Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020 - Людмила Владимировна Зубова
Начинается все, лишь тебе не дано начинаться,
посмотреться тебе не дается в зерцало твое,
и японец кричит харасе, и податливый Надсон
рыбой по воду бьется, иская свое ё-моё,
и акаций лаская рукой запоздало-шутливой,
ты словаешь молча, говоряя глухие сказы,
Бонифация стая покой обуздаловой сливой,
словно шаеш свеча, на моря, и стихия слезы.
Давид Паташинский. «романс» [994].
В стихотворении Игоря Булатовского несколько раз повторяется деепричастие спустя, а затем спустив:
Спустя рукава,
стоят слова,
ветер надувает
праздные рукава,
время спустя,
стоят крестья-
нские, энские,
всё лето спустя,
всё лето спустив
на то, чем жив
тяжелеющий голос,
до нитки спустив
и став зерном,
стоящим в дверном
проёме, светом,
крупным зерном
света, на глазах
зревшего, в слезах,
зревшего корни света
в утонувших глазах,
ушедших ко дну
искать одну
последнюю каплю терпенья,
ко жемчужному дну.
Игорь Булатовский. «Спустя рукава» [995].
Сначала фразеологизм спустя рукава с фигуральным значением обоих компонентов содержится в авторской метафоре: условное действие приписывается словам. Затем происходит буквализация одного из компонентов: ветер надувает праздные [996]рукава. Если в первой строфе идиома спустя рукава является обстоятельством образа действия, то во второй – время спустя – сочетание становится обстоятельством времени, деепричастие в нем имеет значение ‘по прошествии’. В конце второй строфы слова всё лето спустя – это уже сочетание с другим значением деепричастия – ‘потеряв, утратив’ – благодаря местоимению всё. После этого появляется вариант деепричастия спустив, подтверждающее указание на утрату.
Иногда поэты образуют неожиданные деепричастия от общеупотребительных глаголов: мять, звенеть, свесить:
дождь нынешней ночью сыпал не уставая
волглыми лапами горло дороги мяя
что ты молчишь живая и неживая
голос твой легче лая
Давид Паташинский. «голосом что замечал живую…» [997] ;
Циклопов язык из одних согласных:
шипящих, сопящих, небных, губных,
гортанных, – меж древлезвонкопрекрасных
ему не затеряться. На них
восславить лепо сребро потока,
волос любимой нощную ткань,
пропеть про грустно и одиноко,
земли и неба звенея брань
и чаши с горьким питьем. А этим,
как око единым на голом лбу,
сродни изрыгать проклятья столетьям
и всей вселенной трубить судьбу.
Нет равных ему в наречиях дольних,
безгласному, – люди на нем молчат.
Заткнись и ты, мой болтливый дольник, —
язык циклопов суров и свят!
Максим Амелин. «Циклопов язык из одних согласных…» [998].
Да, сучёт – он не летает,
но совсем не потому, что,
не затем, что он не рыба,
а затем, что, ну, козёл.
<…>
Он, козел, сидит на ветке,
уши свеши ниже пола,
пол же свеша ниже светки,
потому что он мужской.
Он мужской производитель,
у него семья большая:
три сучотка и сучурка,
и от них сучата есть.
Владимир Строчков. «Снятие сучёта с куста и прочая пиета» [999].
Деепричастие мяя у Давида Паташинского образовано от инфинитива мять по аналогии с деепричастиями гуляя от гулять, зная от знать.
Деепричастием звенея Максим Амелин имплицировал переходность глагола звенеть.
Текст Владимира Строчкова с деепричастиями свеши и свеша – ответ Александру Левину на его стихотворение «Снятие сучёта», основанное на пересегментации канцеляризма снятие с учета, где Левин играет грамматическими формами. Возможно, на появление у Строчкова игрового деепричастия свеши повлияли деепричастия типа спавши и типа глядючи.
Вероятно, те же причины и, конечно, редукция конечных -а/-я вызвали появление деепричастий на -и в просторечии, элементы которого включены Евгением Клюевым в его цикл «Бестиарий»:
Брысь
Не пугайси, не журиси,
что над самой головой,
в страшной выси, страшной Брыси
совершается прыжок:
ей, поганой брысьей расе,
уделён такой удел —
в страшной выси притаяси,
жизнь святую прерывать!
Ей, поганой брысьей пасти,
всё дано (на то и – Брысь),
чтобы рвать тебя на части
и, мурлыча, кости грызть…
Брысь помешана на мясе
и на всяких потрохах —
человечиной кормяси,
Брысь не ведает стыда.
Стань смиренно на откосе,
над собой раскинь убрус
и всецело успокойси:
на убрус не прыгнет Брысь!
И увидишь: серебряси
изо всех Господних сил,
всходит солнце на убрусе
лучезарное твоё.
Евгений Клюев. «Брысь» / «Бестиарий» [1000].
В современной поэзии наблюдается очень заметная активизация деепричастий на -учи/-ючи и -ачи/-ячи. Краткие формы бывших причастий типа знаючи, ходячи (в русской огласовке, в отличие от церковнославянской знающи, ходящи) стали наречиями: Надо жить умеючи, / Надо жить играючи, / В общем надо, братцы, жить припеваючи (песня Черного кота из мультфильма «Голубой щенок»[1001]). Полные формы восточнославянского происхождения (горячий, лежачий) стали прилагательными в отличие от южнославянских по происхождению причастий горящий, лежащий и подобных.
В Академической грамматике написано так:
Дееприч. с суф. учи употребляются в художественной литературе при ориентации на народную речь и фольклор <…> В современной художественной и публицистической речи такие образования имеют стилистически сниженный характер (Русская грамматика 1980: 670–671).
Исследование, выполненное Л. Р. Абдулхаковой, показало ситуацию более подробно:
Об отсутствии стилистической маркированности форм на -учи и их равнозначности с деепричастиями других типов на этом этапе развития [в XVIII веке. – Л. З.] свидетельствует следующее:
образования с разными суффиксами (-учи и -а) могут выступать в близких контекстуальных условиях, что прослеживается в текстах как одного, так и разных авторов <…>.
вопреки рекомендациям, сформулированным М. В. Ломоносовым и ограничивающим образование деепричастий на -учи сферой низкого стиля, наибольшее количество и значительное разнообразие глаголов, от которых они образуются, отражено в поэтической речи <…>.
высокая степень употребительности форм на -учи свойственна сочинениям, относящимся к высокому и среднему стилям, и в меньшей степени – к низкому (например, басням) (Абдулхакова 2007: 26).
Особенно часто деепричастия на -учи/-ючи встречаются у Евгения Клюева: болеючи, ускользаючи, исчезаючи, огибаючи, лишаючи, украшаючи, собираючи, наползаючи, сожалеючи, забываючи, поджидаючи, растопляючи, меняючи, наполняючи, гадаючи, поспешаючи, глотаючи, отрясаючи, дёргаючи, выползаючи, размышляючи, стираючи, источаючи, ублажаючи, обращаючись, ухмыляючись, касаючись, спасаючись, собираючись, надеючись, восхищаючись, обжираючись, издеваючись, озираючись, сверзаючись, наслаждаючись, поднимаючись, подчиняючись.
Примечательно, что Клюев превращает даже слово будучи из глагольной связки в полноценный экзистенциальный глагол:
Ночь была как зона бедствия:
в развороченном дворе
