«С французской книжкою в руках…». Статьи об истории литературы и практике перевода - Вера Аркадьевна Мильчина
Учтивость сердца, ума и манер – вот ступени, по которым поднимается человек цивилизующийся, чтобы отречься от эгоизма и достичь совершенства – уважения и любви к ближнему.
От этого совершенства мы еще очень далеки. Тем не менее – и несмотря на частые перерывы в распространении учтивости, перерывы, об одном из которых, сегодняшнем, я и поведу речь, – французское общество идет вперед.
Вещь разом и примечательная, и вдохновительная: прогресс наблюдается в массах, в так называемых низших сословиях, тогда как перерывы особенно часты в том, что считается избранным обществом. Буржуа, купцы, ремесленники, рабочие, даже чернорабочие усвоили сегодня основные правила учтивости, предупредительность и своего рода изысканность в манерах, неведомые людям этих профессий двадцать или тридцать лет назад. Напротив, нередко можно натолкнуться на немалую резкость в разговорах с деловыми людьми или государственными чиновниками. Резкость эта порою неприятно поражает взор и слух в палате депутатов и доходит до неучтивости в поколении людей от шестнадцати до тридцати лет, чьи будущие успехи зависят от развития их ума и талантов. Их можно сравнить с теми эгоистами, которые, прокладывая себе дорогу в густой толпе, раздвигают ее локтями, не смущаясь тем, что толкают и разъединяют стоящих рядом родственников, и не выказывая ни малейшего почтения к этой толпе, которая из чувства самосохранения ведет себя уважительно и учтиво.
С одной стороны – дух семейственный, с другой – дух холостяцкий, под влиянием которого человек вторгается в общество, подобно тому как гвоздь, забиваемый молотком, вонзается в дерево и раскалывает его. У людей, проникнутых этим вторым духом, манеры неотполированы, а поступки неполитичны.
Глядя на вещи с некоторой высоты, мы убеждаемся, что в наши дни люди трудящиеся сравнительно более учтивы, чем люди зажиточные или занятые деятельностью туманной, якобы умственной. Первые доказали это своим поведением после июльской победы в Париже и вообще во Франции, ведь бойцы и победители неукоснительно обходились с побежденными и изгнанными так учтиво и почтительно, как только можно, чтобы удостоиться восхищения грядущих поколений. Таково положение дел в общем виде, если же требуются детали, достаточно побывать в домах мелкой парижской буржуазии, на фабриках, в магазинах, на рынках и вообще повсюду, где живут люди солидные, занятые трудом и заботящиеся о своем семействе, чтобы обнаружить там учтивость сердца, а порой и ума, а также манеры в высшей степени приятные.
Разумеется, учтивость в этих классах далека от совершенства; однако внимательный наблюдатель не может не удивляться степени ее развития, особенно если учесть, как мало времени остается у людей трудящихся на то, чтобы изощрять свой ум и улучшать манеры, – ведь даже большинство людей, обладающих богатством и досугом, продвигаются по этому пути чрезвычайно медленно.
Но я ведь сочиняю не сатиру и потому обязан объяснить это явление. Между развитием ума у детей, взрастающих в достатке, и у тех, которые с малых лет должны зарабатывать себе на хлеб, есть существенное различие. У последних ум развивается одновременно с характером; очень рано они приобретают точные понятия о том, кто из окружающих выше их в отношении телесном, интеллектуальном и социальном, а кто – ниже; нужда открывает им однажды, что в обществе все связано со всем и человек никогда не сможет жить в нем ни совершенно отдельно от остальных, ни вовсе независимо.
Что же касается детей, воспитанных в достатке или даже в роскоши, с ними дело обстоит совсем иначе. Воспитание искусственное, литературное занимает их слишком сильно для того, чтобы характер их формировался одновременно с умом, а потому им часто недостает опытности практической. Они выучиваются учтивым манерам, они могут обзавестись учтивостью ума, но то уважение к ближнему, ту любовь к нему, какую я называю учтивостью сердца, начинают они испытывать обычно, лишь если на долю их выпадает какое-нибудь несчастье.
Пословица права: крайности сходятся; поэтому учтивость манер, пусть даже она не более чем внешнее выражение учтивости сердца, всегда весьма способствовала сближению тех классов общества, которые по происхождению, титулам и состоянию отстояли один от другого особенно далеко. При Старом порядке часто случалось, что знатный вельможа, высокомерный в общении со своим нотариусом и банкиром, притворялся чрезвычайно любезным, когда имел дело с портным или сапожником. В этих случаях учтивость порой заменяла ходячую монету; все помнят, как Дон Жуан платил долги г-ну Диманшу[321]. Множество комедий и сатир, написанных на эту тему, разумеется, привели к тому, что фальшивые улыбки и красивые слова упали в цене; тем не менее они еще долго не утратят своей силы, по той простой причине, что выражают чувство, в которое приятно поверить и вдохновителем которого лестно себя воображать. Что ни говори, но эгоизм, варварство, неучтивость – свойства столь отвратительные, что, пусть даже ближний не испытывает к нам искренней любви, мы радуемся, если он хотя бы притворился любящим.
Итак, следует во всеуслышание осудить тех, кто, поддавшись опрометчивому стремлению усовершенствовать общество и претендуя на полный разрыв со светской фальшью, гордится манерами резкими, грубыми и полностью противоположными тем, какие приняты от века. Эти колкости доказывают лишь неопытность и слабость суждения. Кроме того, довольно часто у молодых людей прямых и чистосердечных грубости проистекают из некоего разочарования в жизни, омрачающего их юные годы.
Что же до тех, которые неучтивы по расчету, себялюбивы из принципа, которые ведут себя грубо, чтобы добыть с помощью внушаемого ими отвращения или страха то, чего они не могут добиться иным путем из‐за отсутствия достоинств, было бы желательно, чтобы их неучтивость, следствие тщеславия и ревности, преследовалась по закону. Коль скоро эти люди не желают жить в обществе, законодателям следовало бы отвести им место вне его. Те, чьи манеры не отполированы, действуют в высшей степени неполитично. Мы, бывшие свидетелями первой революции, знаем об этом не понаслышке.
Когда преувеличенная учтивость старинной знати начала выходить из употребления, в том огромном множестве граждан, какое прежде именовали буржуазией, воцарилась на первых порах учтивость истинная. Это счастливое действие произвели равенство перед законом и общность интересов. Однако вследствие роковой закономерности, согласно которой власть природная или государственная неизменно накладывает свою печать на общество, ею подавляемое, очень скоро республиканская партия заменила жеманство придворного языка некоей прямотой выражений, которая не замедлила выродиться в оскорбительную грубость. Вплоть до эпохи Директории этот порок был во Франции столь заметен, он порождал столь сильную потребность в возвращении к учтивости хотя бы мнимой, что все те, кто еще помнили о старинных традициях, оказались нарасхват. Сегодня трудно представить, до какой степени это
