Андрей Ломачинский - Вынос мозга
А со связями на стороне совсем плохо. Сотрудник с любовником — ха! — это уже не сотрудник. Нет, ну можно откровенно познакомиться с каким-нибудь там честным инженером, добиться признания в любви, при этом избежав с ним постели, потом написать рапорт (а перед тем тысячу объяснительных), парня год будут «просвечивать» (на этот период, конечно, от оперативной работы отстранят), потом дадут разрешение — и выходи себе замуж! Только потом, разумеется, на ту же линию уже не попадёшь. У мужа-то никаких допусков, а необходимость срочных вечерних поездок куда-то без объяснения причины понравиться ему никак не может. Поэтому обычно оперативной работе с цивильным замужеством не по пути.
Хотя мужики из КГБ женаты, в основном на дамах вне системы, но там случаи иные — чаще всего они попереженились рано, ещё в училищах, институтах или академии и не сидят «под прикрышками». А вот кто «под прикрышкой», тот для семьи в длительной командировке, а если холост, то так же воет от одиночества, как и она.
Эх, такого бы найти! Терять интересную работу и заниматься поисками мужа со стороны Анне не хотелось. Конечно, можно вообще на всё наплевать и просто зажить нормальной жизнью молодой женщины — ведь если не встречаться с диссидентами или невыездными евреями, а просто трахнуться с приятным мужиком, то из органов, пожалуй, сразу не уволят. Переведут куда-нибудь на кабинетную работу делать переводы иностранной периодики. Конечно, по сравнению с её нынешним положением это будет значительный материальный проигрыш, да и романтики абсолютно никакой. Нет, такой шанс всегда можно использовать, а пока Анна, сцепив зубы, обходила мужской пол стороной.
Она с завистью кидала взгляды на выпирающие животы случайно встретившихся беременных, на детские коляски молодых мамаш, на родителей, тянущих своих малышей в детский сад мимо окон её квартиры. Она разглядывала семейные фотографии своих подруг, повыходивших замуж и понарожавших детей. Вот оно, собранное улыбающейся группкой земное счастье заурядных учительниц периферийных школ, — у них не было оперативной тайны, но были семьи.
Она провожала взглядами влюблённые парочки, которые не вели «наружку», а просто балдели от присутствия друг друга. Она приносила с работы дорогие букеты, что дарили ей группы на прощание, а потом подолгу сидела возле них и мечтала, что их ей подарил Он.
Он, которого не было.
Анна много раз прокручивала в памяти свои институтские романы, вспоминая моменты и детали прошлых, теперь таких далёких соитий. Господи, она ведь не какая-нибудь молодая дура, она специально подготовленный офицер госбезопасности, прошедший самый тщательный психотбор и тренинг, она может за- просто совладать с собой!.. Но она не может избавиться от сопряжённой с этим совладанием обычной сексуальной фрустрации, как это называли преподаватели-психологи из её академии. Или от простого желания переспать с мужиком, как это называют все остальные люди.
И она решилась. Нет, глупостей не будет. До тридцати с хвостиком можно поискать кандидата в мужья из «своих». А вот переспать можно и с «чужим»... Ведь незаметно зацепить партнёра на стороне для неё, профессионалки, труда не составит. Контроль контролем, но не круглосуточно же... Если не заводить серьёзного романа, то риск «засветки скрытого контакта» будет минимален. Ведь это же не измена Родине! Ну, заставляет инструкция немедленно информировать начальство о любых подобных встречах — обойдутся, не девочка. Не будет пищи ни для службы внутренней безопасности, ни для политотдела, не будет и «пятна» в личном деле. А личная жизнь будет.
Ближайший выходной — четверг. В субботу вести группу итальянцев по Эрмитажу, а потом их же везти по Золотому кольцу, поэтому выходные пришлись на четверг и пятницу. Ориентировку получать в пятницу, значит, со среды на четверг и будет её ночка.
Для начала проверим «хвостик». Вообще, такое дело за сотрудником без причины не топает. Ну а если и топает, то пару раз в год по сетке случайных проверок. Сотрудник, установивший, что за ним ведётся наружное наблюдение, обязан немедленно о таком случае оповестить по команде. Это ЧП. За такое или выговор можно получить (если «сел на паранойю»), или благодарность за проявленную бдительность(если наружна была своя). Правда, тогда всё равно выговор будет, но не тебе, а тому, кто за тобой топтался, — тщательнее работать надо, товарищ.
В толпе хвостик не заметить, а если ведут двое, то и не затеряться. Аня проверяется просто и надёжно — у Пушкинского вокзала спокойно идёт вдоль забора по «железке», расстояние метров этак четыреста. В заборе сделан проход на улицу Рузовского, значит, через этот проход и выходим на эту самую улицу, затем двести метров по ней, а там спокойно ныряем в проходной двор и идём к своей лучшей подруге в гости. Поднимемся на нужный этаж и в окошко контролируем «проходняк» и «колодец». Никого — отлично! Заходим к подруге на чай, треплемся с полчаса. Маршрут от метро до подругиного дома оказывается самым кратчайшим и логичным, хоть и малоизвестным. Выйти и не засветиться на участках невозможно так же, как невозможно заподозрить проверку. От подруги прямо по направлению к метро, а как вышла за угол дома вне пределов видимости из её окон — дальше свободная птица.
А вот и зелёный огонёк такси.
— Ресторан «Янтарь», пожалуйста.
Это хороший ресторан — абсолютно не престижный, на окраине, совершенно без иностранцев, а значит, и без нашего брата. Снимайся на здоровье, одна проблема остаётся: чтоб мужика с хатой найти. Ещё сравнительно рано и к тому же будний день, в ресторане есть свободные места. Ей не нужен какой-то специальный вечерний наряд на выход: работая в «Интуристе» и крутясь среди фарцы, она носит повседневную одежду, которая получше вечерних туалетов большинства советских женщин. Войдя в зал, Аня невольно вспомнила слова «покупателя» из ПГУ, офицера-кадровика из Первого Главного управления: «Вас, дорогая, я во внешнюю разведку на пушечный выстрел не подпущу. С вами же куда выйди — провал сразу. На вас же полгорода пялится!» Вот и оставил Аню в Союзе, о чем она сильно и не жалела. Сейчас она очень явно прочувствовала — на нее пялились. Ну и хорошо.
Метрдотель сразу постарался уяснить, подзаработать она пришла или просто так. Намекнула ему, что никаких подзаработать, но пятёрочку в руку вложила — для проститутки маловато, а для женщины с понятием и без комплексов в самый раз. Мэтр это оценил, столик дал в весёленьком месте, на виду у всего зала и близко к танцевальному «пятаку».
Однако и местная путана её оценила. Аня это поняла, просматривая меню и попутно изучая столики, пока только на предмет парней, пьющих минералку, то бишь своих родных коллег «на выпасе». Гэбешных парней не было, были военные, были менты в штатском, явно не на службе, а на отдыхе, была куча студентов и куча работяг. А ещё были две злые шлюхи — их взгляды моментально пересеклись.
Аня тренированная, ей выдержать взгляд этих баб — что на открытку посмотреть. Она только скользнула по ним, словно и не заметила. Спокойно сделала заказ, сказала официанту, что отлучится на минуту, подхватила сумочку и демонстративно медленно пошла в туалет.
Её задумка сработала на все сто — одна из путан нетерпеливо подпрыгнула и резво побежала за ней.
Разговор был короткий: «Ты как снимаешься, за так или за деньги?» — «За так». — «А раз за так, то нам дороги не переходи». — «Не перейду» — «Ты поняла?» — «Поняла». Путана стала заводиться от своей «моральной победы». Аня медленно поворачивается к ней спиной, прекрасно зная, что за этим последует. А последует за этим толчок в плечо или спину, типа прощания-угрозы с напоминанием, кто хозяйка в зале Аня этого не боится, Аня сё на это провоцирует, а сама косится на здоровенное зеркало сбоку. Не выдержала проститутка, решила толкнуть конкурентку. Аня делает шаг в сторону и немного назад, а руку, согнутую в локте, резко вверх на полукруговой захват. Вот шлюшкина рука у неё под мышкой, а в этот момент лёгонькая подсечка, и длинная ручка-ремешок от сумочки накидывается на шею. Шлюха летит на пол. Ремешок хороший, сделан из натуральной толстенной кожи, под стиль «пейзанка», столь популярный в Европе того времени. Специально для подобной возможности выбирала. Конечно, безопаснее было бы красной книжечкой перед носом помахать, да только такие варианты не для Ани, она из-за ерунды светиться не будет, да и удостоверение её с самого начала у начальника в сейфе лежит. Вот синяя книжечка сотрудника «Интуриста» — та действительно у неё есть, да и то не с собой.
Похрипела шлюха на полу, проквакала, что ошиблась, попросила не бить... На том и сошлись. «Девочки, я вас не знаю, а вы меня. Под ногами не путаться, ну а если в дальнейшем что задумаете, парней там каких позовёте или сами чего решите, — при любой попытке мести буду просто убивать». Шлюха поверила. Вышла на минуту к своей подруге, а на горле красная полоса, морда в соплях, руки трясутся. Жахнула здоровый фужер водяры и бегом из ресторана. А подруга, выслушав короткий, но с иллюстрациями рассказ «коллеги», весь оставшийся вечер на Аню смотрела подобострастно и не только кого там отбить — подойти близко боялась. Тогда времена были советские, ни мафии, ни сутенёров, каждая девочка сама по себе, а уж между собой — так вообще сплошной закон джунглей и никакой тебе организации. Да и мало про-ституток-то было, клиентуры им с избытком хватало. А уж официально — так их вообще ни одной не было — проституция и советский образ жизни по марксистско-ленинской задумке были несовместимы. Типа социалистические условия для них не подходят. Как. Сахара белым медведям.
