Исцеление духовных болезней - Жан-Клод Ларше
Это повторение, совершаемое вначале вслух, а затем мысленно[2580], в совершенном виде творится спонтанно самим сердцем, поэтому иногда Иисусову молитву называют сердечной молитвой.
Второе преимущество. По заповеди апостола Павла, человеку следует не только непрестанно молиться[2581], но и приносить Богу чистую молитву[2582]. В этом, по мнению святых отцов, — цель любого подвига[2583]. И далее мы увидим, что именно с такой молитвой связано познание/видение Бога — высшая цель христианской жизни.
Преподобный Исаак Сирин отмечает: «Все формы, которые может принимать молитва, своим итогом и целью имеют чистую молитву»[2584]. Ниже мы увидим, что это именно чистая молитва во всех смыслах этого слова. Здесь нам хотелось бы только обсудить самое простое значение этого понятия, связанное с самим характером Иисусовой молитвы: речь идет о молитве без рассеянности (ἀπερισπάστως), о молитве, к которой не примешивается никакая посторонняя относительно ее собственного содержания мысль[2585]. Это предполагает совершенную сосредоточенность ума, полную собранность всех способностей человека.
Будучи краткой, Иисусова молитва благоприятствует такой сосредоточенности, помогая мысли избегать рассеяния, а уму не давая отвлекаться, что вероятно в случае с более развернутой молитвенной формулой. Таким образом, она совершенно соответствует наставлению преподобного Иоанна Лествичника: «Не стремись много говорить, когда молишься, а то как бы твой ум не рассеялся в поисках слов. Единственное слово мытаря смягчило Бога, и единственный вопль веры спас разбойника. Многословие в молитве часто распыляет ум и наполняет его образами, тогда как единословная молитва, как правило, его собирает»[2586]. В другом месте преподобный Иоанн Лествичник напоминает в связи с этим поучение апостола Павла: «Великий делатель высокой и совершенной молитвы сказал: Хочу лучше пять слов сказать умом моим (1 Кор. 14, 19)»[2587]. Именно из пяти слов состоит укороченная форма Иисусовой молитвы на греческом языке: Κύριε Ἰησοῦ Χριστέ, ἐλέησόν με.
Однако чтобы достичь требуемой сосредоточенности, недостаточно краткости применяемой формулы. К Иисусовой молитве примыкает целый ряд духовных, психических и телесных упражнений, которые помогают добиться молитвы без рассеяния. Практика Иисусовой молитвы у святых отцов связана с методом[2588], одним из самых известных элементов которой является психофизическая техника.
Применение этого метода предполагает определенное число условий: уединение[2589], безмолвие[2590], мрак[2591], неподвижность[2592] и сидячее положение[2593].
Эта техника преследует тройную цель:
а) заставить тело участвовать в молитве и позволить ему тоже получить пользу[2594];
б) способствовать непрерывности молитвы, связывая ее с ритмом дыхания (именно поэтому многие святые отцы советуют читать первую часть формулы «Господи Иисусе Христе (Сыне Божий)» на вдохе, а вторую часть «помилуй мя (грешного)» — на выдохе, но в этом отношении существует много различных методов);
в) способствовать сосредоточенности, собранности, вниманию[2595]. Это и есть главная задача, которую возлагают на данную технику святые отцы. Каллист и Игнатий Ксанфопулы отмечают: «Божественные отцы в ней видели не что иное, как подспорье в собирании ума, чтобы заставить его вернуться внутрь себя от своего обычного волнения и вернуть ему внимание»[2596].
«Собрать ум» в других терминах означает «вернуть ум в сердце».
Чтобы понять, что это значит, нужно знать, что слово «сердце» на языке православной аскетики означает две реальности: реальность духовную и реальность физическую. С одной стороны, сердце обозначает, в соответствии с основным новозаветным пониманием этого термина, внутреннего человека[2597], совокупность способностей души[2598], а точнее, их корень[2599]. Это — средоточие бытия человека, сам его внутренний мир. Сердце отождествляется с его личностью. С другой стороны, сердце в расхожем понимании слова — орган тела.
Отцы-исихасты опытным путем установили, что между сердцем духовным и сердцем физическим, между основанием бытия и центром тела существует аналогическое соответствие и, в силу единства души и тела в человеческом организме, взаимозависимость, вследствие чего первое находится во втором[2600]. По этой причине то, что затрагивает одно, сказывается и на другом, хотя сердце духовное по природе не зависит от физического сердца.
Сам ум является одним из органов духовного сердца[2601], самым важным, так что порой его именуют «сердцем» по метонимии, хотя название «очи сердца», которое часто ему дают, подходит больше. Несмотря на то что по природе он нетелесен и не зависит от сердца, он тоже пребывает в физическом сердце[2602].
Однако, как правило, ум отделен от сердца, он рассеивается и распространяется на помыслы вовне сердца и тем самым вовне самого себя. Здесь нет противоречия, ибо если ум по своей природе и сущности (οὐσία) покоится в сердце, то по деятельности (ἐνέργεια) он может от него отдаляться[2603]; точнее, по той из двух форм деятельности, которую Дионисий Ареопагит называет «движением по прямой линии»[2604] и которая сообразна с действием разума, органом которого является мозг[2605]. Вторая из его деятельностей, которую Дионисий называет «круговой»[2606], «есть наиболее совершенная и свойственная ему деятельность»[2607]. В ней он «не распространяется вовне, но снова входит внутрь себя»[2608], вновь находит самого себя[2609] и пребывает в единстве с сердцем. И тогда он надежно защищен от любых отклонений в сторону[2610].
Молитва должна соответствовать именно второй деятельности ума. Чтобы он мог посвятить себя исключительно ей, нужно, чтобы он прекратил первую деятельность. Иными словами, нужно «собрать распыленный вовне ум» и ввести его внутрь, позволить уму войти в сердце и там его удерживать.
Опираясь именно на связь физического сердца и сердца духовного, святые отцы-исихасты рекомендуют психофизический метод, который должен позволить практикующему его суметь в большей степени «ограничить нетелесное в
