Иван Блох - История проституции
Подобно политической, и религиозная среда средних веков всюду обнаруживает свою связь с древним миром, между прочим, и в вопросах половой этики и в понимании проституции. Три великие мировые религии с универсальной тенденцией – неоплатонизм, христианство в форме католицизма и манихеизм – с начала III века по Р. X. господствовавшие в южной Европе и западной Азии и равно проповедовавшие идеи откровения, искупление и аскетизма, все целиком коренятся в идеях древнего времени они составляют «конечный результат более чем тысячелетней истории религиозного развитие культурных народов от Персии до Италии». Из них на культуру запада и значительной части востока в средние века решающее влияние оказало, прежде всего, христианство – «монотеистическая мировая религия, построенная на основе Ветхого Завета и Евангелия, но при посредстве эллинской спекулятивной мысли и этики» (А. Нагпасk). Лишь позже, начиная уже с VII века, с знаменитого дня иеджры, т. е. бегства пророка Магомета из Мекки в Медину 14 сентября, 622 г. по Р. X., громадное влияние на обширные области старого культурного мира – от границ Китая и Индии до Испании и до западной, восточной и центральной Африки – приобрела вторая монотеистическая религия, шлам, видоизмененный еврейско-христианский монотеизм. Половая этика средних веков, взгляд на проституцию и развитие ее находились главным образом под влиянием этих двух великих культурных религий. А потому, чтобы научно понять, как сложилась проституция в средние века, необходимо детальнее рассмотреть разнообразные отношение христианства и ислама к половой этике и к проституции.
Тесная связь христианства с эллинизмом и греческой культурой вскрыта новейшими теологическими и историко-филологическими исследованиями, именно в более крупных трудах Вендланда и Дейсманна и в небольших работах Геффкена и Бауэра. В настоящее время мы с полной уверенностью можем назвать христианство интегрирующей составной частью античности, так как только благодаря ей оно превратилось из палестинской секты в мировую религию и лишь от нее заимствовало свои своеобразные идеи, существующие еще и теперь.
Сказанное относится к влиянию стоиков и циников, учение которых заключало в себе общие с христианством идеи искупления, покаяние и бессмертия. Источником апокалипсических представлений христианства послужили священные книги орфиков. Слова «Спаситель» и «Евангелие» взяты из эллинского культа. Божественность Иисуса, рождение его от Пречистой Девы, звезда, указывающая на рождение Спасителя, заимствованы из греческих народных верований. Можно было бы провести еще многочисленные другие параллели. Поклонение же пастухов, идея о посреднике, тайная вечеря находятся также в персидском культе Митры.
С другой стороны, не нужно забывать, что эти античные влияние сказались лишь во время апостолов й при позднейшем развитии христианской догмы и культа; первоначальное же христианство коренится в еврействе, Иисус сам бил еврей и решительно признавал еврейское учение об единстве божественной сущности и любви к ближнему (Марк 12, 28–34). Сравнение половой этики первоначального и эллинизированного затем христианства, развившегося впервые во время апостолов, точно также обнаруживает явные различия, причем половая этика Иисуса более родственна еврейской, чем позднейшей христианской половой этике.
Hjalmar J. Nordin сделал недавно заслуживающую признательности попытку связно изложить половую этику евреев во время Иисуса. К сожалению, на немецком языке появилась только вторая часть этого труда, между тем как первая, вышедшая в 1902 г., опубликована на шведском языке и осталась мне недоступной. Лордин проводит многие параллели между воззрениями Иисуса и современных ему евреев. Мартин Fade также указывает, что Иисус судил о половой жизни, прежде всего, как еврей. И если Нордик приходит к заключению, что, в общем, половая этика евреев времен Иисуса носит печать здоровья и благородства, то это относится и к половой этике Иисуса. Последний нигде не отрицает свободной оценки и естественного понимание полового инстинкта и половых отношений, совершенно так же, как мы это видим у евреев.
Если не считать возникших, вероятно, под влиянием греческой философии небольших сект ессеев и терапевтов, то еврейская половая этика безусловно обнаруживает антиаскетический дух. Божественная заповедь: «Плодитесь и размножайтесь» (Быт. 1, 28) всегда заставляла еврея смотреть на половые отношения, как на нечто естественное, освященное религией, между тем как постоянное воздержание было бы в его глазах тяжелым проступком против приведенной заповеди Божьей. Поэтому иудейство отвергает аскетизм и безбрачие и прославляет брак, супружеские обязанности и размножение. Когда в новом Завете сказано: «впрочем, спасется чрез чадородие» (I, посл. к Тим. 2,15) и если там указывается также на заповедь об исполнении супружеских обязанностей мужем и женой (I, посл. к Кор. 7, 3–4), то в этом сказывается еврейское мировоззрение. Для не состоящих в браке иудейство впервые выставило требование относительного половою воздержание до брака, правда, возможно раннего, а для состоящих в браке оно считало поводом для временного воздержание посты, траур, напряженную умственную работу и пр. Евреи же первые рекомендуют труд, как лучшее вспомогательное средство при воздержании и лучший способ борьбы с половой фантазией и половыми представлениями. Изречение «молись и трудись» еврейского происхождения. «У евреев времен Иисуса», говорит Нордит, труд считался вспомогательным средством в борьбе за целомудрие. В завещании Рувима рекомендуется для этой цели и физический, и психический труд. «Работайте до усталости и погрузитесь в мир науки, пока Господь не даст Вам спутника жизни по желанию своему, чтобы вы не страдали, как я»… В завещании Исасхара на утомительную работу указывается, лак на средство против чувственных фантазий».
Так как у евреев господствовал выраженный патриархат, то не может быть и речи, разумеется, о равноправном положении у них женщины. Но у евреев женщина все же никогда не жила такой гаремной жизнью, как у греков и позже у магометан. Еврейская женщина всегда принимала участие в обществе мужчин, хотя, согласно патриархальной точке зрения, она считалась подчиненной мужчине, а законная полигамия не вызывала осуждения еще долгое время в течение средних веков.
Что юдаизм относился к проституции, безусловно, отрицательно, мы уже говорили выше (стр. 65-671, причем мы привели библейские законы против проституции и указывали на существование ее в более глубокой древности. Во времена Иисуса мы находим довольно обширную проституцию у евреев, но она во всех отношениях опирается на греко-римскую проституцию и очевидно организовалась под ее влиянием и по ее образцу. Так например, мы находим указание на римскую проституцию в пекарнях и в «cella» (в талмуде «qinqelin») борделя, а также в увеселительных кабачках («pundeqitha», трактирщица, сводница). Иосиф объясняет, что «zona» (проститутка), которую священнику запрещено венчать, это женщина, живущая содержанием кабака или трактира (Antiq. jud. Ill, 12, 2). В талмуде говорится также об «улице проституток». По мнению Прейса, это не дает еще, однако, права заключить о казарменной организации проституции законодательным путем, потому что на востоке и теперь еще принято, чтобы отдельные профессии локализировались каждая на особой улице. Но мы все же узнаем отсюда, что и у евреев впоследствии существовала организованная проституция, которая должна, вероятно, считаться римским учреждением, подобно борделю, «qubba проституток». Римляне часто насильно приводили туда честных еврейских женщин; как мы увидим ниже, они тоже самое делали впоследствии с христианками, для которых обесчещение в лупанарии часто применялось как наказание за отказ клятвенно отречься от христианства. В талмуде мы находим, например, аналогичное сообщение, что римское правительство однажды запретило евреям заниматься торой. Рабби Ханина бен Иерадион, несмотря на это, продолжал свои занятие и, благодаря доносу, осужден был на смертную казнь; дочь же его приговорена была к поселению в бордель. Интересно провести в этом случае параллель с аналогичным обращением с христианскими женщинами во время процессов мучениц; в новейших монографиях, насколько мне известно, об этом не упоминается.
Когда в талмуде говорится о содержателе борделя «moger zanjatha»– поведение которого, безусловно, квалифицируется, как грех-что он наделяет всем необходимым театр, приносит проституткам платье в баню, танцует и играет им на флейте, то мы и здесь также узнаем типичные римские черты. То же самое нужно сказать и о рассказах талмуда о дорогих квартирах и высоких гонорарах отдельных гетер. Прайс говорит об этом: «И талмуд также сообщает нравоучительный рассказ об одной проститутке, которая живет в «крепости у моря», получает гонорар в 400 золотых и притом требует уплаты денег вперед. Гостей своих она приказывает оставлять в передней и прислуга ей должна докладывать о них. Если посетителю, наконец, разрешено войти, она приготовляет шесть кроватей, пять из серебра и одну из золота – указание на безнравственный римский обычай покрывать постели и triclinia женщин серебром и золотом – роскошь, которую могут себе позволить, разумеется, только самые богатые люди. Между каждыми двумя кроватями она ставит лестницу из серебра с верхней ступенькой из золота и садится голой на самом верху. Но в решительный момент посетителю является перед глазами закон Божий и ему удается устоять против влекущего его соблазна. Другая проститутка, также жившая в «приморских городах», получает, как гонорар, мешочек динарий; чтобы явиться к ней, нужно переехать через семь рек. Обыкновенным проституткам дают «nedeh», богатый подарок, но каждая из них смеется над гонораром, «ethnan», который ей предлагают, и находит его слишком незначительным. Вот почему, кто веселится с проститутками, тот промотает свое состояние «до последнего куска хлеба, который и будет служить ему единственной пищей. Когда деньгам наступит конец, эти люди отдают сыночка за проститутку, а дочку продают за вино и попойку».
