Айзек Азимов - Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы
Нога Меркурия и бедра Марса,
А плечи — Геркулеса. Только нет
Лица Юпитера.
Акт IV, сцена 2, строки 309–311«Нога Меркурия» в бреду Имогены означает, что Постум был быстроногим, поскольку Меркурий, к сандалиям которого были прикреплены крылышки, являлся вестником богов. Мускулистые голени Марса и бедра Геркулеса тоже на месте, но лицо, величественное, как у Юпитера, исчезло.
Имогена приходит к выводу, что Пизанио лгал ей и все было задумано с целью заманить ничего не подозревавшего Постума в ловушку, расставленную Клотеном. Она проклинает отсутствующего Пизанио:
Пизанио, проклятия Гекубы
На греков — пусть разят тебя с моими!
Акт IV, сцена 2, строки 313–314Гекуба, престарелая царица Трои, считалась символом несчастья, которое сводит человека с ума.
«Брат Сьены…»Тем временем вторжение римлян приближается. Посол Люций спрашивает, какие силы прибудут, и капитан отвечает ему:
Брат Сьены предводительствует ими, Якимо храбрый.
Акт IV, сцена 2, строки 339–341Перед нами еще один пример смешения Рима со средневековой Италией: Якимо оказывается братом герцога Сиенского. Сиена — город в 120 милях (192 км) к северо-западу от Рима. Говорить о герцоге Сиены можно было бы в эпоху Возрождения, но не в эпоху Рима времен императора Августа.
За этим анахронизмом тут же следует другой: наткнувшись на Имогену, все еще оплакивающую тело без головы, Люций спрашивает, как зовут убитого. Имогена скрывает правду и говорит:
Ричард дю Шан.
Акт IV, сцена 2, строка 311Это идеальное имя для французского норманна, но норманн мог появиться в Уэльсе лишь через тысячу лет после эпохи Цимбелина.
Люций тут же проникается симпатией к Имогене (которая по-прежнему в мужском платье) и берет «его» на службу в качестве пажа.
«Легионы галльские…»Начинается война. К Цимбелину приходит некий вельможа и отвлекает короля от размышлений об исчезновении Клотена. Вельможа говорит:
Уж легионы галльские на берег
Сошли с судов…
Акт IV, сцена 3, строки 24–25Начнем с того, что во время правления Цимбелина никакого вторжения римлян не было. Возникла всего лишь незначительная угроза такого вторжения, когда сын Цимбелина Админий перешел на сторону Рима.
Админий попросил помощи у Калигулы (третьего римского императора, который, в отличие от двух первых, был молод и совершенно безумен), чтобы получить британский престол.
Вообще-то Рим помогал тем, кто просил такой помощи, ибо это позволяло ему получить еще одного короля-марионетку и в конечном счете присоединить к себе его королевство. Однако в данном случае Калигула ограничился тем, что выдвинул армию на галльский берег пролива Ла-Манш. Попытка форсирования пролива казалась ему слишком рискованной; игра не стоила свеч. Возможно, в этот момент у Калигулы наступило просветление. Позднейшие историки, единодушно не сочувствовавшие Калигуле, писали, что он велел солдатам собирать ракушки и считать их своими военными трофеями.
Настоящее вторжение состоялось только после смерти и Цимбелина, и Калигулы.
«Стой!»Получив весть об убийстве Имогены, Постум горько раскаивается в своем поступке, хотя продолжает верить в измену жены. Чтобы наказать себя, он приезжает в Британию, переодевается в крестьянское платье и решает сражаться с римлянами, пока не погибнет в бою.
В Уэльсе, неподалеку от пещеры Белария, начинается битва между римлянами и бриттами. Постум, переодетый крестьянином, вступает в поединок с Якимо и обезоруживает его. Якимо, посрамленный каким-то крестьянином, считает, что это наказание за предательство Имогены, и кается в грехах.
Бритты проигрывают сражение, и Цимбелин попадает в плен. Однако тут на помощь бриттам приходят Беларий, Гвидерий и Арвираг. Они занимают позицию в узком проходе, где несколько крепких воинов могут задержать целую армию. Беларий восклицает:
Стой! Перевес на нашей стороне.
Проход у нас в руках; ничто не может
Нас выбить, — только трусость.
Акт V, сцена 2, строки 11–13К ним присоединяется Постум в крестьянском костюме. Они спасают Цимбелина, воодушевляют бегущих бриттов и изменяют ход битвы. На сцене появляются Якимо и Люций и заявляют, что римляне потерпели поражение.
Видимо, Шекспир позаимствовал этот эпизод пьесы у Холиншеда, описывавшего вторжение датчан в Шотландию в 976 г. н. э. Когда скотты были разбиты, шотландский крестьянин Хей и его два сына обороняли узкий проход так же, как в пьесе это делают Беларий и его сыновья. Скотты воспрянули духом, а датчане решили, что противник получил подкрепление; в итоге победа осталась за шотландцами.
«О громовержец…»В конце битвы Люций попадает в плен. Постум, также схваченный бриттами, заявляет, что он римлянин, и готовится к казни, считая, что он заслужил ее. В тюрьме Постум засыпает и видит сон. В этом сне все его умершие родные — отец, мать и два брата — обращаются к Юпитеру и доказывают, что Постум не заслужил такой участи.
Сипилий, отец Постума, говорит:
О громовержец, не являй
Немилость тле земной;
На Марса прянь, с Юноной спорь,
Ревнивою женой,
Что мстит тебе.
Акт V, сцена 4, строки 30–32Громовержец — это Юпитер (Зевс), оружием которого являются «громовые стрелы» (молнии). Сицилий предлагает Юпитеру помериться силами с тем, кто ему ровня; в греческих мифах содержится множество свидетельств того, что иногда Юпитер откликался на такие просьбы.
Например, в Илиаде описывается его короткая размолвка с Марсом (Аресом). Когда Диомед ранил Марса, бог войны пошел жаловаться к Юпитеру, который ответил ему: «Смолкни, о ты, переметник! не вой, близ меня воссидящий! Ты ненавистнейший мне меж богов, населяющих небо![28]»
Конечно, Юнона (Гера) знаменита тем, что ревновала Юпитера к его многочисленным любовницам. Многие мифы рассказывают о том, как она бранила его и с мрачной решимостью преследовала не только любовниц мужа, но и детей, которых они родили от царя богов.
«Люцина…»Мать Постума с плачем упрекает богов за то, что они с самого начала были против ее сына:
Люцина мне не помогла,
Взяла средь мук родов;
Сын вырезан был из меня…
Акт V, сцена 4, строки 37–38Люцина — римская богиня деторождения; считается, что она со временем отпочковалась от Юноны, которая в качестве царицы небесной и супруги Юпитера отвечала за всех жен и матерей. В данном качестве Юнону часто называли Юноной Люциной; эти слова матери Постума означают, что она умерла при родах.
Появляется сам Юпитер, разгневанный жалобами на него, и восклицает:
Прочь, тени жалкие, в Элизий; в кущах
Неувядающих покойтесь там…
Акт V, сцена 4, строки 67–68Элизий — это рай греческих мифов. Юпитер заверяет их, что позаботится о Постуме:
Он родился под нашею звездою,
Венчался в нашем храме.
Акт V, сцена 4, строки 75–76Звезда Юпитера — это планета Юпитер, которую астрологи считают счастливой для тех, кто родился под ее знаком.
«Август жив…»Юпитер делает на груди Постума метку, которую Постум обнаруживает, проснувшись. Эта метка четко предсказывает его будущее. Перед отправкой на виселицу его вызывает король.
В последней сцене пьесы полно разоблачений. Во-первых, приходит весть о смерти королевы, не вынесшей исчезновения сына. Перед смертью она призналась, что вышла замуж ради власти, а не по любви и замышляла погубить сначала Имогену, а потом и самого Цимбелина, чтобы расчистить путь Клотену.
Появляется пленный Люций и предупреждает, что проигранная римлянами битва — только начало кампании. Он говорит:
Но Август жив и будет это помнить…
Акт V, сцена 5, строка 82Это эхо битвы, которая действительно имела для Августа жизненно важное значение. Во время правления Августа никакого проигранного сражения в Британии не было, зато такое сражение произошло в Германии. В 9 г. н. э. бездарный римский полководец Публий Квинтилий Вар завел три легиона в дремучие немецкие леса, где они попали в засаду и были уничтожены германскими племенами.
Такого поражения римская армия не знала более двухсот лет. Август впал в уныние от горя. Он «томился об этом», но не мог отомстить. В то время у него просто не было возможности набрать три новых легиона; для этого пришлось бы обложить всю империю непосильными налогами. Согласно легенде, Август бился головой о стену дворца и кричал: «Вар, Вар, верни мне мои легионы!»
