На пути к сердцу. Записки кардиохирурга - Асланбек Аслудинович Дубаев
Прошло больше пятнадцати лет, но я как сегодня помню каждое мгновение этого события, которое навсегда оставило приятный след в моем сердце. Оказаться на практике в одной из крупных кардиологических клиник Европы, будучи еще студентом четвертого курса лечебного факультета, является большой удачей в жизни человека, собирающегося посвятить себя медицине. Абсолютно убежден в том, что профессия врача является особенной и требует совершенно иного склада ума, дисциплины и открытой, способной на сопереживание души. Здесь очень важно иметь не только колоссальные знания в разных областях науки, но и быть добрым и любящим людей и свое дело человеком, способным чувствовать чужую боль и проявлять заботу и сострадание.
В жаркий июньский день я впервые открыл для себя Европу. В рамках проекта «Специализированные практики в Германии» был направлен на практику на базе больничного комплекса «Шарите» и Немецкого кардиоцентра Берлина. Именно здесь я впервые увидел ту большую хирургию, о которой можно было только мечтать! То, что увидел в первый день практики, трудно передать словами – восторг и восхищение: я по-настоящему коснулся сердца!
Те минуты, пока спускался в операционную и шел по просторному коридору, постарался вспомнить все операции, на которых бывал в России. Их было не так много, к сожалению, и то, что приходило мне на ум, были хаотичными воспоминаниями о ходе операций или об анатомии и топографии органов. Берлинская клиника сердца располагается в старинном здании, безусловно, с современным ремонтом и реставрацией. Все помещения, включая палаты, операционные, коридоры, очень просторны и оставляют впечатление какой-то внутренней свободы, придают уверенность и хорошее настроение, что играет немалую роль в выздоровлении пациентов.
Я вошел в операционную, спросил разрешения посмотреть на ход операции, как это было принято, о чем мне любезно сообщили медсестры. За столом стоял доктор Томас Крабач. Я присутствовал на его лекциях, когда он приезжал в Россию. Доктор Крабач вдруг посмотрел в мою сторону, спросил, откуда я и как зовут, что собираюсь делать на практике, и совершенно неожиданно для меня предложил обработать руки и встать за операционный стол. В течение тех 6–7 минут, которые были потрачены на обработку рук, я с трудом подавил в себе волнение. Операционная сестра быстро надела на меня халат и перчатки, и я встал за операционный стол напротив оперирующего хирурга. Едва взял в руки специальный аппарат для отсасывания крови с раны, как в операционную вошел невысокого роста хирург. Несмотря на небольшой рост, тело его было грузным и дышал он, как мне показалось, тяжело. При этом он очень уверенно и быстро двигался, на ходу отправляя комплименты и шутки медсестрам, и они очень живо реагировали: то ли шутки были смешные, то ли статус этого человека обязывал реагировать так на них (хотя для немцев это не характерно). Я не совсем четко понимал его быструю речь с баварским акцентом, да к тому же еще и переживал за ход операции.
Судя по волнению, которое охватило операционную бригаду, подумал, что это, наверное, какой-нибудь известный хирург; в чем и не ошибся, как узнал позже. Он встал на место доктора Крабача и начал быстрыми, отточенными движениями манипулировать на сердце. Доктор Крабач перешел на мою сторону и почему-то встал слева от меня, а не справа, где обычно стоит первый ассистент. Я внимательно наблюдал за каждым движением искусного хирурга. Годами отточенное мастерство, накопленный опыт и виртуозное владение хирургическими инструментами позволяли ему оперировать быстро.
В этот момент мне вспомнились слова очевидцев, наблюдавших операции, которые проводил хирург Н. И. Пирогов: свои операции он выполнял за считаные минуты с удивительной анатомической точностью. После защиты докторской диссертации в Дерптском университете Пирогов стажировался почти на протяжении двух лет в клинике «Шарите». На ее территории и находится в настоящее время кардиоцентр, где я сейчас стою и участвую в первой в своей жизни операции на сердце.
…У меня уже стали дрожать от волнения руки, хотя я еще ничего и не начинал делать: внутренне ругал себя, что согласился ассистировать, ведь мог бы отказаться, сославшись на первый день практики. Разве мог знать, что операцию будет проводить сам профессор Роланд Хетцер – один из лучших кардиохирургов не только Германии, но и всего мира? С другой стороны, понимал, что представляю здесь студенчество родного университета и должен с достоинством показать уровень подготовки высшей медицинской школы России. Сложность ситуации, в которой я оказался, заключалась в том, что, будучи студентом 4-го курса, я еще не имел четкого представления о последовательности действий в ходе всей операции на сердце. К моему счастью, операция была уже на этапе формирования анастомоза, и в мою задачу входило держать вывихнутое сердце, прижимая его ладонью правой руки, но не прилагать при этом большой силы, чтобы не травмировать сердце.
Профессор делал тончайший анастомоз. В операционной стояла пронзительная тишина, слышен был только рабочий шум многочисленной аппаратуры и звон инструментов, которые перекладывала операционная сестра. Чувствуя биение сердца под своей рукой, которое становилось все сильнее и сильнее, я стал вдруг отчетливо осознавать, какое это великое чудо – наше сердце! Сколько стремления к жизни, сколько надежды и силы было в его биении: сначала почти неуловимое мелкое дрожание, потом более ритмичные сокращения, которые становились все крепче и чаще. Приходилось прилагать значительное усилие, чтобы хирург мог спокойно манипулировать на сердечных артериях.
Как много в нашей жизни мы связываем с силой сердца: когда говорим о любви к родным и близким, то это означает «мы любим их всем сердцем». От всего сердца поздравляем и всем сердцем желаем мира и добра, благополучия и тепла. Однако мы еще далеки от понимания того, сколько сил стоит все это самому сердцу. За те минуты, что прикоснулся к живому трепещущему сердцу, я подумал о ребятах, которые отравляют себя, а значит, и свое сердце, никотином, спиртным и наркотиками. Ведь их тысячи и сотни тысяч! Если бы они понимали, как стремится сердце к жизни, когда оно начинает терять последние силы.
