Рудольф Арнхейм - В параболах солнечного света

1966

Существуют эквивалентные метафоры, в которых две темы отражают друг друга симметрично, так что никакая из них не передает действительную «реальность», которую она метафоризует. Когда Томас Элиот отождествил голубя мира с бомбардировщиком, ни Библия, ни война не стали превалировать. Когда Генри Мур создавал женщину-гору, он не стал изображать гороподобную женщину. Напротив, поднимая свой образ для общего значения, Мур синтезировал женственность и монументальность, показав монументальность в женственности. Результатом стала изощренная абстракция, которая может квалифицироваться как религиозное видение.

Представление о том, что душа может отделяться от тела исходит из того, что мы не знаем, что происходит в нашем мозгу. В повседневной жизни мозг может работать и путешествовать, совершать скачки, в то время, как тело будет неподвижным, подобно контейнеру, скрывающему живые, трепетные вещи.

Художественный темперамент Тёрнера отличает то, что он изображал природу предметов как вихрь различных цветов. Он находил их в шторме, в волнах, облаках, пламени, дыме, в изображении дали. Он также показывал их в многочисленных набросках, предваряющих большие работы. Эта потребность в утверждении реализма в его живописи объясняет изменчивость стиля, которая заставляла его соединять шторм и вихревые волны с педантичным изображением деталей на берегу. Хотя в искусстве все это изображается обычно раздельно, в природе они существуют вместе.

Эрнст Джонс говорит, что строки из Энеиды, которые использует Фрейд в качестве эпиграфа к своей книге «Истолкование снов», служит «свидетельством покорности к репрессивности. Вот эти строки: «Flectere si nequeo superos, Acheronta movebo”. (Если я не могу быть земным, то погружусь в воды Ахерона — лат.). Поскольку этот эпиграф сопровождал первое крупное произведение автора, оно выражает общее направление его работы. Не признавая значения дневного мира, Фрейд решил стать правителем преисподнего мира и таким образом достичь Ахерона. Смысл психоанализа раскрывается в акте бегства и компенсации. Поэтому сам психоанализ становится образцом главного психологического механизма.

Наш черный кот лежит тихо на подоконнике, напротив черной ночи, таящейся за окном. Когда его глаза открыты, его тело неясно очерчено. Но как только он закрывает их, кот полностью исчезает, оставляя только ненарушенную темноту окна.

С удивительной энергией проповедники новизны восхваляют бумажные носовые платки. Но смогут ли они стать средством отношений между людьми, как это делали вышитые шелковые или полотняные платки. Мог ли Отелло ревновать, держа в руках кусочек клинекса?

Мне приснился сон, в котором я находился в гостинице, где регистратор сказал: «Заполните анкету и напишите Ваше имя на фотографии». Фотография оказалась изображением большого пейзажа, и мне было трудно расписаться на ней, так как мешало дерево. Моя подпись становилась все крупнее, так как я пытался приспособить ее к размерам дерева. В конце концов, я сказал: «Уберите от меня это дерево». Когда я проснулся, я вспомнил, что мне предстояло написать главу о восприятии, в которой я пытался объяснить, что восприятие определяется размерами воспринимаемой материи. Очевидно, мой сон выражал сомнение, смогу ли я справиться с этой сложной работой.

Однажды меня рассмешил вид человеческого уха — этого барочного орнамента, приклеенного к функционально оформленной голове.

Африканская скульптура не является ранним или примитивным искусством. Вы не найдете ничего примитивного в мастерски отделанной форме, в оригинальности построения фигуры, в четком контроле пропорций. Конечно, стиль этого искусства не реалистичен, но этого требуют функции родового искусства. Именно традиции определяют неизменность форм, геометрическую четкость, устойчивость.

Живопись Оскара Кокошки каким-то образом связана с растительным характером. Лица на его портретах имеют цвет осенних листьев, дворцы выглядят так, как будто построены в оранжереях. А что делает сам художник? Как Господь Бог он стоит на вершине горы или башни, оглядывая оттуда космос, подобно тому, как это делали немецкие и фламандские художники эпохи Возрождения.

Совершенство свойственно только произведению искусства и божествам; даже сами боги это произведения искусства.

1967

Цвет влияет на то, как мы обращаемся с физическими предметами. В холодный день я надеваю вельветовую рубашку. «Американсий Союз искусств» окрашивает свои упаковочные контейнеры в пастельные цвета, в детски голубой или розовый цвета, надеясь, что тогда при перевозке с грузом будут обращаться осторожно.

В фильме Энди Уорхола «Жратва» человек в течение получаса медленно жует свою пищу. Для зрителей это представление превращает кино из удовольствия в пытку. Вместо того, чтобы укоротить время, этот фильм ужасно затягивает его. Вместо того, чтобы сообщить что-то зрителю, фильм показывает пустоту жизни. Человек сиди на скамейке в метро и жует, совершенно игнорируя окружения и аудиторию. В конце концов, фильм демонстрирует ничего, кроме бесполезности вуариеризма. Человеческое лицо становится частью тела, и его показ сопровождается бесстыдным безразличием к зрителю.

Маршалл Маклюэн признается: «Я не рассчитываю, на понимание моей теорию. Между прочим, она очень сложна». Таким образом, автор книги “UnderstandingMedia” думает о себе, как о медиуме. Его предписания имеют широкое хождение среди окружающих его интеллектуалов. Как и его предшественники, начиная с Дельфийской пифии и кончая современными религиозными медиумами, он возводит свою неграмотность в мисте-риальную мудрость высшего существа.

Искусство — это навигатор между двумя противоположными полюсами: иллюстрацией и декорацией. Иллюстратор изображает определенный предмет, настроение, идею или шутку любыми изобразительными средствами, какие он считает нужными. Бен Шан, Маргитт, Дали или Уайез — иллюстраторы, потому что содержание их картин не определяется энергией

формы, как это происходит, например, у Гойи. С другой стороны, форма, не наполненная содержанием, создает декораторов. Обри Бердсли добивался гармонии в своих рисунках, изображая уродливость в человеческом теле, происходящие от притворства, злобного намерения или дряхлости. Он фиксировал эти уродства с помощью своего каллиграфического орнамента и поэтому, можно сказать, морально оправдывал их: развращенность становилась признаком красоты.

Только терпимость пожилого человека может заставить рассмотреть всю цивилизацию с точки зрения полового созревания. По-видимому, еще 10 лет издания порнографических книг и сексуальных фильмов продемонстрируют нам историю сексуального бизнеса. После этого, будем надеяться, что у нас еще будет время попытаться разумно пользоваться нашей жизнью.

Мне нравится тот способ, с помощью которого Чарли Чаплин оценивал свои фильмы. Когда фильм, или отдельная его часть, были готовы, он показывал их группе случайно собранных людей. Вместо того, чтобы спрашивать: «Как вам это понравилось?», он хотел знать: «Что вы видели?». И когда мнения зрителей совпадали с его замыслом, он был доволен. В моих собственных работах я тоже никогда не говорю, что я думаю о том, что сказать. Когда моя жена Мэри читает мою рукопись и показывает мне ее недостатки, я успокаиваю себя мыслью, что даже Чаплин не был уверен в том, что он сказал то, что он хотел сказать. И это в таких чудесных картинах!

1968

Я спросил историка искусства Курта Бадта, что он имеет в виду под словом «интеллектуальное» искусство. В качестве ответа он написал мне следующий список:

Интеллектуальные художники: Микеланджело, Пуссен, Делакруа.

Лишенные интеллектуальности: Мемлинг, Энгр, Кандинский.

Эллис Шелтон предложила следующую, ориентированную на жизненную практику, арифметику:

Один кролик плюс один кролик = десять кроликов.

Одна кошка плюс одна собака = нет ни одного животного.

Один кот плюс одна мышь = один кот.

Кинетическая скульптура не выражает вектора времени, как это делает современные временные искусства, у которых есть начало и конец. Вращающиеся скульптуры или мобиль не изображает прогресс, но просто эксплуатирует отношения внутри инвариантной системы.

Теория гештальта имеет дело с формальной организацией, но делая это, она обращается и к содержанию. Она говорит, дайте мне набор сил, и я скажу вам, как они должны быть организованы. Теория гештальта предпочитает порядок хаосу в том смысле, что порядок — это условие творения абсолютно всего, тогда как хаос имеет дело с ничем, если мы определим его как отсутствие организации. В психологии искусства нельзя полагать, как это делает Антон Эренцвейг, что какое-либо произведение является результатом свободного от гештальта бессознательного субстрата. Книга Бытия учит, что мир возникает из хаоса, но это не означает, что мысль Создателя свободна от гештальта».