186 суток на орбите (спросите у космонавта) - Тим Пик
Перед посадкой космический корабль должен разделиться на три части. Сначала нужно разгерметизировать жилой модуль. В случае аварии этого можно не делать, но тогда разъединение корабля на части может быть взрывоопасным!
Разъединение произошло автоматически через 23 минуты после сгорания главного двигателя. Ну, я вас скажу, началось веселье! До этого момента спуск был довольно спокойным. Но все изменилось, как только корабль разорвало на части. «Союз» устроен так, что спускаемый аппарат находится в середине «сэндвича», между бытовым и приборным отсеками. Для того чтобы отделить спускаемый аппарат, должны взорваться несколько болтов, а это, как говорили предыдущие экипажи, отнюдь не пустяковое событие. Что правда, то правда! Сначала я услышал серию небольших взрывов прямо над головой, а затем почувствовал сильный толчок. Отлично, значит, корабль разделился на части. Мы были на высоте 139 км над Аравийским полуостровом, и я помню, как смотрел на Персидский залив вверх ногами, потому что спускаемый аппарат перевернулся перед входом в верхние слои атмосферы. Но потом он довольно мягко развернулся теплозащитным экраном вперед. Все, что оставалось, – положиться на законы физики и ждать, пока сопротивление воздуха снизит скорость до 800 км/ч и мы наконец спустимся на Землю.
В: Сколько длится возвращение и какую перегрузку вы испытывали?
О: От момента входа в атмосферу на высоте 99,8 км до момента раскрытия парашюта на 10,8 км прошло 8 минут 17 секунд. На этом отрезке больших перегрузок мы не испытывали. После разъединения модулей спускаемый аппарат стремительно приближался к Земле. Но я не чувствовал, что мы падаем, пока не посмотрел в иллюминатор. А вот когда посмотрел, было очень непривычно обнаружить неконтролируемость ситуации после долгого и безмятежного пребывания в космосе.
Примерно через четыре минуты кувыркания, на высоте 80 км, «Союз» наконец получил аэродинамический контроль, и вот тогда перегрузку дала о себе знать. К счастью, у нас было несколько минут, чтобы привыкнуть к чувству веса. Когда д начало стремительно увеличиваться, мы затянули наши ремни в креслах так туго, как только могли. И дело тут не в защите от перегрузки – жизненно важно было подготовиться к раскрытию парашюта и самой посадке: не пристегнешься как следует – не избежать травм. В спускаемом аппарате космонавты сидят спиной к тепловому экрану, поэтому при торможении максимальная нагрузка приходится на грудную клетку. Дышать становилось все труднее и труднее, и мне стало казаться, что я нахожусь под кучей регбистов во время ожесточенной игры. Может быть, игра в регби по субботам с утра была бы хорошей тренировкой для космонавтов…
Перегрузка достигла пиковых 4 g, а затем начала медленно спадать. Поскольку давило в основном на грудь, а не на все тело, было меньше шансов испытать «туннельное зрение», при котором человек теряет способность к периферическому обзору, такое иногда бывает у пилотов реактивных самолетов. Так что, несмотря на неудобства и ощущение тяжести, мы достаточно спокойно перенесли перегрузку, чему способствовала наша хорошая подготовка в центрифугах в Звездном городке.
В: Какая температура внутри «Союза» во время возвращения? Ее можно контролировать? – доктор Жаклин Бэлл
О: На «Союзе» установлена система терморегулирования, которая работает по тем же принципам, что и на МКС, только в меньшем масштабе. Через наружные радиаторы, которые подвергаются воздействию ледяного космоса, перекачивается жидкость. Охлажденная жидкость поступает внутрь космического корабля и через системы теплообмена изменяет температуру воздуха в системе подачи. Затем вентиляторы разгоняют охлажденный воздух по отсекам; кроме того, система терморегуляции есть и в скафандрах.
Это часть активной системы охлаждения. Однако есть и «пассивный» контроль температуры; он состоит главным образом из многослойного изолятора (MLI), обернутого вокруг космического аппарата. Такой же MLI есть и в наших скафандрах. Этот материал защищает от экстремальной жары и холода в космосе.
А ВЫ ЗНАЛИ?
• Во время спуска вследствие силы трения воздуха и сгорания теплозащитного экрана образуется плазма, что приводит к прерыванию радио– и телеметрической связи. Продолжительность обрыва связи варьируется в зависимости от типа транспортного средства и профиля спуска. При нашем спуске отключение длилось пять минут, в течение которых Юрий продолжал сообщать о величине д, состоянии транспортного средства и экипажа, но в Управлении полетами его не слышали. Потом связь наладилась.
В обычных условиях температура внутри корабля «Союза» находится на уровне плюс 18 – плюс 25 градусов по Цельсию. Однако после «отстреливания» отсеков спускаемый аппарат больше не получает охлажденную жидкость, так как радиаторы находятся в приборно-агрегатном модуле. Воздух внутри аппарата продолжает циркулировать, но он становится горячее. Снаружи температура может достигать 1600 градусов по Цельсию, и если бы не теплозащитный экран, можно было бы поджариться. Я не могу сказать точно, какая температура была внутри, но в я вспотел в своем скафандре. В это же время через иллюминатор я наблюдал потрясающий фейерверк: куски MLI и всего того, что могло гореть, отрываясь, превращались в фонтаны искр. Это продолжалось еще несколько минут, а потом иллюминаторы закоптились, и мы уже не могли ничего видеть.
В: Что вам больше понравилось: взлет или посадка? – Клэр
О: Хороший вопрос, Клэр! Мне понравилось и то и другое, но по разным причинам. Взлет был более захватывающим, если говорить об ощущении невероятной мощи ускорения, а также о предвкушении встречи с космосом. Но если вы хотите острых ощущений от тряски, как на «американских горках», то тогда вам нужно оказаться на спускаемом аппарате, когда раскрывается парашют! На самом деле открывается не один большой парашют, а целая серия парашютов в шахматном порядке, что позволяет замедлить скорость с 800 км/ч до 324 км/ч, и вот тогда создаются безопасные условия для раскрытия основного парашюта.
Большую часть работы по замедлению движения проделывает атмосфера, но на высоте 11 км над поверхностью земли мы все еще падали, как трехтонный кирпич, со скоростью, чуть меньшей скорости звука. Самое интересное начинается, когда раскрываются два парашюта-якоря. Они высвобождают тормозной парашют, и наш аппарат начинает вращаться. Тряска продолжалась секунд двадцать. Еще больше острых ощущений привнесло то, что нас сначала развернуло немного косо относительно парашюта, примерно на 30 градусов от главной оси, а потом
