Ты ненадолго уснешь... - Головань Марина Владиславовна "Voloma"

Настроить себя на то, что этот день будет не из легких, было не так трудно, как переварить одну деталь, которая не могла уложиться в голове Нэда. Все, кто входили в состав медицинского персонала настолько владел собой, что они смотрели на всех этих детей и даже выдавливали из себя улыбки. Вполне искренние.

Эти мимические подвиги, разумеется, отличались — в одни верилось с легкостью, другие выползали на лица нехотя и затравленно, но все были продиктованы тем самым чувством, которое накануне Хоуп Ванмеер занесла в черный список и настоятельно рекомендовала Бенедикту избегать всяческими методами.

Попав в коридор, к которому прилегали палаты, Бенедикт почувствовал даже разницу в запахах. Свежий, с едва уловимой примесью дезинфицирующих средств и почти незаметного и такого человеческого — как пахнут волосы, тело после душа, одежда с выветрившимися духами — здесь не пахло ни чем. Будто вакуум для обоняния, это сперва, сбивало с толка и вызывало тревожное чувство, которое быстро вытеснялось стоило только зайти в первую палату и взглянуть на очередного маленького пациента. Тогда же, внутри все органы смещались и живот передергивало от судороги ужаса и вполне естественного желания сбежать отсюда.

Доктор Уиттон медленно вела за собой персонал, а Бенедикт молча слушал мало знакомые слова, пропуская их мимо ушей, поражаясь с каким тактом взрослый человек обращается к детям. До палат пациентов нейрохирургов оставалось совсем ничего, когда процессия повернула в небольшой коридор, который заканчивался тупиком с огромным окном, от него по обе стороны отходило еще четыре палаты. Люси придержала Бенедикта за рукав.

    - Сюда, мы новеньких не пускаем, - странная пелена заволокла прекрасные глаза доктора Фишер, но и тут она умудрилась выдавить легкую улыбку, и потому, ее слова можно было воспринять как угодно: может быть там была зона особой стерильности или пациенты в тяжелом состоянии. - Тами, составьте компанию мистеру Куперу, ты нам не понадобишься здесь.

Коренастый мужчина с темной кожей и черными, как уголь глазами, коротко кивнул.

    - Хорошо, - не задавая лишних вопросов согласился Бенедикт, с непонятным оцепенением рассматривая ярко разрисованные стены.

    - Ты в порядке? - внезапно поинтересовался Саттеш, пристально вглядываясь лицо новичка.

   - Да, - уверенно ответил он. - А что же доктор Ванмеер? Всегда так опаздывает?

   - Она всегда занята. Да, это нормально для нее. Работы много, но доктор Ванмеер даже в выходные дни сюда приходит.

   - А ты здесь сколько работаешь?

    - Год назад перевелся из травматологии. Рассчитывал на менее бешеный ритм, - Тами грустно улыбнулся.

   - Надежды оправдались?

    -Да, как ни странно, но не знаю, сколько еще здесь выдержу. Лучше каждый день видеть полуоторванные конечности, чем наблюдать здесь за детьми, которые смотрят на тебя так по-взрослому. Доктор Ванмеер особенная. Не знаю, как ей это удается, но она смотрит на этих них не как на тех, кто может умереть, она словно, отрицает саму эту возможность на подсознательном уровне. Они ее обожают...

   - Удивительное дело, что она выбрала ту же специализацию, что и ее отец? Совпадение или она его протеже?

   - Какой там! - мужчина фыркнул. - Несколько лет назад доктор Ванмеер чуть не пошла работать под руководство отца, но с его подачи, обстоятельства сложились так, что она попала сюда. Доктор Хантер не может похвастаться кротким и покладистым нравом, но даже учитывая тот факт, что она водит дружбу с Альбертом Ванммером, с Хоуп содрали три шкуры, прежде чем допустили к самостоятельному ведению операций. Вот, буквально на днях.

   - Значит, Хоуп Ванмеер пробилась здесь своими мозгами?

    - По-другому быть не может. И какой смысл здесь отсиживаться? В онкологических отделениях нет теплых мест, у нас такая текучка, что врагу не пожелаешь! Да что там текучка! Вот ты волонтер, подозреваю, что не на добровольных началах... А есть добровольцы, которые стараются отвлечь детей, чем-то их занять, заставить лишний раз улыбнуться. Многие из них не выдерживают. Помню, как-то пару лет назад у нас проводили представление — было много клоунов, весело, смешно - малыши смеялись, но тихо так, потому что если хохотать от души и в голос, когда все тело трясется, у них начинается головная боль или спазмы в животе, ну, смотря у кого где новообразование развивается. Так вот... Один из клоунов не выдержал, разрыдался прямо во время выступления, благо, что грим на лице был и дети не поняли. Его пришлось накачать сильными успокоительными. А все потому, что он мысленно похоронил этих детей. Все же как думают, если рак, то наверняка, умрешь... И кто так думает, здесь надолго не задерживаются. Так что советую, настраиваться, если не на позитивный лад, то хотя бы сохранять нейтралитет в своих эмоциях. Впрочем, доктор Ванмеер тебе прочитает свою любимую лекцию, о том, кто тут должен плакать и по каким причинам.

   - А почему в эти палаты новеньких не пускают? - Бенедикт кивнул на дверь и оперся о стену спиной, засунув руки в карманы брюк.

    - Здесь у нас «уходящие» размещены, которых нельзя домой выписать,- выражения лица Саттеша ничуть не изменилось, но голос осекся.

    - Уходящие? - переспросил Нэд, догадываясь, что это означает, уже по тону, которым было произнесено это слово.

В горле все сжалось, а кожа покрылась мурашками, которые медленно поползли по спине, заставляя мышцы сокращаться, словно организм готовился к удару.

     - Да, мы так называет тех детей, которые.... проигрывают болезни.

Дверь, куда зашла доктор Уиттон распахнулась и в этот момент по коридору раздался топот ног, частый и легкий, словно бежал ребенок, а через мгновение доктор Ванмеер, запыхавшаяся и раскрасневшаяся, предстала перед коллегами во всех красе.

    - Простите, за задержку!

   - Вы как раз вовремя, доктор Ванмеер, остались Ваши пациенты, поэтому прошу, продолжайте обход, у нас сейчас малоприятная процедура.

    - Забор стволовых? - оживление Хоуп сняло, как рукой и ее лицо стало суровым, но за этой непробиваемой маской успело мелькнуть нечто странное.

Она быстро глянула на Бенедикта.

    - Помощь нужна?

    - Благодарю, но сегодня Майлз на дежурстве, а вот, завтра не откажемся.

Странно посмотрев на Бенедикта, Хоуп на секунду свела брови и ее глаза забегали, будто она взвешивала решение, которое только что приняла.

    - Тогда мистера Купера направлю к вам в процедурную. А сегодня он пройдет инструктаж и практику.

Уиттон окинула довольным взглядом волонтера, но Бенедикт вдруг поежился и его пронзило стойкое ощущение, что если бы он знал о чем идет речь, то без раздумья сиганул в то самое огромное окно.

    - Что ж... Идемте!

Едва все протиснулись в дверь, Люси аккуратно толкнула Бенедикта в бок.

   -  Это Питер Леттерман. Здесь повышенный контроль за действиями и ни одного лишнего слова и взгляда, пожалуйста. Миссис Леттерман, крайне требовательна и вспыльчива.

Коротко кивнув, Бенедикт окинул взглядом ухоженную женщину, которая стояла рядом с кроватью мальчика. И если ее взгляд был спокойным, излучал не дюжую внутреннюю силу и энергию, то ребенок был ее полной противоположностью.

Тонкие руки и ноги, обтянутые бледной кожей скулы и от того огромные глаза, смотрящие с удивлением и по-взрослому, тускло блеснули и ребенок в нерешительности замер, уставившись на одеяло, которым были укрыты его ноги.

«Ну, еще бы!»

Бенедикт поставил себя на место этого мальчонки и понял, что сам был бы не в восторге, что его будут внимательно изучать пять пар глаз, теребить, задавать вопросы и делать вид, что все хорошо.

А потому он избавил Питера от своего любопытства и переключил внимание на внутреннее убранство. В детских палатах стены были украшены рисунками, постельное белье украшали герои из мультфильмов, казалось, что детям будто напоминали кто они есть. Еще одна слабая попытка сгладить контраст между нормальной жизнью и существованием в больнице.