Достоевский в ХХ веке. Неизвестные документы и материалы - Петр Александрович Дружинин
Так что в первой половине 1980‑х годов не казалось фантастической картина мировой войны, которую представлял начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Н. В. Огарков:
Будущую мировую войну, если империалистам удастся ее развязать, советская военная стратегия рассматривает как решительное столкновение между двумя противоположными мировыми общественно-экономическими системами – социалистической и капиталистической. Предполагается, что в такую войну одновременно или последовательно может быть вовлечено большинство государств мира. Она явится невиданным по размаху и ожесточенности глобальным противоборством многомиллионных коалиционных вооруженных сил и будет вестись бескомпромиссно, с самыми решительными политическими и стратегическими целями. В ходе ее будет полностью использована вся военная, экономическая и духовная мощь воюющих государств, коалиций и общественных систем[748].
Поскольку именно с личностью маршала В. Н. Огаркова Запад связывал серьезные сдвиги военной доктрины СССР, в том числе и модернизацию вооруженных сил, то в разведслужбах НАТО стал формироваться его образ как архитектора новой советской военной стратегии, получившей название «доктрина Огаркова». В первой половине 1980‑х годов она воспринималась как главная линия военной стратегии СССР и, по мысли западных аналитиков, имела явную цель: в 1987–1989 годах СССР и его союзники неминуемо должны были напасть на страны НАТО, используя ядерное оружие, и тем самым развязать третью мировую войну. Политика Ю. В. Андропова в отношении США лишь подкрепила подобные опасения.
Отзвуком глубинных волнений спецслужб стран НАТО стал в том числе доклад группы американских экспертов, принадлежавших к так называемой группе Линдона Ларуша и издаваемого им журнала Executive Intelligence Review. Активный конспиролог и сторонник теории заговора[749], Л. Ларуш в годы президентства Р. Рейгана сумел приблизиться к администрации и органам безопасности США и очевидно принимался ими всерьез. Интересующий нас доклад был озаглавлен «Глобальная конфронтация: Имперские военные планы России на 1988 год»[750]. Он был издан летом 1985 года, распространялся по специальной подписке (примечательно, что формально доклад был рассекречен ЦРУ только в 2010 году); на более чем трехстах страницах обосновывалась уверенность в неминуемой угрозе, западные политики порицались за близорукость и самоуспокоенность, предлагались первоочередные меры при нападении. Важность этого доклада в контексте нашей темы состоит в том, что авторы значительное внимание уделяют Ф. М. Достоевскому и влиянию его философии на внешнеполитическую доктрину позднего СССР. Вероятно, этот доклад – лишь вершина айсберга аналитических материалов, которые в первой половине 1980‑х годов циркулировали в западных спецслужбах и в администрации Рейгана и которые до сих пор остаются на закрытом хранении.
В согласии с докладом группы Л. Ларуша, идеологической основой плана мирового господства СССР является мессианство русского писателя, который изображен в документе как «русский „нацист“ Федор Достоевский»: он объявлен идеологом обоснования идеи «русской „Третьей империи“ („Третьего рейха“)», а советские военные, которые, как утверждалось, свое образование получали по прусскому образцу, то есть унаследованному от Российской империи, таким образом оказываются преемниками Германии в области военного искусства:
Достоевский, так же как во многом и Гитлер, видел необходимость в объединении мистического иррационализма в его русском варианте с аппаратом военно-промышленной силы, формирующейся в Сибири. Сегодня выразителем этого же конфликта является маршал Огарков. Его заслуженно характеризуют как своего рода эквивалент безумного Достоевского, но обладающего при этом квалификацией эдакого отличника-выпускника прусского Генштаба: сверхрационального в военном отношении, но при этом еще и мистически иррационального. Таким образом, говоря о правящей ныне в Москве династии Сусловых-Андроповых можно сказать следующее: они являются реинкарнацией братьев Карамазовых…[751]
Этот тезис вводной части доклада получал свое развитие в специальном разделе «Достоевский»[752], где новая политика в отношении писателя в СССР, то есть снятие запрета с его произведений и даже якобы «необходимость чтения его сочинений культурной элитой» напрямую связывалась с возрождением в Кремле концепции «Москва – Третий Рим».
На основании «Дневника писателя», «Братьев Карамазовых» и «Бесов» и явно под воздействием идеи о философии Ф. М. Достоевского как базе идеологии национал-социализма и «Третьего рейха» авторы доклада формулируют политическую программу Достоевского. Она представляется в виде смеси «популизма славянофила и антисемитизма нациста», причем
нацист-коммунист Достоевский, не будучи пораженным злокачественной опухолью рационализма, заживо пожирающей гниющий Запад, пребывает в блаженном неведении относительно наличия здесь каких-либо противоречий[753].
Серьезное влияние философии писателя на текущую политику СССР объясняется прежде всего тем, что «для Достоевского вопросы империалистической политики были по сути теологическими в своей основе»[754]. Завершается раздел о Ф. М. Достоевском разбором разговора Шатова и Ставрогина и следующим выводом:
Таким образом, почитатель так называемого Русского Бога оказывается в итоге атеистом. Что неудивительно, поскольку Бог, являющийся воплощенной сущностью какой-то этнической группы или народа, Богом не является, а представляет собой лишь племенной языческий тотем, что бы там Достоевский ни писал по поводу универсальности православной веры в других своих работах. Наиболее яркий факт, характеризующий особенности мыслительного процесса Достоевского, – то, что его совершенно не волнует, является ли он православным атеистом, христианским язычником, толерантным антисемитом, мирным поджигателем войны, братским империалистом или нацисто-коммунистом. Для него это нормальное положение вещей[755].
Важно и то место, которое отведено авторами разделу о писателе: во второй части доклада «Советские имперские цели», в главе под названием «История советской имперской традиции». Предшествуют разделу описание византийской традиции и славянофильства, а далее, сразу за разделом «Достоевский», следует раздел «Сталин». В нем уже рассмотрена ситуация, которая позволила СССР вслед за Ф. М. Достоевским привлечь для осуществления идеи мирового господства и Сталина:
Сегодняшняя официальная советская пропаганда все активнее налегает на восхваление Сталина, который подается как некая сверхъестественная сила, стоящая за имеющим сегодня место усилением милитаристского компонента экономики страны. Подобно римскому императору, обожествление которого началось после его смерти, Сталин превратился в объект мистического государственного культа, стал эдаким советским Марсом третьей мировой войны. Было бы заблуждением считать это реабилитацией Сталина, поскольку Сталин в опале никогда не и не был. Да и в любом случае то, что происходит сегодня, представляет собой не что иное, как его возведение в ранг чуть ли не божественного существа.
Фактически руководящим принципом политической карьеры Сталина было не что иное, как формирование культа Москвы как Третьего Рима. Напрашивается очевидное сравнение с Иваном Грозным, которого Сталин весьма превозносил и с правлением которого сравнивал собственные методы отправления власти. Крайне глупо было бы пытаться объяснять какие-либо действия Сталина в рамках тех понятий марксизма-ленинизма, в которые они упаковывались в назидание доверчивым простакам[756].
Этот тезис в целом вписывается в идейный стержень доклада, который помещает в основу имперских устремлений СССР византийскую традицию, а также православие и имперскую национальную идентичность – понятия великоросса и «великорусской расы» (особенно это усилено в главе «Имперская Советская Россия и Халдейско-Византийская модель империи»); завершается же эта интересующая нас часть доклада разделом с описанием руководства СССР на 1985 год, который назван «Династия Андропова: „Дети Сталина“». Здесь рассмотрено руководство в более широком смысле, нежели Политбюро, почему в него попал и Борис Ельцин, которого в июле 1985 года, когда доклад был практически готов, избрали секретарем ЦК КПСС. Описывая советское руководство 1985 года, авторы доклада дают ему свою, весьма специфическую характеристику, в которой опять же апеллируют к наследию Ф. М. Достоевского:
Их юность прошла под знаком культа «царя» Иосифа Сталина. Таким образом, момент присвоения им званий младших или старших офицеров или же момент старта их
