Сага об Ингваре Путешественнике. Текст, перевод, комментарий - Галина Васильевна Глазырина
106 Потом увидели они, что много женщин идет к лагерю. […] Затем велел Ингвар предать земле тех, кто умер. – Анализ рассказа «Саги об Ингваре» о гибели отряда после общения с язычницами см.: Введение. С. 120–134.
107 Ингвар также заболел, и тогда они приплыли в государство Силькисив. – С этой фразы начинается текст «Саги об Ингваре» по рукописи B (GKS 2845 4to).
108 Смертельная болезнь (drepsótt) – «чума» (Cleasby, Gudbrand Vigfusson 1957. Bls. 106), и именно такую причину гибели отряда – смерть от чумы – называет Сигфус Блёндаль (Sigfús Blöndal 1978. P. 228). Однако приведенные в словарной статье ссылки на рукопись «Rimbegla» – сложное по составу произведение, отдельные части которого могут восходить к разному времени, от XII до XIV в., – не позволяют предложить столь определенный перевод для этого термина. В качестве деривата от существительного drep («болезнь») те же авторы отмечают значение «эпидемическая болезнь». Предложенный вариант перевода «смертельная болезнь» основан на значении входящих в состав слова корней: drep- от drepa («умирать, погибать») и sótt («болезнь»).
109 Но о том хочу я попросить вас и, прежде всего, тебя, Кетиль, чтобы вы отвезли мое тело в Свитьод и предали земле в церкви. – В исландском судебнике «Серый Гусь» предписывается, что в случае смерти человека во время путешествия его спутники должны принести его тело в церковь (Grágás. K:2). Как следует из саги, спутники нарушили этот закон. Они отдали тело Ингвара королеве Силькисив, которая хранила его до тех пор, пока приехавший в ее государство сын Ингвара Свейн не построил там церковь, где и был похоронен Ингвар.
110 Я заболел этой болезнью […] из вас у него самая хорошая память. – Речь Ингвара, обращенная к друзьям и соратникам, сходна с покаянной молитвой, произносимой умирающим в его последние минуты. О том, что в традиционная для всего католического мира молитва «Pater Noster» служила предсмертной формулой и в Исландии, мы можем судить по упоминанию ее в «Саге об исландцах» Стурлы Тордарсона (1214–1284), включенной в компиляцию «Сага о Стурлунгах». В «Саге об исландцах» она приведена на латинском языке: «Pater, in manus tuas commendo spiritum meum» (Sturlunga saga. Bls. 292).
Ингвар употребляет выражения: «думаю я, что она (болезнь. – Г. Г.) приведет меня к смерти, и тогда я займу то место, которое я заслужил», «с Божьей милостью ожидаю я, что сын Божий дарует мне упование, потому что изо дня в день отдаю я себя от всего сердца в руки Господа, душу свою и тело; и поэтому я так заботился об этих людях, насколько это понимал», а также апеллирует к справедливости Божьего суда, пославшего испытание отряду в виде страшной болезни. В совокупности они соответствуют основному смыслу покаянной молитвы.
Возможно, введенная в сагу прямая речь, если мы воспринимаем ее как подобие покаянной молитвы, относится к тому этапу становления христианского и церковного ритуала в Исландии, когда устойчивая формула обращения к Господу еще только вырабатывалась, когда отношения между верующим и Всевышним были значительно более личными, чем позже. Можно предположить, что авторы саги вложили в уста Ингвара слова, которые мог произнести человек, ожидавший смерти с легкостью, зная, что во имя Бога он с честью выполнил все, что считал правильным.
В этой связи уместно привести рассуждения А. Я. Гуревича о «малой эсхатологии», поскольку смерть и является «концом света» для любого христианина. «Незачем искать в далеком средневековье, – пишет А. Я. Гуревич, – то, чего в нем не было, в частности тот беспредельный индивидуализм, которым отмечена более близкая к нам эпоха. Но ошибочно и смешивать индивидуализм с личностным началом. Последнее присуще христианству как типу мироотношения. Осознание или, лучше сказать, ощущение себя личностью, индивидуально морально ответственной за свое поведение, за совершаемые ею поступки, присуще средневековому человеку. Незачем его упрощать и примитивизировать» (Гуревич 1990. С. 83).
А. Я. Гуревич далее обратил внимание, что начиная с XIII столетия наблюдается «акцентирование внимания к внутреннему миру человека». Он отмечает, что «постановлением Второго Латеранского собора (1215 г.) каждому верующему была вменена обязанность ежегодно являться на исповедь, с тем чтобы после нее получить отпущение грехов. Исповедь предполагала самоанализ личности: верующий был обязан рассмотреть свои поступки и самые помыслы под углом зрения их соответствия Божьим заповедям» (Там же). Покаяние перед смертью предполагает столь же объективный самоанализ своих действий, как и исповедь, но строже и определеннее. Финальность, конечность оценки своей жизни и помыслов исключает возможность фальши и оговорок. Введение предсмертной покаянной речи в текст меняет все акценты в саге. Этот эпизод становится центральным, поскольку в нем слова главного героя содержат интерпретацию всего описанного в сюжете, расшифровку замысла автора. Они перекликаются с тем, как увидел суть похода и роль его предводителя предсказавший Ингвару смерть дьявол, который сказал: «Ингвар спасется благодаря своей вере в Бога». Сага учит, что, даже если замысел полностью не удался, главное – это помыслы, которые должны быть угодны Господу.
111 …и встретиться всем в Судный день. – Для выражения á fegins degi Р. Клизби и Гудбранд Вигфуссон (Cleasby, Gudbrand Vigfusson 1957. P. 149) приводят три варианта перевода: on the day of joy (в день радости), on the day of resurrection (в Судный день), on remeeting (при воссоединении). Данное словосочетание употреблено в контексте, исключающем возможность двойственной интерпретации: смысловое единство образуют упоминания о смерти Ингвара, продолжающейся жизни его спутников и пожелания последующей встречи их всех. Без сомнения, здесь речь идет о воссоединении Ингвара и ближайших к нему людей после смерти, т. е. в Судный день, когда, согласно Священному Писанию, мертвые воскреснут перед Божьим судом.
112 Цитополь. – В рукописях A, C и D употреблено название Citоpolis (YS.
