Джон Келлер - Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР
Квартиру снимала Дана Гримлинг, учительница. По словам соседей, она проводила в это время свой отпуск в Сочи, на Черном море.
Шиллинг сообщил об этом Виганду, который выехал в Лейпциг с группой криминалистов. Они должны были произвести тщательный осмотр квартиры и найти доказательства истории, рассказанной Иванковичем. Криминалисты дали однозначный ответ. Именно в этой квартире держали и пытали Иванковича. Пятна крови на простынях и обрывке веревки совпадали с группой крови югослава. В стене, над изголовьем кровати, на которой пытали Иванковича, было обнаружено пулевое отверстие, что подтверждало его рассказ об имитации казни. Виганд чувствовал себя окрыленным. «Эти криминалисты были лучшими в ГДР и они обнаружили все, что мне было нужно, даже отпечатки пальцев Иванковича и преступников».
Все иностранцы, посещавшие ГДР, включая западных немцев, находились под постоянным наблюдением Штази. Даже когда они останавливались на частных квартирах, их присутствие должно было регистрироваться в домовой книге, которую вел ответственный квартиросъемщик. Эту книгу каждый день проверял сотрудник Народной полиции. Поэтому сотрудники Виганда без труда обнаружили, что помимо знакомства с Даной Гримлинг Виргенс имел любовницу по имени Керстин Альбрехт, по профессии учительницу. Иванковичу показали фотографии обеих женщин. Одну из них, Альбрехт, он узнал. На переговорах в Вене Виргенс представил ее как свою секретаршу. Проверка показала, что Керстин Альбрехт никогда не выдавался восточногерманский паспорт и нигде не значилось, что ей было выдано разрешение на поездку в некоммунистическую страну. Теперь Виганд был твердо убежден, что в этом деле был замешан КГБ. Он знал, что министерство госбезопасности снабжало КГБ бланками восточногерманских паспортов и разрешений на выезд, а также печатями.
Тем временем следователи подтвердили, что перевод денег из венского банка в коммерческий банк в Восточном Берлине имел место в период, указанный Иванковичем. Более того, удалось выяснить, что Хорст Виргенс открыл счет в коммерческом банке за несколько дней до похищения и что именно он был получателем переведенной суммы. Появились и другие инкриминирующие факты. Был найден автомобиль, который Виргенс брал напрокат. Именно в этой машине похитители отвезли Иванковича в лейпцигский аэропорт.
По словам Иванковича, в последний раз он видел Виргенса на «переговорах» непосредственно перед похищением. Однако Виганд был уверен, что мозгом всей «операции» был Виргенс, тем более что и машину брал напрокат он. Полковник предположил, что Шнайдеру в лейпцигскую квартиру звонил тоже Виргенс. Будучи опытным шпионом, Виргенс не мог не знать, что все звонки из отелей прослушивались. Следовательно, он должен был воспользоваться телефоном-автоматом, находившимся где-нибудь на дороге, связывающей Восточный Берлин с Лейпцигом. Однако Штази записывала также и все телефонные разговоры из телефонов-автоматов и со станций техобслуживания на главных автобанах ГДР. Через несколько часов потсдамское подразделение службы прослушивания представило записи трех звонков с одной из автосервисных станций близ Берлина. С абонентом в Лейпциге разговаривал какой-то западный немец. Номер телефона принадлежал Гримлинг. Эти записи были неопровержимой уликой. Организатором преступления действительно был Виргенс. Виганд слышал его голос: «Превратите его в кровавое месиво, а если это не сработает, ликвидируйте его, как мы договаривались».
На этой стадии расследования Виганда вызвали с докладом к министру Мильке.
«Я хочу, чтобы вы встретились с полковником Мальковым, — сказал Мильке полковнику. — Расскажите ему все, что вы раскопали. Посмотрим, что скажет он. Тем временем следствие должно вестись таким образом, чтобы никто не знал о причастности КГБ». Шеф Штази подчеркнул, что Иванковичу об этом также нельзя говорить. О ходе следствия Виганд теперь должен был информировать Мильке каждое утро в восемь часов.
Полковник Мальков, с 1970 по 1978 годы возглавлявший резидентуру КГБ в советском посольстве в Бонне, а затем переведенный в Карлсхорст, внимательно выслушал Виганда и сказал, что доведет эту информацию до сведения своего начальства. Однако резидентура КГБ в Карлсхорсте продолжала хранить молчание. В ходе второй встречи с Мальковым Виганд попытался нажать на него, но ничего не получилось. Тогда он обратился непосредственно к генерал-майору Титову, главе восточногерманской резидентуры КГБ. «Титов просто отшил меня. Это было в его духе». Но Виганд не сдался. Наконец, очевидно из опасения, что могут пойти слухи о причастности КГБ к этому преступлению, они согласились рассказать правду об их связи с Виргенсом и Масаннеком.
«Весной 1985 года оба западных немца приехали на весеннюю Лейпцигскую ярмарку и пришли в советский павильон, где и предложили свои услуги вечно околачивавшимся там представителям КГБ. В течение некоторого времени они сотрудничали с советским промышленным представительством, не подозревая о том, что имеют дело с КГБ. Затем их снабдили легендами и сделали штатными агентами четвертого отдела, занимавшегося научно-техническим шпионажем. Требуя все более высокого вознаграждения, Виргенс и Масаннек передали КГБ огромное количество ценной информации, а также некоторые товары, на продажу которых коммунистическим странам НАТО наложило эмбарго. Они вели разведку и против военных объектов. Масаннек снимал копии с документов, к которым он имел доступ, работая инженером в «Маннесмене». Позднее они начали помогать сотрудникам КГБ выходить на ученых и секретарей. Теперь Виганд понял, почему Советы до последнего пытались отстоять своих агентов. Виргенс и Масаннек были первоклассными агентами. Однако Виганд знал лишь часть саги о «подвигах» Виргенса и Масаннека — ту часть, которую Титов позволил ему узнать.
Теперь Виганду предстояло решить проблему, как предать похитителей суду и избежать при этом упоминания о КГБ, — как приказал ему Мильке. В этот момент он получил неофициальную информацию из Карлсхорста, которая позволила представить себе дилемму Штази — КГБ в перспективе.
Очевидно, доходы, получаемые Виргенсом и Масаннеком от сотрудничества с КГБ, перестали их удовлетворять. И тогда они начали поставлять ложную информацию и поддельные документы. В середине 1987 года аналитики КГБ в Москве заподозрили неладное. Обильный поток информации и документов их просто озадачил. В чрезвычайно рискованных ситуациях Виргенс и Масаннек проявляли ненормальное отсутствие страха. Это поведение, заключили советские контрразведчики, могло означать, что они установили контакт с противником. Их куратор превозносил своих агентов до небес и сообщал о том, что им были выплачены большие суммы. В рапортах также говорилось о подарках, которые эта парочка предлагала своему куратору. Все эти обстоятельства заставили центр предположить, что Виргенс и Масаннек стали агентами-двойниками, работавшими на какую-то западную спецслужбу и дававшими «дезу» или отфильтрованный материал.
Москва приказала Титову рассмотреть вопрос, связанный с отказом от услуг Виргенса и Масаннека, однако честолюбивому генералу не хотелось этого делать. Без успехов, которые ему обеспечил этот дуэт, он вряд ли мог рассчитывать на высокую должность в центральном аппарате КГБ в Москве. Поэтому Титов разработал обходную стратегию. Он дискредитировал куратора этих агентов, который был известен Виганду и его сотрудникам лишь по условному имени «Алексей». Затем он повысил статус этих двух «асов разведки», представив их Москве незаменимыми в добывании зарубежной информации. Куратора агентов обвинили в измене и под стражей доставили в Москву. После первого допроса на заседании специальной следственной комиссии в здании КГБ на площади Дзержинского «Алексей» покончил с собой. «Он был преданным делу офицером и застрелился, не вынеся позора».
Титов заявил, что самоубийство было доказательством того, что западные спецслужбы по меньшей мере сделали попытку завербовать «Алексея». В Москве согласились с этим, и в то же время оттуда последовал приказ прекратить работу с Виргенсом и Масаннеком. Однако Титов игнорировал эту директиву и планировал дальнейшее использование этих агентов. Чтобы замести следы, Титов сначала должен был избавиться от тех, кто был знаком с подоплекой этого дела. Он обвинил подполковника Сергея Маскольникова, начальника четвертого отдела, в том, что тот нес ответственность за смерть «Алексея», и освободил его от должности. Судьбу своего начальника разделили и все его подчиненные в званиях выше капитанского. Все они были откомандированы назад в Москву. В то же время он сделал ловкий ход — передал операцию Виргенс — Масаннек в ведение отдела контрразведки и назначил ответственным за нее полковника Малькова. В свою очередь Мальков назначил новым куратором, поддерживающим прямые контакты с Виргенсом и Масаннеком, подполковника, о котором было известно только то, что его зовут Евгений. Это обеспечивало Титову алиби на случай, если бы операция закончилась неудачей и в Москве узнали бы о его непослушании. Он всегда мог сказать, что поручил Малькову расследовать подозрения насчет того, что противник нашел подход к «Алексею». С другой стороны, если бы Виргенс и Масаннек продолжали поставлять ценную информацию, генерал мог показать себя мастером шпионских многоходовых операций.
