Исцеление духовных болезней - Жан-Клод Ларше
На деле освобождение от дурных помыслов и от страстей происходит постепенно. Если человек старается терпеливо и упорно, систематически и постоянно отвергать помыслы, как только они возникают, он постепенно снижает их число и силу и мало-помалу ослабляет страсти[3605], от которых они происходят или которым дают начало, так как они уже не находят в нем пшци, позволяющей существовать. «Дурные помыслы, если ты с ними беседуешь и ими услаждаешься, всегда пустят корень в твоем сердце. Если, напротив, ты с ними не говоришь и, вместо того чтобы услаждаться, ненавидишь их, они погибнут и уйдут из твоего сердца», — говорил один старец[3606].
Итак, эта практика позволяет не только отражать помыслы, но даже совсем устранить их и разрушить сами страсти[3607], вплоть до их первоисточника и всех следов, которые они сумели оставить в душе[3608]. Поэтому преподобный Исихий Иерусалимский пишет: «Если мы следуем этой практике как положено, то чистота сердца, то есть бдительность и хранение ума… отсечет от сердца все страсти и все зло под корень»[3609]. Вот почему он определяет трезвение как «духовный метод, который, с Божией помощью, полностью избавляет человека как от страстных помыслов и слов, так и от дурных действий, если следовать ему длительно и ревностно». «Собственно, именно трезвение и является чистотой сердца»[3610], — добавляет он.
Избавляя человека от страстей, трезвение в совокупности с молитвой помогает водворить на их месте добродетели[3611]. «Внимание, — говорит преподобный Никифор Уединенник, — это совлечение своих страстей ради облечения в добродетели»[3612]. Преподобный Исихий Иерусалимский наставляет: «Трезвение — это путь всех добродетелей и всех заповедей Божиих»[3613].
Однако врачевательное свойство трезвения, освобождающее человека от духовных болезней, то есть страстей, для того, чтобы водворить в нем здоровье добродетелей, составляет лишь один аспект. Как только человек становится здоровым, так ему необходимо сохранить здоровье. Трезвение и внимание помогают и в этом. Невозможно более ясно указать на эту профилактическую функцию, чем такими выражениями, как «хранение сердца» (φυλακὴ καρδίας) и «хранение ума» (φυλακή или τήρησις νοός), которые практически являются синонимами[3614], но у святых отцов все же различаются, когда требуется подчеркнуть это дополнительное значение[3615]. В некотором смысле трезвение (сопровождаемое молитвой, которая, напомним, неотделима от него) всегда имеет профилактическое значение: в случае, если человек борется со страстями, речь идет о том, чтобы избегать любых помыслов, могущих питать страсти; если же человек уже избавился от страстей, то речь идет о том, чтобы избегать тех помыслов, которые вновь могли быть принесены страстями в сердце. Но в первом случае профилактика — это один из элементов лечения, тогда как во втором случае речь идет, по существу, о том, чтобы избежать рецидива и сохранить завоеванное[3616], то есть душевное здоровье. Это совершенно ясно подчеркивает преподобный Варсонофий Великий: «Будем пребывать в молитве, чтобы не впасть вновь в те же страсти или в другие. Если кто-то, приняв пищу, повредил себе желудок, печень или кишечник, то таковой, исцелившись искусством и заботой врача, уже не оставит себя в небрежении, опасаясь худшего, помня о прошедшей опасности, сообразно словам Господа к тому, кого Он исцелил: Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже (Ин. 5, 14)»[3617]. Авва Дорофей Газский сходным образом, хотя и на более общем уровне, замечает относительно тела, что «если человек живет беспорядочно, не заботясь о здоровье, он доведет себя либо до тучности, либо до худобы, а за этим последует нарушение равновесия»[3618]. То же самое верно и для души: если человек «нерадеет о трезвении и не хранит себя, он легко уклоняется с пути либо влево, либо вправо… и вызывает болезнь, которая есть зло»[3619]. Очень точно пишет об этом преподобный Исаак Сирин: «Богатство и здравие души сделаны из неусыпного трезвения и внимания. Человек, пока живет, нуждается в неусыпном трезвении и внимании, в бодрствовании, чтобы сберечь свое сокровище. Но если он пренебрегает этими условиями, он заболевает, а сокровище похищают»[3620].
Как мы уже говорили, человек не может избежать искушений и бесовского воздействия, внушающего помыслы. Но получив однажды силу хранить себя благодаря трезвению и молитве, он становится способен оставаться совершенно безразличным к тому, что предлагают бесы[3621], и противостоять им глубоким презрением[3622], ни в малейшей степени не повреждаясь и даже не смущаясь их внушениями, не оставляя своего места[3623] и говоря словами псалма: Я онемел… и замолчал (Пс. 38, 10). Когда человек после долгой борьбы одерживает, по благодати Божией, окончательную победу над противниками, тогда он познаёт глубочайшее умиротворение[3624]. Не только его ум, но и все внутренние способности пребывают в покое[3625]. Этот внутренний мир, завоеванный с помощью трезвения и проистекающий одновременно от власти над помыслами, от уничтожения страстей, от победы над бесами, от спокойствия всех душевных сил и безмолвия помыслов, соответствует одному из основных значений слова «исихия» (ἡσυχία), которое так часто встречается в текстах по аскетике[3626]. Святые отцы считают, что исихия является настолько характерным следствием трезвения[3627], что часто употребляют эти слова как синонимы[3628].
В этой главе мы описывали трезвение преимущественно как средство борьбы со страстными помыслами и средство очищения сердца. Далее мы увидим, что трезвение помогает также избегать представлений, образов или помыслов, даже нейтральных или благих, что, наряду с предыдущим, является условием чистой молитвы и созерцания. Именно эта вторая функция называется «хранением ума», тогда как первая в строгом смысле зовется «хранением сердца». Безмолвие, проистекающее из него, означает в этом случае молчание каких бы то ни было представлений, всецелое умиротворение ума, который невозмутим и занят исключительно помышлением о
