Эдвард Уилсон - О природе человека
Очевидная связь между экологией и поведением приводит нас к доминирующей теории происхождения социального поведения человека. Она включает в себя ряд взаимосвязанных реконструкций, которые были разработаны на основе археологической информации, экстраполяции со времен обществ охотников-собирателей и сравнения с другими видами приматов. Суть теории состоит в том, что я назвал в своей более ранней книге «Социобиология» моделью аутокатализа{93}. Аутокатализ — термин, пришедший из химии. Он описывает любой процесс, скорость которого увеличивается соответственно количеству производимого продукта. Чем дольше идет процесс, тем выше его скорость. Согласно этой теории, древние люди, или человекообезьяны, начали ходить на двух ногах, когда стали проводить большую часть времени на земле. У них освободились руки, и стало легче что-то производить и обращаться с предметами. По мере улучшения привычки к использованию орудий развивался интеллект. Интеллект и склонность к использованию предметов взаимно подкрепляли друг друга. Так возникла целая материальная культура. С этого момента наш вид пошел по двойному пути эволюции: генетическая эволюция путем естественного отбора усиливала способность к культуре, а культура повышала генетическую приспособленность тех, кто использовал ее максимальным образом. Совместная охота становилась все более изощренной и дала новый толчок к эволюции интеллекта, который, в свою очередь, повысил сложность изготовляемых орудий и гак далее через повторяющиеся причинно-следственные циклы. Общие трапезы способствовали оттачиванию социальных навыков. В современных группах охотников-собирателей трапезы — это повод для общения и обсуждения. Вот как Ли описывает бушменов Калахари:
«Жизнь деревни постоянно сопровождается разговорами. Жители ведут нескончаемые беседы о собирательстве, охоте, погоде, распределении пищи, подарках и скандалах. Ни один бушмен не испытывает недостатка в словах. Часто бывает, что два-три человека начинают говорить одновременно, что дает слушателям возможность «настроиться» на интересующий канал. Большая доля этих разговоров, даже в самых счастливых группах, касается споров и ссор. Люди спорят о несправедливом распределении пищи, о нарушениях этикета, о нежелании ответить на гостеприимство и подарки... Почти все споры приводят к переходу на личности. Чаще всего люди обвиняют кого-то в гордости, высокомерии, лени и эгоизме»{94}.
Естественный отбор, генерируемый подобными разговорами, мог усилиться еще более сложным социальным поведением, обусловленным почти постоянной сексуальной доступностью женщин{95}. Поскольку внутри группы складывается высокий уровень кооперации, сексуальный отбор связан с ловкостью на охоте, лидерством, навыками изготовления орудий и другими заметными качествами, которые укрепляют семью и мужской союз. В то же время агрессивность пришлось сдерживать, благодаря чему филогенетически древние формы доминирования, принятые у приматов, сменились сложными социальными навыками. Молодым мужчинам выгоднее вступить в группу и, держа сексуальность и агрессию под контролем, ожидать своей очереди на лидерство. Доминирующий самец в обществах ранних гоминидов должен был обладать целым рядом качеств, отражающих потребность в компромиссе. Робин Фокс рисует такой портрет: «Сдержанный, хитрый, умеющий сотрудничать, привлекательный для дам, хорошо относящийся к детям, спокойный, жесткий, красноречивый, умелый, знающий и опытный в самообороне и охоте»{96}. Поскольку в таком обществе постоянно происходит взаимодействие между более сложными социальными чертами и успехом в сфере размножения, социальная эволюция может продолжаться бесконечно без дополнительного селекционного давления со стороны внешней среды.
В какой-то момент, скорее всего во время перехода от более примитивных австралопитеков (человекообезьян) к древнейшим людям, аутокатализ привел развивающиеся популяции к новому порогу знаний. В это время гоминиды научились использовать сиватериев, слонов и других крупных травоядных, которые паслись рядом с ними в африканской саванне. Вполне возможно, что процесс начался, когда гоминиды научились отгонять крупных кошек, гиен и других плотоядных от своей добычи. В тот момент гоминиды стали главными охотниками, и им пришлось защищать свою добычу от других хищников и падальщиков.
Благодаря формированию тесных социальных связей между конкретными мужчинами, которые покидали дом, чтобы охотиться на крупную добычу, и конкретными женщинами, которые ухаживали за детьми и добывали растительную пищу, значительно улучшился уход за потомством. Секс обогатился любовью. Многие характерные особенности сексуального поведения и домашней жизни человека связаны именно с таким первобытным разделением труда. Но все эти детали несущественны для модели ауто катализа. Они — лишь дополнение к эволюционной истории, поскольку встречаются практически во всех обществах охотников-собирателей.
Аутокаталитические реакции никогда не бывают бесконечными. Биологические процессы естественным образом меняются с течением времени, замедляют развитие, а потом и вовсе останавливают его. Но каким-то чудом в человеческой эволюции этого до сих пор не произошло. Увеличение размеров мозга и повышение качества каменных орудий говорят о непрерывном развитии ментальных способностей на протяжении двух-трех миллионов лет{97}. В этот важнейший период мозг развивался либо одним большим скачком, либо рядом чередующихся скачков и плато. Ни один орган в истории жизни на Земле не развивался быстрее. Когда из первобытных человекообезьян вышли истинные люди, мозг стал добавлять к своему объему один кубический дюйм[19] — примерно столовую ложку — каждые сто тысяч лет. Скорость эта сохранялась до определенного момента: примерно четверть миллиона лет назад появился современный вид Homo sapiens. И тогда физический рост сменился все более важной и значительной культурной эволюцией. С появлением мустьерской культуры неандертальцев (примерно 75 тысяч лет назад) культурные перемены достигли пика. Около 40 тысяч лет назад в Европе появилась верхнепалеолитическая культура кроманьонцев. Примерно 10 тысяч лет назад было изобретено и широко распространилось сельское хозяйство, значительно увеличилась плотность популяций, а первобытные охотники-собиратели уступили место племенам, вождествам и государствам. Наконец, после 1400 года нашей эры в европейской цивилизации произошел очередной сдвиг. Накопление знаний и развитие технологии ускорились настолько, что полностью изменили картину мира.
Нет оснований считать, что во время финального спринта в космическую эпоху произойдет прекращение эволюции ментальных способностей или предрасположенности к определенным видам социального поведения. Теория популяционной генетики и эксперименты на других организмах показывают, что серьезные изменения происходят в течение жизни менее ста поколений, что произошло с человеком лишь ко временам Римской империи. Двух тысяч поколений (а именно столько прошло с момента, когда типичные Homo sapiens заселили Европу) достаточно, чтобы создать новые виды и серьезно изменить их анатомию и поведение. Хотя мы не знаем, насколько далеко зашла ментальная эволюция, было бы преждевременно предполагать, что современные цивилизации построены исключительно на генетическом капитале, накопленном в долгие зимы ледникового периода.
И все же капитал этот очень велик. Мы вполне можем предположить, что значительная часть изменений, произошедших в период перехода от жизни охотников-собирателей 40 тысяч лет назад до первых зачатков цивилизации в шумерских городах-государствах, и практически все изменения, которые привели от шумеров к Европе, были основаны на культурной, а не на генетической эволюции. Тогда возникает вопрос, в какой степени наследственные качества жизни охотников-собирателей повлияли на ход последующей культурной эволюции.
Я полагаю, что влияние это было очень велико. Доказательством тому служит тот факт, что повсеместно зарождение цивилизации проходило через определенные стадии. По мере того как размеры групп увеличивались, возрастала сложность их организации, причем их новые свойства возникали достаточно последовательным образом. Когда группа превращалась в племя, в ней появлялись истинные лидеры, которые завоевывали господство. Укреплялись и формализовывались союзы между соседствующими группами. Ритуалы, связанные со сменой времен года, становились общими. Когда плотность популяций еще больше повышалась, появлялись атрибуты родового вождества: формальное разделение статусов в соответствии с принадлежностью к семьям, наследственная консолидация лидерства, более резкое разделение труда и перераспределение богатства под контролем правящей элиты. На основе вождеств возникали города и государства, где эти основные свойства еще более усилились. Наследственный статус элиты подкреплялся религиозными убеждениями. Специализация по ремеслам создала основу стратификации остальной части общества на классы. Религия и закон получили окончательное оформление, появились армии и сложилась бюрократия. Системы ирригации и сельского хозяйства продолжали развиваться, и, как следствие, плотность популяций стала еще выше. На апогее эволюции государства возникла монументальная архитектура, а правящие классы были возвеличены как псевдовид. Священные ритуалы государственности стали центром религии{98}.
