Дэвид Фридман - Пенис. История взлетов и падений
На операционном столе обезьяне давали хлороформ после чего ей можно было придать нужную позу и зафиксировать конечности. Дальше следовала интенсивная предоперационная подготовка. «Учитывая неопрятность обезьян, нужно с особой тщательностью выбрить у самца мошонку, нижнюю часть живота и верхние части внутренних бедер; их надо как следует промыть, сначала горячей водой с мылом, затем большим количеством эфира или спирта, а после протереть настойкой йода», — писал Воронов. На соседнем операционном столе происходила аналогичная подготовка пациента, которому предназначался донорский орган. Думается, что его не нужно было сперва заманивать в гнусную клетку, а после так тщательно мыть и брить.
Ассистировавший Воронову хирург удалял у обезьяны яичко, разрезал его на две части и вырезал из каждой по три «дольки». В это время сам Воронов готовил пациента: вскрывал мошонку и обнажал оболочку яичек — «тунику вагиналис». Затем Воронов скоблил поверхность первой оболочки, вызывая появление потока сыворотки с кровью, брал три среза, подготовленных его ассистентом, и пришивал их к заскобленной поверхности, следя за тем, чтобы срезы не соприкасались между собой. После этого он повторял ту же самую процедуру на другой оболочке. Все эти фазы операции отражены в прекрасно выполненных — почти фотографических — иллюстрациях книги.
Большинство людей, однако, узнавали об операциях Воронова из бульварной прессы. Некоторые из его пациентов и прежде были закоренелыми фланёрами и завзятыми соблазнителями, однако после операции, как одобрительно отмечали газеты, их «результативность» стала еще выше. Немецкий сатирический журнал «Симплициссимус»[244] даже опубликовал карикатуру, изображавшую операционную в клинике Воронова: вокруг операционных столов, на одном из которых сидит обезьяна, а на другом лежит мужчина, толпятся десятки оборванных ребятишек во главе с матерью, которая опять беременна, — умоляюще сложив ладони пред грудью, они упрашивают хирурга не делать этой операции. «Смилуйтесь, профессор, — гласит подпись к рисунку, — нельзя ли использовать такой метод, чтобы наш папочка побыстрее состарился?»
Операции по методике Воронова вскоре стали делать и в Америке. Известный врач Макс Торек, позже написавший книгу «Яичко мужчины», большую часть 1920-х годов провел в операционной, вживляя своим пациентам срезы обезьяньих яичек. Он даже построил на крыше своей больницы в Чикаго небольшой зоопарк, в котором обитали его доноры. Одним воскресным утром обезьяны удрали оттуда, но почему-то не разбежались по городу, а собрались в располагавшейся по соседству с больницей католической церкви. В своих воспоминаниях Торек отказался описать те «богохульственные действия», которые совершали эти животные на глазах у перепуганных и возмущенных прихожан. Не менее любопытный случай произошел в Канзасе, где «доктор» Джон Р. Бринкли разбогател, пересаживая своим пациентам яички козлов. Правда, в отличие от Воронова и Торека, его врачебный диплом вряд ли был настоящим. Похоже, что он его просто купил.
В Англии операция по методу Воронова вдохновила одного писателя на создание романа «Похитители желез» — его выпустило то же издательство, которое печатало П. Г. Вудхауса. «Дедушке уже девяносто пять, у него сто тысяч фунтов на счету, богатое воображение и крепкое тело — так начинался текст на внутренней стороне суперобложки. — Он прочитал в газетах о теории профессора Воронова и о его операциях по омоложению с помощью пересадки желез. И теперь дедушка мечтает лишь о том, чтобы тоже поучаствовать в этом эксперименте…
Дедушка купил гориллу, огромное, кровожадное животное, и операция прошла успешно. Но это было лишь началом… В восторге от своего омоложения, дедушка заделался филантропом; он решил собрать сто стариков и отвезти их в Африку, чтобы отловить там столько же горилл и одолжить у них их железы…»
В данном случае фантазия отражала факты: операция Воронова стала настолько популярной, что французское правительство было вынуждено запретить охоту на человекообразных обезьян в своих африканских колониях.
Пресса восхищалась экстравагантным стилем жизни профессора Воронова, который жил в огромном номере в роскошном отеле на Елисейских Полях вместе с женой и множеством слуг; у него был собственный летний дом на Ривьере, он ездил на шикарных автомобилях, устраивал грандиозные приемы и так далее. За операцию он брал пять тысяч долларов — по тем временам, восемьдесят с лишним лет назад, это была огромная сумма. К концу 1926 года он сделал уже тысячу операций[245].
Его успех частично объясняется эффектом плацебо и его непреходящим воздействием на ум и психику людей. Однако карьере этого хирурга способствовало и быстро развивавшееся движение сторонников евгеники. Первая мировая война «уничтожила здоровую молодую элиту, оставив в живых лишь больных, стариков и дегенератов», пишет Дэвид Хэмилтон в книге «История с обезьяньими железами», поэтому усилия Воронова по омоложению стареющего класса богатых граждан рассматривались как шаг в нужном направлении. В то же время последние достижения в области пластической хирургии и ортопедии давали многим, включая британского ученого Джулиана Хаксли, надежду на то, что «биологические знания позволят нам изменять процессы, происходящие в наших телах, в соответствии с нашими желаниями». Считалось, что руками ученых можно было изменить буквально все. Так почему бы не добавить к этому списку мужские яички?
Да просто потому, что операции Воронова оказались в итоге совершенно неэффективными. Хотелось бы верить, что этот достойный сожаления эпизод благополучно завершился, когда один из его собратьев по профессии подверг результаты трансплантаций серьезному анализу. Однако это произошло не сразу. На самом деле мало кто из врачей пытался хоть как-то оспорить заявления Воронова. В итоге всю бессмысленность и бесполезность трансплантации яичек обезьян доказал французской ветеринар из Марокко Анри Велю. В конце 1920-х годов Велю повторил эксперименты Воронова на баранах. Он сам проделал все необходимые для приживления тканей процедуры, а через несколько месяцев исследовал их под микроскопом. И пришел к выводу — на этот раз верному, — что в месте «прививки» имеются лишь рубец и клетки воспаления — остатки «заградительного отряда» иммунной системы, изгнавшего из организма реципиента чужеродную ткань. Приживление тканей яичек, сообщил Велю в 1929 году, это «большая иллюзия».
Постепенно к операциям по методу Воронова стали относиться со все большим скептицизмом, и впоследствии, благодаря прогрессу медицины, выводы Велю были подтверждены. Когда в 1935 году ученые впервые выделили тестостерон, они продемонстрировали его неспособность самостоятельно обращать вспять процессы старения или восстанавливать потенцию у здорового мужчины с атрофированной половой функцией. В следующем десятилетии биолог Питер Медавар, исследовавший иммунную систему, доказал, что любые варианты трансплантации по методу Воронова не могли не отторгаться организмом реципиента. (Позднее профессор Медавар получил за эти исследования Нобелевскую премию.)
О том, как провел последние годы жизни сам Воронов, который умер в 1951 году в возрасте 85 лет, ходят разные слухи. В книге «Медицинские ошибки» Роберт Янгсон и Иэн Шот писали, что «Воронов дожил до того времени, когда над ним стали насмехаться, однако он сносил все эти насмешки с достоинством». В книге «Врачи молодости» Патрик Макгрейди приводит слова одного швейцарского врача, который был лично знаком с Вороновым: по его словам, «доктор обезьяньих желез» в конце жизни страдал сильной депрессией. Но не оттого, что сталось с ним самим, а оттого, какая участь могла постигнуть из-за него всех его пациентов. Как выяснилось, он боялся, что несколько прививок обезьяньих желез могли заразить их реципиентов сифилисом. Воронова ужасала эта мысль, рассказывал швейцарский врач, поэтому последние годы жизни он провел почти в полном уединении и в глубокой депрессии[246]. Правда это или нет, мы не знаем, зато доподлинно известно, что первопроходец эректильной индустрии Серж Воронов умер невероятно богатым человеком.
* * *В 1934 году на конференции врачей-терапевтов в Нью-Йорке один психиатр призвал собравшихся не посылать больше страдающих импотенцией пациентов к специалистам-урологам. Равно как и к хирургам, поскольку и те и другие могли нанести им непоправимый ущерб. Эта была лишь мелкая стычка в борьбе между психиатрами и урологами за зоны влияния, продолжавшейся на тот момент уже семь лет. В книге «Импотенция у мужчин» психиатр Вильгельм Штекель заявил, что «органической импотенции» не существует — за исключением 5 % случаев, когда гениталии пациентов повреждены или поражены каким-либо заболеванием. Штекель сделал этот вывод на основании собственного опыта: от импотенции его излечил сам Зигмунд Фрейд на своей знаменитой кушетке в Вене. (Интересно отметить, что впоследствии Фрейд почему-то рассорился с Штекелем и даже исключил его из своего узкого круга ближайших друзей и знакомых.)
