Иван Блох - История проституции
Прямое сопоставление театра с борделем представляет предписание христианского императорафеодосия (Cod. Theodos. XV, 7, 2), в котором сказано, что честных дочерей актеров нельзя принуждать поступить на сцену, тех же, которые предаются неприличному образу жизни, можно заставить поступить в театр. Тем самым актрисы публично признавались проститутками. Юстиниан, супруга которогофеодора, раньше была, как известно, актрисой и проституткой, издал несколько более либеральные законы, но все же признает слово «актриса» ругательным (vocabulum inhonestum) и находит, что бывшая актриса, порвавшая с театром, не должна больше терпеть этого слова (Cod. Just. lib. V tit. IV, de nuptus 23, 1).
Ничто, однако, не говорит в такой степени в пользу глубокого внутреннего значения и постоянства художественного фактора в проституции, как тот факт, что, несмотря на враждебное отношение и попытки искоренения его со стороны официального и в особенности со стороны аскетического христианства, он сохранился и до наших дней. Даже период расцвета бордельной проституции не мог всецело уничтожить этот момент. Когда погибли древне-языческие театры, гистрионы и танцовщицы рассеялись, кочуя с места на место и занимаясь повсюду, кроме своего ремесла, проституцией. Уже в «конституции» франкского короля Хилъдеберта, около 554 г. после Р. X., танцовщицам запрещается в святые дни, как Пасха, Рождество и другие праздники или по субботам, выступать перед публикой.[403] Они показывали свое искусство на свадьбах, на званых обедах или ужинах, на народных празднествах. В царствование Карла Великого они пользовались такой любовью, что всякий знатный человек считал своей обязанностью во время трапезы доставить своим гостям такого рода развлечение. Алкуин пишет в одном письме от 971 г. (Epist. 107): «Кто допускает в свой дом гистрионов, мимов и танцоров, совсем не знает, какое количество нечистых духов тянется за ними вслед». Аахенский собор от 816 г. повелел духовным лицам оставаться на свадьбах лишь до тех пор, пока не появлялись гистрионы и танцовщицы, а потом они должны были подняться и оставить дом.[404] Аналогичные предостережения против соблазна и неприличий музыкантов и гистрионов содержит также третье добавление к § 71 капитулярия Карла Великого.
Хампе[405] говорит о танцовщицах и музыкантшах-проститутках того времени: «Особого упоминания заслуживают распутные женщины, которые – как члены более значительного общества или на собственный страх в качестве актрис, певиц, танцовщиц, флейтисток, барабанщиц? или же живя исключительно развратом – кочевали по стране, в большинстве случаев в пестрых, возбуждающих чувственность костюмах. Возможно? большая прибыль составляла их единственное стремление. Вообще понятие о чести свободного мужчины в германском смысле было совершенно чуждо этому бродячему римскому люду, как и славянскому».
Эти пришлые элементы проституции, сохранившие античные традиции, послужили в средневековой Европе исходной точкой для постепенного развития новой организации проституции, которая, несмотря на некоторые особенности, в существенных чертах была только возобновлением античной и, в качестве таковой, продолжала оказывать свое действие до нашего времени. Эта художественная проституция играла значительную роль в дионисьевских праздниках средневековья, в происшедших из античных сатурналий праздниках: дураков и ослов, в карнавалес его необузданным масленичным весельем, в масленичных играх, в связанном с опьянением и экстазом «плясовом исступлении».[406] Но всего больше она сказывалась во время ренессанса, когда «согtegiana», поэтически и художественно образованная «куртизанка» играет такую же роль, как в древности. Тогда же возникла современная форма эротического группового танца и танца solo, именно балет, который вплоть до времен Людовика XIV обнаруживает резко непристойный характер.[407] А балетные танцовщицы до XVIII столетия были явными проститутками.
После крестовых походов восточные танцовщицы перевезены были в западную Европу и выступали здесь в обществе менестрелей и жонглеров.[408] Они немало способствовали распространению страсти к танцам, которая в широких размерах проявлялась в диких народных танцах романских и германских народов. Во многих современных танцах старого происхождения можно еще проследить этот первобытный характер эротической страсти и экстаза. (Таковы: фанданго, тарантелла, пересва, коло, чардаш, фриска, гитана, цапатео, сарабанда, поло и др.). Танцы эти часто исполнялись проститутками, как например, фанданго и сарабанда. Согласно опубликованной в 1558 г. народной песне «La Vida de Zarabanda ramera publica de Guyacan», сарабанда обязана своим происхождением одной публичной женщине, которая впервые «исполнила этот опьяняющий танец со всей его безудержной чувственностью».[409] Прототипом его послужил танец американских туземцев. Такого же экзотического происхождения современный «Cakewalk» с его дикими, экстатическими извивами и происходящий из Алжира канкан. Аналогичное действие может, впрочем, производить и вальс, как это заметил еще поэт Бюргер:
Der Ausbruch wilder AuerhahnsbrunstHeisst, zum Exempel-Balzen.Tut eben das mit SchwabenkunstSo heisst die Sach e-walzen.
(Взрыв дикой страсти тетерева называется, например, токованьем. Но сделайте то же самое с швабским искусством и дело получит название – вальса).
С половины XVIII столетия Париж сделался высшей школой рафинированной хореографической проституции, достигшей апогея своего развития во время директории и второй империи. Начиная с «Bals de Bois» (1740) и кончая современным «Bal Tabarin», все эти Tivoli, Ruggieri, Pavilion d’Hanovre, Paphos, Jardin de l'Hermitage.[410] Mabille, Closerie des Lilas, La Chaumiere, Bullier,[411] Moulin Rouge, Moulin de la Galette, Jardin de Paris в достаточной мере характеризуют вид и объем этой формы художественной проституции, которая отсюда перешла во многие другие столичные и провинциальные города западной Европы. Даже чопорный Лондон имел между 50-ми и 80-ми годами прошлого столетия свои «Argyll Rooms», «Cremorne Gardens», «National Assembly Rooms», «Portland Casino» и др., как общественные биржи проституции. То же мы видим в Берлине, Гамбурге, Вене, Будапеште, Петербурге и т. д. Такие названия, как «Бальный зал», «Орфеум», «Танцкласс», «Palais de danse» и т. д. не менее ясно обозначают эту категорию учреждений, чем более соблазнительные названия, вроде «Amorsale» «Blumensale», «Аркадия» или «Bacchushalle».
Какая тесная связь существует между танцами и проституцией даже и в настоящее время, доказывает, например, интересное сообщение русского врача, доктора Архангельского в 1897 г. на петербургском конгрессе по борьбе с сифилисом. Он сообщил, что в городе Туле, известном своими оружейными заводами и серебряными изделиями, нет танцевальных школ и что молодые люди обоего пола посещают публичные дома, чтобы мучиться танцами.[412] Аналогичные явления встречаются также в Петербурге и Москве.[413]
Наконец, эту старинную связь доказывает также известная» танцующая походка» проституток во время ходьбы на улице, подражание ослабленным плясовым движениям, причем всего больше бросаются в глаза своеобразные сладострастные покачивания бедер – движения, по которым еще и теперь безошибочно можно узнать проститутку и на которые намекает известная венецианская поговорка:
Donna, cui comminando il cul’traballaSe puttananon e, proverbio falla.
Такую же значительную роль, как в гетеросексуальной проституции востока, танцы играют, впрочем, и в гомосексуальной проституции восточных стран. В большинстве случаев этим видом проституции занимаются мальчики-танцоры с длинными, выхоленными, надушенными волосами. Они употребляют белила и румяна и разрисовывают свои веки совершенно как танцовщицы. Танцоры эти расхаживают по кофейням и при желании их можно вызывать в частные квартиры. У них есть кастаньеты и женские костюмы, и танцы их заключаются в похабных, весьма развратных движениях. Очень богатые люди сами содержат таких мальчиков, которые в Турции часто греческого, а в Персии – грузинского происхождения.[414] По-арабски их называют «Коwal» (Chauwal).[415] Малътцан[416] говорит о них:
«Обычай «Chauwai» процветает там теперь, как и раньше. Число их отнюдь не сведено до 300, как говорит Абу. Существа эти действительно представляют нечто ужасающее. Часто это рослые, даже уже не молодые парни; они носят женское платье, красятся и белятся и исполняют эротические танцы, которые могут возбуждать, если их исполняют женщины, но здесь они внушают только отвращение. Мне рассказывали об одном жреце этого порока, патриархе сводничества, который царит в кофейнях предместья Александрии, расположенных по абассийской дороге. За деньги он соблазняет и сводит детей даже из лучших фамилий, и вообще способен в своей сфере на невероятные вещи».
