно как и священнослужителей, изъявивших намерение по призыву Фулька из Нейи встать на «стезю господню»; мемуарист особо выделяет и поименно перечисляет баронов и рыцарей, принявших крест в его родной земле — Амьенуа, включая своего непосредственного сеньора Пьера Амьенского, «великолепного рыцаря, смелого и отважного».
...Ну, там было еще [то есть помимо упомянутых] столько других рыцарей — из Франции, и из Фландрии, и из Шампани, и из Бургундии, и из прочих земель, что мы не смогли бы перечислить вам всех рыцарей, смелых и доблестных; те, которых мы здесь назвали, были самыми богатыми людьми, и они носили знамя, и мы еще не назвали всех тех, кто носил знамя. А из тех, кто там совершил больше всего подвигов оружия и храбрости, — богатых или бедных, — мы сможем вам назвать некоторую часть.
Снова приводится перечень «богатых и бедных» рыцарей, причем вначале следуют имена знатных баронов, затем — простых рыцарей, среди которых находился, в частности, Айом де Клари, брат мемуариста...
...И те, коих мы здесь перечислили, это были те, кто там совершил более всего подвигов оружия и отваги; а многих других храбрых людей, конных и пеших, было столько тысяч, что числа их мы не ведаем.
