Ольга Буренина - Абсурд и вокруг: сборник статей
3. Среди множества фольклорных текстов абсурдного характера, сознательно создаваемых носителями традиции с какой-либо целью, особо выделяются магические заклинания, которые проговариваются с целью магической защиты людей от вредоносного воздействия природных сил и мифических персонажей. В этих текстах могут применяться исключительно формальные приемы создания «бессмыслицы» (упомянутые выше заумь, глоссалия), однако не менее часто используется описание невозможной в реальности ситуации. Фольклорным сознанием выбирается такое событие, которое рушит, ломает традиционную в народном восприятии картину мира. Предполагается, что описание этого события через фольклорный текст способно изменить нежелательно складывающийся порядок вещей в природе. Поэтому такие тексты абсурдного характера проговариваются с целью предотвращения нежелательных происшествий в жизни села. Заклинания могут начинаться обращением к утопленникам и висельникам с просьбой отвести градоносную тучу в другое место. Затем следует своего рода упреждающее пояснение о том, что рассказ пойдет о «чуде» (иногда сообщение о «чуде» вставляется посреди текста), а далее следует перечисление ситуаций невозг можного — «чуда» («девочка семи лет родила семикилограммового ребенка»; «пеленками покрыла все поле» и т. д.). Например, текст из западной Сербии (Драгачево):
О, каже, таj-таj, каже,Доjавило се чудо на чудо,Дjевоjка седмакиньа у седам годинаДиjете родила од седам кила.Сво полье пеленама покрила,Jaчи наш Жероньа, него ваш Бjелоньа'.
О, (имя утопленника),Откликнулось чудо на чудо,Девушка седьмая в семье в семь летРодила ребенка семи килограмм,Все поле пеленками покрыла;Сильнее наш Серый (вол), чем ваш Белый (вол)[509].
Или с более настойчивым призывом «повернуть волов (тучи)» и не пускать их в поле:
…седмакшьа у седам годинаДиjете родила од седам кила Сво полье пеленама прекрила.Десило се чудо веħе, него што jе.Враги говеда у твojy планину,Не дaj у нашу льетину.
…седьмая в семье девушка в семь летродила ребенка семи килограмм,все поле пеленками покрыла.Случилось чудо большее, чем существует.Верни волов на свою гору,Не пускай на наш урожай [510].
Мотив рождения необычного ребенка в необычных обстоятельствах можно определить как наиболее частый в этом ряду текстов, однако фиксируются и другие «чудеса», способные напугать тучу:
— Не иди, црни облаче!'Вамо je чудо велико:'аjдучки се гроб отворио:'ajдуково тело оживjело,'аjдучка пушка заcjала!Чуваj се, црни облаче!
— Не иди, черная туча!Здесь чудо великое:гайдуцкая могила открылась,тело гайдука ожило,ружье гайдука заблистало!Берегись, черная туча![511]
Ситуации абсурда могут наслаиваться, множиться по цепочке, развивая один общий сюжет; чем больше в тексте-обереге абсурдных ситуаций, страшных образов чудовищ, тем сильнее и эффективнее магическое действие словесного заклинания. Например:
— Усту, Мрконьа!Заведи кола око нашега польа;Овамо има седмогодиньа девоjка—Родило ce jeднo мушко чедо.Све jе полье покрила пеленама,Беж, чудо к чуду,Овамо има jедно горе чудо:Порасла jе вита jела до ведра небаНа ньоj крсташ орао,Четири крилета и два кльунета,У кльунету црнокорас' нож.Отуд лети гавран по облаку,Суну се ораоТе му пресече крилета и кльунета.
— Сворачивай, Чалый (вол)!Поверни телегу в объезд наших полей;Здесь есть семилетняя девушка —родился у нее ребенок мальчик.Все поле она перекрыла пеленками.Беги чудо к чуду,Здесь есть еще худшее (большее) чудо:Выросла стройная ель до ясного неба,На ней орел «крестовик»,У него четыре крыла и два клюва,В клюве нож в черных ножнах.Оттуда летит ворон в туче,Взмыл орелИ перерезал ему крылья и клювы[512].
Весь акт отгона градоносной тучи сопровождается соответствующими ритуально-магическими действиями с предметами-оберегами, т. е. словесный код дополняется предметным и акциональным. Так, в том же Драгачево при приближении градоносной тучи выносят во двор разные предметы: топор, который устанавливают лезвием вверх, или низкий столик (трпезу) вместе с ложками, вилками, мисками и прочей посудой. Или, например, выносят из дома во двор ткаческие инструменты (воротило, ниты, бердо) и палку, которой молодая первый раз погоняла волов (стукач), часть свадебного наряда хозяйки (фату), и всеми этими предметами люди машут в сторону облака, выкрикивая заклинания. Эффективность заклинания достигается только вместе с употреблением ритуальных предметов, в чем состоит особенность функционирования данных текстов. Абсурдная ситуация или страшный образ чудовища в тексте, наряду с предметами-оберегами, служат отпугивающими средствами для градоносной тучи, а точнее, для ее предводителя, мифического чудовища, аналогичного предполагаемому защитнику полей и угодий, ср. описываемый в заклинании мотив битвы двух чудовищ — орла-«крестовика» и ворона, летящего впереди грозовой тучи; в других случаях это могут быть змееподобные чудовища, драконы, борющиеся друг с другом:
— Не иди, ало, на алуОва моjа ала достатаки' прогутала!
— Не иди, змеюка, на змеюку.Эта моя змеюка немалоТаких змеюк проглотила![513]
Исследователь текстов-оберегов может попытаться дешифровать скрытый смысл нелепых, на первый взгляд, высказываний в заклинаниях, прибегнув к изучению народных представлений, связанных с ключевыми фигурами и явлениями текстов-заклинаний (ср. метод С. М. и Н. И. Толстых, представленный в статье о защите от града в Драгачево и других сербских зонах)[514]. Так, по поверьям, появление в селе незаконнорожденного ребенка обычно препятствует выпадению дождя, вызывает засуху; считается также, что внебрачный ребенок может быть рожден от змееподобного мифического существа, способного бороться с градоносной тучей, а потому и сам становится героем, наделенного силой одолеть чудовище — предводителя тучи; число семь используется в различных магических действиях-оберегах; пеленка (пелена) — защита уязвимого объекта от действия злых, демонических сил (например, новорожденного ребенка заворачивают в пеленки, чтобы скрыть от постороннего глаза, защитить от сглаза, порчи, и т. д.), т. е. суть каждого из высказываний, составляющих ситуацию чуда, можно определить, обратившись к народным поверьям, и таким образом «устранить» бессмысленность текста, сделать его доступным пониманию. Но нужно иметь в виду, что и эти тексты созданы таким образом, чтобы даже для человека посвященного оставался момент необъяснимого, магического или фантастического, иного по отношению к реальности события, ситуации или образа, иначе заклинание перестанет быть заклинанием и не сможет выполнить свою удивительную отгонную функцию — справиться с природным явлением. Неслучайно поэтому для усиления абсурдности текста в тексты-обереги вставляется заумь — так, текст отгона может начинаться бессмысленными словами: «Равише ħ¸авите, наħ¸унише пиштолье…» (Равише-дьявише, надюниши пистолеты…).
В заключение следует подчеркнуть, что фольклорный тексгабсурд, конечно, может и не являться таковым для исследователя-этнолингвиста, который стремится все объяснить, реконструировать, проанализировать, соотнести с общеславянскими или индоевропейскими верованиями, однако нельзя, видимо, забывать, что сам механизм воспроизведения подобных текстов останется неизменным: обращение в различных целях к ирреальным, фантастическим ситуациям и образам (для определенного времени и определенной местности). Абсурдность ситуации или образа — это основной элемент бытования и живучести приведенных текстов разных фольклорных жанров.
ЛитератураАфанасьев 1994 — А. Н. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу. Т. 1–3. М., 1994.
Левкиевская 1999 — Е. Е. Левкиевская. Заумь // Славянские древности. Т. 2. М., 1999. С. 279–282.
Плотникова 1998 — А. А. Плотникова. Мифологические рассказы из восточной Сербии//Живая старина. 1998. № 1. С. 53–55. Толстая, Толстой 1981 — С. М. Толстая, Н. И. Толстой. Заметки по славянскому язычеству. 5: Защита от града в Драгачево и других сербских зонах// Славянский и балканский фольклор. М., 1981. С. 44–120.
