Вепсы. Очерки этнической истории и генезиса культуры - Владимир Владимирович Пименов
Освоение вепсами восточных областей несомненно сопровождалось какими-то контактами с жившим здесь ранее аборигенным населением, о котором, к сожалению, мы знаем крайне мало. По-видимому, в западных и северо-западных частях Заволочья Чуди — вепсам пришлось встретиться с отдельными группами лопарей, с которыми пришельцы, например, в низовьях Северной Двины соприкасались довольно тесно уже в IX в. н. э. На северной и северо-восточной окраинах Заволочья «этническими контрагентами» вепсов могли оказаться самодийские, древнененецкие племена, а на восточной, быть может, — также и угорские. В верховьях же рек Вашки и Мезени, видимо, около рубежа I и II тысячелетий н. э. имели место первые контакты между уже занявшими эти местности вепсами и еще продвигавшимися сюда коми, в этногенезе западных групп которых вепсы приняли участие в качестве существенного компонента, что прослеживается как по языковым и фольклорным, так и по антропологическим и этнографическим данным.
Мощная славянская колонизация русского Севера кардинально изменила этническую карту этого громадного района. Старые этнические связи были либо нарушены, либо потеряли свое значение. Устанавливались новые связи и пути всестороннего обмена, среди которых важнейшее и от столетия к столетию все более возрастающее значение приобретали многообразные взаимоотношения с русскими. Однако на основной территории расселения вепсов — в Межозерье — вепсское население не только продолжало существовать, но и развивало в новых условиях свою культуру, не только воспринимало культурные воздействия извне, но и оказывало собственное влияние на новое окружение. Следы этого можно видеть и в региональной топонимике, и в особенностях живых диалектов русского языка в тех местностях, где вепсы и русские либо раньше проживали по соседству, либо соседят в настоящее время. В процессе колонизации необходимо строго разграничивать две ее стороны: расселение на Севере и, в частности, среди вепсов русских крестьян-смердов, т. е. народную, крестьянскую колонизацию, носившую вполне мирный характер и способствовавшую культурному сближению вепсов с русскими, и захваты, а затем эксплуатацию вепсских земель вместе с их населением новгородским боярством, уступившим позднее эту привилегию централизованному Русскому феодальному государству, и монастырями, т. е. феодальную колонизацию, ход которой не раз приобретал форму острых классовых столкновений, нашедших отражение в источниках.
Хотя феодальные захваты на вепсских землях имели своей целью прикрепление к земле непосредственных производителей (независимо от их этнической принадлежности), и, надо думать, новгородские бояре, а после них русские воеводы со всей решительностью принимали меры к тому, чтобы крестьянское население неподвижно жило в своих погостах, закрепляя это свое требование также законодательным путем, что им в общем удалось, все же наглухо закрыть вепсам все пути они не могли, как не смогли ни предотвратить, пи тем более остановить бегства русских крестьян из центральных областей Руси на ее окраины. Издревле проторенные вепсами пути, ведшие в ближнее и дальнее Заволочье, еще не были забыты. Ими пользовались, вероятно, вплоть до конца XV столетия, а может быть, если верить преданиям, даже и позднее.
Усиление феодального и религиозного гнета заставляло вепсов искать от него избавления, расселяясь в различных направлениях. Путь на северо-восток не был единственным. Существовал еще путь на север. Сюда и направлялись вепсы, двигаясь на этот раз не по западному, ладожскому, краю Олонецкого перешейка, а по его восточному, онежскому, краю. Они проникли довольно далеко — вплоть до низовьев рек Шуи и Суны, заселили (во всяком случае частично) Заонежский полуостров. Здесь, смешиваясь постепенно с карельскими выходцами, добиравшимися сюда в несравненно меньшем числе, чем в восточное Приладожье, вепсы сыграли роль основного субстрата в процессе формирования второй южнокарельской этнолингвистической группы — карел-людиков. Последняя волна этой последней крупной вепсской миграции за Свирь (приблизительно около XIV столетия) затухла почти сразу же после переправы через реку. Она вовсе не испытала карельского влияния, и составлявшая ее группа вепсского населения сохранила свою этническую принадлежность.
Судьба исторически различно сформировавшихся групп вепсского народа сложилась по-разному. Если основная часть вепсского народа на коренной территории его обитания, раскинувшейся по обоим берегам Свири, в силу компактности расселения, в силу того, что наиболее массовые и мощные потоки русского колонизационного движения обошли ее стороной, в силу, наконец, сравнительной удаленности от государственных границ, избавившей вепсов от военных разорений, сумела сохранить свой язык, свою культуру, свою этническую самостоятельность, то о других группах вепсского населения, покинувшего земли в Межозерье, этого сказать нельзя. Все они в большей или меньшей степени, а в иных случаях и полностью, утратили свое этническое лицо, приняв участие в этногенезе других народов. Движение на север привело к контактам с родственными по языку и культуре карелами, что в конечном итоге имело следствием образование двух южных ответвлений карельского народа — ливвиков и людиков. Движение на восток и северо-восток, — на первых порах чрезвычайно успешное, имело своим результатом оформление культуры Чуди-биармийцев. Однако позднее под двусторонним напором русских колонистов, игравших в этом процессе заглавную роль, и переселенцев коми, осваивавших Удорский край, вепсские засельщики Заволочья, очень немногочисленные и расселившиеся на громадных пространствах, подверглись длительному этнокультурному воздействию, конечным итогом которого была их полная ассимиляция новопришельцами.
И все же, как можно видеть, усилия вепсских землепроходцев и открывателей Северного края нс оказались бесплодными и не пропали даром. Древние вепсы, как верно отметил Д. В. Бубрих, были подготовителями распространения русской государственности на обширных пространствах Севера. Они явились сюда как разведчики и первыми по-новому осваивали, обживали занятые земли. Они принесли сюда свою культуру, оседлый земледельческий быт. Они открыли дорогу последующему колонизационному движению русского народа, закрепившему и развившему далее их первоначальные успехи в деле пробуждения дотоле нетронутого богатейшего края. Они передали тем, кто за ними последовал, свой опыт,, свои навыки в хозяйственной деятельности. Они, наконец, влились в состав более многочисленных колонистов, в частности русских, обладавших более высокой культурой, приняв таким образом участие в этногенезе западных ответвлений коми-зырян и северных великоруссов.
Оценивая направления и характер культурных и этнических связей вепсов на более позднем этапе, в эпоху позднего феодализма, нетрудно прийти к выводу, что здесь имели место два далеко не
