Дэвид Фридман - Пенис. История взлетов и падений
В своей статье «Реконструкция мужских половых органов» доктор Фрумкин предложил для этой экстремальной проблемы экстремальное решение. Он удалял у пациента сегмент ребра (межреберный хрящ), а затем делал два параллельных надреза в его брюшной стенке. Лоскут кожи между этими двумя надрезами приподнимали и сворачивали в трубку, в которую он вставлял межреберный хрящ длиной до 12 см, после чего этот «трубчатый лоскут» с ребром внутри зашивали. Получалось, как писал Фрумкин, что-то вроде «ручки чемодана». Через несколько недель «ручка» заживала, и ее осторожно удаляли из туловища пациента, а после, с еще большей осторожностью, прикрепляли к тому, что осталось от пениса после ранения. Новый мочеиспускательный канал, сделанный из кожи мошонки, пришивали снаружи реконструированного пениса, с нижней стороны. (Статья была проиллюстрирована фотографией, на которой пациент с реконструированным органом уринировал в лабораторную мензурку.)
Хотя далекому от науки человеку все это может показаться странным и даже «неприятным», то, что Фрумкин использовал для своих операций ребро, вполне объяснимо: большинство млекопитающих, включая многих наших собратьев-приматов, рождаются с косточкой в пенисе, которая называется «бакулюм» или «ос пенис»[251]. Еще Аристотель описывал эту «палочку» самца лисы две тысячи четыреста лет тому назад. А совсем недавно британский зоолог У. Р. Бетт констатировал, что «бакулюм кита достигает 2 метров в длину и 40 сантиметров в окружности, тогда как у моржа его длина составляет 55 сантиметров». Когда самцы выдры сражаются друг с другом во время брачных игр, один из них порой кусает соперника за пенис, разламывая имеющуюся в нем косточку. Все желающие познакомиться с этой темой поближе могут посетить Исландский фаллологический музей в Рейкьявике; в его экспозиции представлено более восьмидесяти бакулюмов — от шестнадцати видов наземных млекопитающих, двенадцати видов китов, семи видов тюленей и моржей, а также одного полярного медведя.
Поскольку в животном мире бакулюм есть у самцов многих видов, идея вживления людям имплантатов из пенильной косточки с позиций биологии была вполне разумной. Однако долгосрочные результаты оказались неудовлетворительными. Через полтора года большинство имплантатов заметно изгибались, а впоследствии почти все они растворялись в теле. Такие проблемы заставили урологов обратиться к искусственным материалам. В ходе этих экспериментов был сделан первый значимый шаг к медикаментозной эрекции.
В 1948 году доктор Уиллард Гудвин из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе стал первым хирургом, который изготовил бакулюм из синтетического вещества. Вместо имплантанта, сделанного из изогнутого межреберного хряща, он использовал жесткий акриловый штифт. Правда, вскоре ему пришлось извлечь его в связи с послеоперационными осложнениями. В 1973 году доктора Майкл Смолл и Эрнан Кэррион из Университета Майами во Флориде изобрели первое устройство, сделанное из спаренных силиконовых стержней с губчатым наполнителем. Эти гнущиеся гибкие стержни вставлялись в пещеристые тела — два продолговатых губчатых тела внутри пениса, которые при эрекции наливаются кровью и делают его жестким. Сверху же их облегала туника — белочная оболочка пениса, — что придавало ему более естественный вид (хотя звучит все это скорее сверхъестественно), чем при использовании любого другого имплантата. Имплантат Смолла — Кэрриона не делал пенис похожим на взведенный курок, хотя в целом он выглядел более «налитым». Некоторых пациентов — хотя и не всех — это смущало.
Справиться с этим неудобством помогло решение, которое предложил чуть позже Ф. Брэнтли Скотт из Университета Миннесоты, руководитель исследовательской группы, создавшей первый надувной протез пениса. Это устройство, в котором также использовались силиконовые стержни, работало от мининасоса, вшитого в мошонку. Почти все современные протезы этого типа являются модернизированными вариантами дизайна доктора Скотта и производятся компаниями «American Medical Systems» и «Mentor».
Шестью годами ранее доктор Роберт Пирман, частный врач из города Энсино в штате Калифорния, изобрел гибкий имплантат в виде силиконового стержня, который помещался в верхнюю часть пениса — между пещеристыми телами и туникой. Такое расположение вызывало болезненные ощущения, и все же именно Пирман оказался в авангарде медикаментозной коррекции эрекций — не из-за этой непродуманной методики, от которой сам он быстро отказался, но благодаря определению эректильной дисфункции, которое он озвучил в «Урологическом журнале».
Пирман описал эректильную дисфункцию как «утрату способности иметь и поддерживать функциональную эрекцию в связи с патологией нервной или сосудистой системы, а также в связи с деформацией или утратой пениса». При этом ни о каких причинах психологического свойства он даже не обмолвился. Это заявление сподвигло многих урологов поверить в то, что они и так видели изо дня в день. «Всякий, кто имел дело с имплантатами, воочию видел, что у мужчин, страдающих импотенцией, ткань пениса покрыта рубцами, — говорит доктор Арнольд Мелмэн, соредактор «Международного журнала по исследованию импотенции». — При чем тут психология и все ее объяснения?»
Другой плодовитый исследователь, доктор Ирвин Голдстейн из Бостонского университета, также признает заслуги Пирмана, но считает настоящим прорывом надувной протез Скотта: «Наконец-то у нас появилась терапия, обеспечивавшая надежную и довольно натуральную эрекцию. До этого нам было просто нечего предложить, поэтому мы не могли конкурировать с психиатрами». Большинство врачей, считает Голдстейн, склонны верить фактам; если они где-то прочли, что в 95 % случаев импотенция носит психологический характер, то соглашаются с этим. Но сам Голдстейн был не таков. «В университете я учился на инженерно-технологическом отделении, а инженеры ничего не принимают на веру. Они разбирают действующие механизмы на части, чтобы попытаться их усовершенствовать», — пишет он. Подкожный насос в схеме Скотта стал для Голдстейна и других прогрессивных урологов указующим маяком. «Он напомнил нам о том, что пенис — это шина. Эрекцию нужно накачивать, но, разумеется, не воздухом, а кровью. Если же пенис «сдувается», как это бывает с колесом, нужно найти «прокол» или проверить исправность насоса».
В 1970-е годы чешский хирург Вацлав Михал провел немало вскрытий мужчин, страдавших при жизни диабетом, а заодно и импотенцией. Почти во всех случаях он обнаружил проблему с «насосом»: артерии в их пещеристых телах были заблокированы. В статье «Сосудистые заболевания как причина импотенции» Михал утверждал, что эректильная дисфункция часто возникала в силу этой недостаточности. Он провел эксперименты по реваскуляризации (то есть восстановлению этих сосудов) на живых диабетиках, чтобы хирургическим путем улучшить подачу крови в пенис, и добился неплохих результатов. В 1978 году доктор Адриан Дзорниотти созвал урологов из Европы и США на специальную конференцию в Нью-Йорке, чтобы обсудить работы Михала. «Эта конференция стала поворотным пунктом в истории урологии, — говорит присутствовавший на ней доктор Горм Вагнер из Копенгагенского университета. — Она полностью изменила прежнее отношение к импотенции как к чисто психологической проблеме». В 1980 году аналогичная конференции прошла в Монако, а в 1982 году — в Копенгагене, где ее участники согласились раз в два года обмениваться информацией в рамках Всемирного конгресса по импотенции. Они также учредили Международное общество исследования импотенции — первую организацию подобного рода.
В 1981 году Михал обучил процедуре реваскуляризации Ирвина Голдстейна, который стал ее восторженным последователем. А еще через два года Джайлс Бриндли провел самую скандальную и самую убедительную в истории медицины демонстрацию — при этом он не только ускорил рождение эректильной индустрии, но и — что еще важнее — помог ученым наконец-то разобраться в таинственном гемодинамическом процессе, который мы называем эрекцией.
* * *Вторая заслуга принадлежит не только Бриндли, но и еще одному европейцу. В октябре 1982 года французский хирург Рональд Вираг опубликовал небольшой доклад, который, в отличие от публичной демонстрации Бриндли нескольку месяцев спустя, остался незамеченным. Во время рутинной хирургической операции в своей парижской клинике доктор Вираг случайно ввел папаверин в артерию, ведущую к пенису пациента, а не в ту, что находилась рядом с ней. Обычно папаверин вызывает расслабление мышечных тканей, однако, к изумлению Вирага, у его пациента, находившегося под наркозом, возникла сильная эрекция, которая длилась более двух часов.
Вираг попробовал повторить этот результат и ввел папаверин тридцати импотентам, на этот раз без всякого наркоза, — и снова столкнулся с той же реакцией, которую он описал в журнале «Ланцет» в статье «Внутрикавернозная инъекция папаверина при отсутствии эрекции». Следующей весной Бриндли явил миру результаты своих собственных исследований, а несколько позже опубликовал статью «Пробные эксперименты для выяснения действия лекарственных средств, введенных в corpora cavernosa пениса». В статье сообщалось о тридцати трех инъекциях, которые вызвали эрекции, длившиеся от нескольких секунд до сорока четырех часов. Если читать ее внимательно, то станет ясно, что все тридцать три эксперимента Бриндли провел на себе.
