Иван Блох - История проституции
10. Устрой так, чтобы девушка твоя непременно привыкла к тебе, 337–372.
11. Не давай поймать себя в неверности. Советы на случай такого рода подозрения или открытие измены, 373–424.
12. При известных обстоятельствах подай некоторый повод для ревности, чтобы каждый раз снова пришпоривать любовь твоей девушки, однако, не на слишком продолжительное время, а примирение должно наступить потом при еще больших доказательствах любви, 425–492.
13. Познай самого себя, люби с мудрой умеренностью и научись выносить многочисленные страдания, которые приносит с собою любовь, 493–534.
14. Проявляй всевозможную снисходительность по отношению к твоему сопернику, 535–600.
15. Соблюдай всегда в своих любовных похождениях стыдливую сдержанность и скромную скрытность, 601–640.
16. Никогда не упрекай свою девушку в ее физических недостатках, напротив, старайся скрасить их. Никогда не спрашивай об ее возрасте, но не забывай, однако, что именно зрелый возраст, в эротическом смысле, по многим причинам заслуживает предпочтения. Доказательства тому, 641–702.
17. Отдельные предписания для правильного наслаждение любовными радостями, 703–732.
Заключение и переход к третьей книге, 733–746.
Третья книга (812 стихов).
Введение, 1-100.
Главная часть.
Семнадцать советов девушкам, как приобретать и сохранять расположение юношей.
101-808.
1. Особенное внимание посвятите культу своей внешности, 101–250;
a) Уходу за волосами, 133–168.
b) Выбору костюма, 169–192.
c) Другим тайнам туалета и косметическим средствам, 193–258.
2. Физические недостатки старайтесь по возможности сглаживать или скрывать при помощи искусства, 251–280.
3. Изучите технику смеха и плача и намеренно притворной речи 281–296.
4. Приучите себя к подходящей для вас и грациозной походке, 297–310.
5. Будьте сведущими в искусствах муз, 311–328.
6. Стремитесь также к литературному образованию. Каталог классиков, 329–348.
7. Будьте ловки в танцах и в различных играх, 349–380.
8. Показывайтесь часто в обществе и выставляйте при этом всегда свои прелести в надлежащем свете, 381–432.
9. Будьте осторожны, не доверяйтесь слишком быстро и остерегайтесь франтов, обманщиков и изменников, 433–466.
10. Усвойте технику любовных писем, 467–498.
11. Не показывайте на своем лице гнева или высокомерия, а только дружелюбие, и остерегайтесь мрачного настроения, 499–524.
12. Поставьте каждого любовника на надлежащее место; обращение с поэтами. Индивидуально приспособленные приемы, 525–576.
13. Будьте своевременно немножко недоступны, подайте некоторый повод для ревности и окружите свою любовь некоторой опасностью, 577-610
14. Научитесь хитрости ловко обходить своего стража или расположите его в свою пользу, 611–666.
15. Добейтесь того, чтобы юноша непременно думал, что вы любите его, но остерегайтесь слишком быстрого недоверия, 667–746.
16. Научитесь держать себя во время пиршества, 747–768.
17. Самые интимные предписания относительно различных modi Veneris, в зависимости от индивидуальности той или иной девушки, и другие эротические детали, 769–808.
Заключение, 809–812.
Дополнение к «Науке Любви» Овидия представляют «Remedia Amoris», «Лекарства от любви», в одной книге, в которой объясняется, как избавиться от надоевшей любви.
3. Эротически-порнографические романы и рассказы. – По литературным указаниям, у греков существовали порнографические романы и рассказы, от которых, однако, ничего не сохранилось. О пользовавшихся дурной славой «Милезийскнх рассказах» Аристида («неприличные модные новеллы самого низкого пошиба» по Моммзену) мы уже говорили. Наряду с этим последним Арриан называет, как автора неприличных новелл, Эвеноса. Затем к порнографической литературе принадлежали также «Po досские рассказы» Филиппа из Амфиполиса, так как Свидас называет их «совсем грязными», а Теодор Присциан рекомендует их для чтения импотентам, как афродиазическое средство. Авторами более или менее возбуждающих рассказов такого же рода Присциан называет еще Геродиана и Ямблиха.
В римской эротике, кроме несуществующего более перевода «Milesiaka» Аристида, сделанного Сизенной (с прибавлением неприличных шуток переводчика), мы должны, прежде всего, назвать знаменитый роман нравов Петрония, «Satirae», или, вернее, сохранившиеся от него отрывки из 15-ой и 16-ой книги. Автор этой несравненной картины во время Нерона тождествен с подвизавшимся при дворе Нерона maitre de plaisir, о котором Тацит (Annal. XVI, 18–19) сообщает следующее:
«О Петронии следует сказать еще несколько слов. Он проводил день во сне, а ночью занимался делами и предавался удовольствиям. Как другим деятельность, так ему дала славу беспечность. Он не считался, однако, как большинство, кутилой и мотом, а пользовался именем образованного, светского человека, а слова и дела его, чем они были непринужденнее и чем больше обнаруживали пренебрежение к самому себе, тем более на них смотрели, как на естественное простодушие. Но сделавшись проконсулом, а вслед затем и консулом Вифинии, он показал себя человеком деятельным и стоящим на высоте своих обязанностей. Предался ли он затем снова порочной жизни или же только притворился в этом отношении, но он был принят Нероном в число немногих его доверенных, в качестве судьи, в деле изящного вкуса («elegantiae arbiter»), так что Нерон не считал ничего приятным и доставляющим негу своим изобилием, если раньше не одобрил того Петроний. Этим объясняется зависть к нему Тигеллина, как к сопернику, выше стоящему в науке наслаждений. И Тииеллин прибегает к жестокости императора, которой уступали дорогу все другие страсти последнего, и обвиняет Петрония в дружбе с Сцевином, подкупив предварительно его раба, как свидетеля, и отрезав ему возможность защиты, бросив большую часть его прислуги в тюрьму. Цезарь случайно отправился в то время в Кампанию и Петроний, достигнув уже Куме, был там задержан. Он не пожелал тогда дольше выносить колебание между страхом и надеждой. Тем не менее, он отказался от жизни не торопясь, а приказывал по своему усмотрению то перевязывать разрезанные кровеносные сосуды, то снова вскрывать их, беседовал со своими друзьями, но не о серьезных вещах или о чем-нибудь, чем он мог бы достичь славы сильного духом человека. И от друзей он не слыхал ничего о бессмертии души и мнениях философов, а слушал только веселого и легкомысленного содержание стихи (levia carmina et faciles versus). Некоторых из своих рабов он одарил, других велел бичевать. Он отправился еще к столу и затем лег спать, чтобы смерть, хотя бы и вынужденная, была похожа на естественную. Он не высказал лести ни Нерону, ни Тигеллину, ни вообще кому-нибудь из сильных мира, хотя бы в своих собисии1и, – !как это делало большинство умирающих, а напротив, описал всепозорные деяние императора, приведя имена всех проституированных им мальчиков и женщин, описал все, что было нового в его сладострастных отношениях и послал все запечатанным Нерону (sed flagitia Principis sub nominibus exoletorum feminarumciue et novitata cujusque stupri perscripsit atque obsignata misit Neroni), а перстень с печатью сломал, чтобы им нельзя было больше воспользоваться с целью погубить кого-нибудь другого».
Упомянутые выше замечательные описание половых извращений Нерона – несомненно единственные в своем роде – считались одно время тождественными с романом Петрония. Но Шанц справедливо указывает, что приведенный «список грехов» имеет безусловно личный характер, предназначался исключительно для Нерона и совершенно не укладывается в рамки романа. Нельзя также допустить, чтобы Нерон опубликованием этих описаний сам пригвоздил себя к позорному столбу. Правда, более тщательное исследование текста «Satirae» показало, что Петроний, умерший в 66 году после Р. X., и роман свой написал в царствование Нерона. Образцом для его «Satirae» послужили так называемые, по имени циника Мептоса, «Satirae Menippeae», которые ввел в римскую литературу Варрон. То были изображение человеческой глупости и порока в пестром смешении шутливого и серьезного, прозы и поэзии, пестрое «блюдо» с разнообразным содержимым (satura, satira, не столько сатира в современном смысле, т. е. критика современности (.наподобие поэтических сатир древности Луцилия, Горация, Персия, Ювенала и сатирических эпиграмм Марциала), – сколько полное жизни описание социальных условий и общественных типов, с обращением особою внимание на эротику и жизнь наслаждений в ее духовных и материальных проявлениях, не считаясь с какими бы то ни было нравственными тенденциями. Таков характер знаменитого романа Петрония. Местом действие в сохранившихся частях романа являются Массилия и Кротон, а также греческий город недалеко от Байи и Капуи (быть может, Куме). Лейтмотивом служит, по-видимому, гнев Приапа за оскорбление, причиненное ему героем Энколпием. Из мести Бог гонит Энколпия по разным странам. Энколпий представляет главное лицо романа и рассказчика событий; второстепенными фигурами являются Аскилт и проституированный мальчик Гитон, а позже еще поэт Эвмолп. Что касается содержания, то заслуживают быть отмеченными следующие места: во время беседы Энколпия об упадке ораторского искусства, он вдруг замечает бегство своего друга Аскилта и попадает в поисках за ним в бордель, где и встречается с ним опять. Мы находим здесь очень наглядное описание внутреннего устройства, жизни и похождений в лупанарий. Затем следует опять– таки весьма характерная сцена ревности между Энколпием и Аскилтом из-за проституированного мальчика Гитона. После своеобразного ночного похождение на рынке, их поражает в их пристанище Квартилла, жрица Приапа, которая хочет их наказать за оскорбление мистерий ее неприличного бога. Сцена эта заканчивается развратной половой оргией с проститутками и кинедами. Вместе с ритором Агамемноном все три искателя приключений следуют приглашению богатого вольноотпущенника Тримальхиона, который устраивает для них блестящий пир, причем Петроний обстоятельно описывает изысканность кулинарного искусства, пошлости и грубости пьяных гостей. Аскилт второй раз уводит от опьяневшего Энколпия мальчика Гитона, который во время возникшего между ними спора высказывается за Аскилта. Пришедший в отчаяние любовник встречает старика поэта Эвмолпа в богатой эротическими картинами картинной галерее и с неприличными подробностями рассказывает ему о своей любовной связи с одним красивым мальчиком, но когда он начинает объяснять в стихах из 65 строк картину «Завоевание Трои», публика прогоняет его, бросая в него каменьями. Энколпий и Эвмолп отправляются после того в баню, где первый снова находит своего Гитона и сейчас же-берет его с собой домой. Сюда приходит затем Эвмолп и описывает яркие гомосексуальные сцены, которые он видел в бане. Так как и он начинает бросать взгляды на мальчика, то Энколпий выгоняет, но затем снова принимает его, когда он грозит, что выдаст Аскилту место, где спрятан Гитон. После того все трое садятся на корабль, но к ужасу своему открывают, что на нем находится тарентинец Лика, их смертельный враг, и упитанная Трифена, которые после жестокой драки мирятся с ними. За обедом Эвмолп рассказывает известную историю матроны из Эфеса. Затем разражается буря. Судно бросает якорь поблизости от Кротона. Все три искателя приключений отправляются туда и, спекулируя на жадность пользующихся дурной славой кротонцев, которые до крайности любят гоняться за наследствами, стараются получить от них денег. Эвмолп достигает благосостояние и влияния. Для Энколпия также наступают хорошие дни, и он в платановом парке завязывает любовную интригу с красивой гетерой Цирцеей, но все дело кончается фиаско, так как он вдруг становится импотентным. По этому поводу Энколпий и Цирцея обмениваются ироническими письмами. Прислужница Цирцеи, Хризис, ведет бедного Энколпия к колдунье Прозеленос, которая вылечивает его импотенцию, по-видимому, заговорами. Тем не менее, он терпит у Цирцеи второе фиаско и служителя ее бьют его кнутами так же, как и Прозеленос. После весьма комического монолога, Энколпий снова доверяется искусству старухи Прозеленос и жрицы Энотеи, которые подвергают его в храме Приапа настоящему курсу лечение флагелляцией. Сводница Филомела приводит к Эвмолпу свою дочь и своего сына и поручает их его «опытности и честности». Он насилует девушку в сообществе своего слуги и Энколпий также имеет возможность испробовать здесь, излечена ли его болезнь. Заключением романа является сцена между Эвмолпом и незаконными искателями наследств, которые не верят больше в обещанный им приезд корабля с сокровищами Эвмолпа, причем их успокаивают прочтением завещание Эвмолпа, по которому получение наследства, впрочем, связано с одним неприятным условием: каждый из наследников должен сесть кусок трупа завещателя!
