Джон Келлер - Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР
26 апреля Иванковичу, находившемуся по делам фирмы в Будапеште, позвонил один восточногерманский деловой партнер, который попросил его приехать в ГДР для завершения переговоров с другой швейцарской компанией, «Шульцер-Эшовитц». Эти переговоры шли уже в течение нескольких месяцев. Представитель этой фирмы Микаэль Шнайдер должен был встретиться с Иванковичем в Лейпциге для подписания договора. Иванкович с радостью согласился. Вот уже несколько месяцев он поддерживал контакт с Хорстом Виргенсом, владельцем консалтинговой фирмы в Зингене, городе на швейцарской границе близ озера Констанц. Виргенс предложил Иванковичу участвовать в строительстве электростанции в Томске. По телефону восточногерманский партнер сказал Иванковичу, что ему будет предложен контракт стоимостью в 13,6 миллиона долларов. На следующий день Иванкович вылетел в Лейпциг.
Виргенс встретился с югославским бизнесменом в отеле «Меркур», где представил его Шнайдеру, который, по словам Виргенса, должен будет заключить сделку. Затем Виргенс извинился и вышел, оставив Иванковича наедине со Шнайдером. После двадцатиминутного разговора о контракте Шнайдер пригласил Иванковича в свою квартиру на окраине города, чтобы поговорить конфиденциально, в непринужденной обстановке. Когда они приехали туда, Шнайдер и еще один незнакомый Иванковичу мужчина, который уже находился в квартире, напали на югослава. Атлетически сложенный Иванкович оказал достойное сопротивление, тем более что Шнайдер был на несколько дюймов ниже его ростом. Незнакомец был такого же роста и телосложения, что и Шнайдер, носил очки и, по словам Иванковича, «имел очень неприятную внешность». Во время драки с югослава сорвали куртку. Потасовка закончилась после того, как Шнайдер вытащил из-под пиджака пистолет и направил его на югослава. Затем Иванковича впихнули в помещение, похожее на детскую, и повалили на кровать. Ему связали запястья и, закинув руки за голову, привязали их к железному изголовью кровати. Ему также связали ноги. На шею ему набросили петлю, которая затягивалась при попытке Иванковича вырваться. После этого Шнайдер зажал югославу нос пальцами, а второй преступник влил ему в рот снотворное.
Когда Иванкович проснулся, то опять увидел обоих нападавших, которые на этот раз представились ему. Шнайдер отрекомендовался сотрудником министерства государственной безопасности ГДР, а другой мужчина не назвал своего имени, сказав просто, что он — офицер КГБ. Причиной задержания Иванковича было, по словам Шнайдера, то, что за годы своей работы в Восточной Германии он «нанес ущерб ГДР и другим восточноевропейским социалистическим странам» и что он обвиняется в «экономическом саботаже и политической диверсии». Оказалось, что он «не оправдал доверия», оказанного ему министерством внешней торговли и другими организациями ГДР, которые заключили с ним контракты на поставку специалистов для работы на «крупнейших стройках социализма». По словам захвативших Иванковича людей, он «просто загребал деньги лопатой и обманывал социализм тем, что не платил налоги и комиссионные в положенных размерах». Эти обвинения перемежались угрозами и побоями. Несколько раз Шнайдер вынимал из пистолета обойму и показывал Иванковичу, что она заряжена боевыми, а не холостыми патронами. Пленнику не давали ни пищи, ни воды. Его также не водили в туалет, и вскоре Иванкович лежал весь в экскрементах и моче.
«Мы тебя прикончим», — сказал безымянный мучитель после того, как Шнайдер обвинил Иванковича в «сотрудничестве с западными разведками, действовавшими против ГДР и других социалистических государств». Шпионаж карается смертной казнью, сказал он югославу. Время от времени в соседней комнате раздавались телефонные звонки. Шнайдер объяснил, что он докладывает вышестоящему начальству о том, как идет предварительное следствие. Все это время Иванкович пытался понять, чего хотят от него эти люди. Он знал, что не нарушил никаких законов. К полуночи первого дня у Иванковича кровоточили запястья и лодыжки. Затем ему снова дали снотворного и он заснул.
На второй день пыток угрозы продолжались. Иванкович твердил, что он невиновен, и просил, чтобы его дело передали в обычный суд. Атмосфера все более накалялась.
Внезапно Шнайдер вышел из комнаты и вернулся с ружьем. Он зарядил ружье, после чего веревки, которыми Иванкович был привязан к кровати, были перерезаны и ему приказали встать. Шнайдер объявил, что Иванкович приговорен к смерти. Прозвучал выстрел, и югослав потерял сознание. «Казнь» оказалась инсценировкой. Когда Иванкович пришел в себя, Шнайдер сказал: «Ну а теперь вы либо сделаете то, что мы потребуем, либо вас убьют по-настоящему». Были выставлены два требования: компенсация ущерба, нанесенного ГДР и социализму, и подписание обязательства сотрудничать со Штази и КГБ. Физический и психологический стресс был так велик, что Иванкович согласился. Получив еще одну дозу снотворного, он заснул.
На третий день Иванковича подняли с кровати и завязали глаза повязкой. Руки у него оставались связанными. Шнайдер подвел его к телефону, находившемуся в соседней комнате, и заставил позвонить в один венский банк, где у югослава имелся специальный счет, предназначенный для покрытия деловых расходов в Восточной Германии. Иванкович должен был установить, сколько у него осталось денег на этом счету. Все то время, пока продолжался телефонный разговор, Иванкович ощущал своим затылком дуло пистолета. К удивлению Шнайдера, на счету вместо суммы 625 000 долларов, значившейся в банковской справке, которую ему показал Иванкович ранее в ходе «переговоров», оказалось только 187 500 долларов. Большую часть денег югослав снял, чтобы выплатить зарплату сотрудникам фирмы. Приставив дуло пистолета к виску Иванковича, Шнайдер велел ему опять позвонить в банк и попросить кредит в 700 тысяч марок. Когда банк отказался это сделать, Иванковичу приказали распорядиться о переводе остатка в 187 500 долларов на свой счет в «Хандельсбанке» — коммерческом банке — в Восточном Берлине. Затем Иванковичу пришлось в третий раз снять трубку телефона и позвонить в восточногерманский банк, чтобы предупредить о предстоящем переводе и о выдаче денег одному из его представителей. Когда с этим было покончено, югославу дали бланк его фирмы и заставили написать обязательство о сотрудничестве с МГБ и КГБ, в котором говорилось, что он будет выполнять разведывательные задания на Западе. Писать Иванковичу пришлось со связанными руками.
Четвертый день плена, суббота, начался новыми побоями. Позднее Иванковичу дали для заполнения бланки восточногерманского банка. Это была доверенность на имя Шнайдера для получения денег. Затем последовал новый поворот. Иванковичу объявили, что вышестоящее начальство, обдумав все как следует, решило не «рубить под корень ваш бизнес в ГДР и Швейцарии», несмотря на то, что его вина была доказана. Его фирма может и дальше работать в ГДР и рассчитывать на помощь. Делая это «щедрое» предложение, Штази, по словам Шнайдера, исходила из того, что Иванкович будет не только шпионить для ГДР и СССР, но и финансировать некоторые операции Штази и КГБ на Западе в виде «возмещения ущерба». Пока что в течение следующих двух месяцев он должен будет выплатить 1 миллион 250 тысяч долларов по частям, каждые две недели. Деньги должны передаваться в ходе тайных встреч в Вене и Цюрихе со Шнайдером, который будет его «куратором». «Офицеру КГБ», который за все время мучений Иванковича не проронил ни слова, но отличался жестокостью, отводилась роль палача. «Если вы нарушите обязательство или не заплатите, он выследит вас и казнит, где бы вы ни прятались», — пригрозил Шнайдер.
После физических и психологических пыток Иванкович был готов согласиться на все что угодно, лишь бы остаться в живых. На пятый день ему разрешили сходить в туалет и вымыться. Затем он получил немного еды и воды. Однако после того, как он поел, его опять привязали к кровати и мучения продолжились. Избиения чередовались с угрозами смерти. Ситуация еще более ухудшилась на шестой день, в понедельник 2-го мая. Мучители Иванковича стали подозревать, что югослав ловко провел их, потому что деньги так и не поступили на депозит восточногерманского банка. Последовали новые многочисленные телефонные звонки. Позднее в тот же день банк подтвердил наконец получение денег. Иванковичу приказали помыться и быть готовым к отъезду в лейпцигский аэропорт. Прежде чем вывести Иванковича из квартиры, Шнайдер и «офицер КГБ» забрали у него все наличные деньги в твердой валюте, а также дорожные чеки и другие ценные вещи.
В аэропорту Иванковичу дали билет на рейс в Будапешт, триста западногерманских марок и паспорт. Перед посадкой на самолет ему сказали, чтобы он остановился в отеле «Термаль». Его предупредили, чтобы он не покидал отеля и ждал «контрольных звонков». Иванкович пообещал, что будет неукоснительно выполнять все инструкции. На следующий день ему звонили два раза. Это был Шнайдер, который после угроз назначил дату первой тайной встречи. Она должна была состояться через две недели. Иванковичу приказали принести с собой первый «взнос» в сумме 250 000 западных марок.
