Исцеление духовных болезней - Жан-Клод Ларше
3. СМИРЕНИЕ
Смирение (ταπεινοφροσύνη) противостоит одновременно и гордости, и тщеславию. И как существуют две формы гордости, так можно выделить две формы смирения, которые им соответствуют: смирение по отношению к людям и смирение пред Богом[4659]. Хотя последнее является итогом первого, одно не в состоянии обеспечить другое. Вот почему преподобный Варсонофий Великий настоятельно советует: «Смиряйся по-настоящему не только пред Богом, но еще и перед людьми»[4660]. И преподобный Иоанн Кассиан подчеркивает, что «никто не может достичь совершенства чистоты, как только истинным смирением, которое выражается прежде всего перед братией, а также пред Богом»[4661].
Прежде чем представить каждую из этих двух форм смирения, отметим, что в целом смирение заключается для человека в том, чтобы признавать свою ограниченность[4662], свою слабость[4663], свое бессилие[4664], свое невежество[4665]. Это одно из фундаментальных святоотеческих определений указанной добродетели, которые перечисляет преподобный Иоанн Лествичник[4666]. «Человек, который достиг осознания степени своей немощи, прикоснулся к совершенному смирению», — пишет преподобный Исаак Сирин[4667].
Однако смирение состоит не только в том, чтобы признавать и принимать свою действительную слабость и посредственность, но еще и в том, чтобы, обладая определенными качествами, добровольно принижать себя: в этом, по свидетельству святителя Иоанна Златоуста, и есть собственно определение слова ταπεινοφροσύνη[4668]. Смирение, говорит он, «состоит в том, чтобы смотреть на себя как на ничто, несмотря на величие и количество своих заслуг»[4669], «истинное смирение состоит в том, чтобы принижать себя… когда есть причины превозноситься»[4670]. «Подлинно смиренный, — рассуждает таким же образом преподобный Исаак Сирин, — это тот, который втайне имеет то, чем можно гордиться, и не гордится, но не видит в себе ничего большего, чем горсть земли»[4671].
Смиренный не ценит себя вовсе[4672] и не придает себе никакого значения[4673]. «В собственных глазах он — никто»[4674]. Он доходит даже до того, что сам утрачивает свою значимость. «Смиренный видит в себе человека, достойного презрения», — пишет преподобный Исаак Сирин[4675]. А вот замечание преподобного Иоанна Лествичника: «Смирение — это бездна самоумаления»[4676]. Смирение характеризуется, таким образом, «безразличием к себе во всем»[4677].
Это безразличие к себе переходит в отречение от собственной воли[4678], которое может дойти до ненависти к своей воле[4679] и которое святые отцы рассматривают как основополагающую черту смирения, вплоть до того, что определяют его именно так[4680].
Оно выражается также в недоверии к себе и собственному суждению[4681], качествах, близких к предыдущему и часто приводимых вместе с ним, из которых проистекает безоговорочное послушание духовнику[4682], а в отношениях с другими — отказ от самооправдания или навязывания собственного мнения[4683], уход всей душой от споров и противоречий[4684], нежелание перечить[4685] и даже обсуждать что-то[4686] и, как следствие, частое молчание[4687]. Поскольку оно проявляется в первую очередь по отношению к духовному отцу[4688], постольку это поведение свидетельствует не только о смирении перед людьми, но и пред Богом, свидетелем Которого является духовный отец и волю Которого он указует.
По отношению к ближнему смирение, противоположное первой форме гордости, состоит в особенности в том, чтобы не только не считать себя выше других[4689], но еще и других считать выше себя. Этому учит святой апостол Павел, наставляя: По смиренномудрию почитайте один другого высшим себя (Флп. 2, 3). Святые отцы, естественно, повторяют это поучение. На вопрос о том, что такое смирение, святитель Василий Великий отвечает сразу: «Смирение состоит, по заповеди апостола, в том, чтобы смотреть на других так, будто они выше тебя»[4690]. Авва Дорофей Газский пишет так: «Первый [род смирения] заключается в том, чтобы считать своего брата умнее себя и выше во всех отношениях»[4691]. Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Истинное смирение в том, чтобы уступать тем, кто ниже нас, и предпочитать себе тех, кто нам кажется хуже. Поразмыслив, мы решим, что никто не является хуже нас, но мы будем верить, что весь мир нас превосходит»[4692]. И преподобный Иоанн Лествичник в главе, посвященной смирению, отмечает: «Если с глубоким сердечным чувством мы будем ценить нашего ближнего как превосходящего нас во всех отношениях, то, следовательно, мы приблизились к милосердию»[4693].
Подобное отношение, однако, могло бы быть проявлением гордости, если бы человек, ставя других выше себя, почитал и себя чем-то значительным. Вот почему святые отцы еще говорят, повторяя заповедь Самого Христа[4694], что смирение состоит в том, чтобы считать себя ниже всех, видеть себя последним из людей[4695]. На самой высшей ступени смирения человек считает себя не только ниже себе подобных, но и ниже всех существ в природе[4696].
Гордый, считая себя выше других, презирает их, в то время как смиренный, напротив, считая себя ниже всех, полагает сам себя и только себя достойным презрения и принимает все виды унижений, исходящих от других, без боли и волнения[4697]. Преподобный Иоанн Кассиан советует: «Считая себя ниже всего мира, мы будем переносить с огромным терпением любое обращение, каким бы несправедливым, горьким и невыносимым оно ни было, полагая, что это приходит к нам от людей, стоящих выше нас»[4698], а в другом месте он отмечает, что один из признаков, по которым распознается смирение, это «то, что человек не обижается на несправедливость, которую терпит»[4699].
«Именно смирение подвергает сердце испытанию»; — говорит преподобный Иоанн Лествичник[4700]: человек может быть смиренным в помыслах; но только отсутствие возмущения в момент, когда он подвергается унижению, свидетельствует о том, что он поистине смиренный. Вот признак еще большего смирения — принятие унижений с радостью[4701].
С другой стороны, смиренный человек не выносит, когда его по какому бы то ни было поводу возвышают, сравнивая с другими, и не довольствуется перенесением унижений и принятием их с радостью, но ищет его. Вот как пишет об этом преподобный Иоанн Лествичник: «Если отличительная черта крайней гордыни — это ради славы изображать добродетели, которых у
