Ирина Левонтина - Русский со словарем
Практически с самого начала бытования слова субъект на русской почве у него прослеживаются эти конкурирующие значения: субъект как объект и субъект как противоположность объекта. Так, у А. Д. Михельсона («30000 иностранных слов, вошедших в русский язык, с объяснением их корней», М., 1866) читаем: «Субъект — лат. subjectum, от subjecere, подвергать. Предмет, подлежащий действию другого». А практически одновременно с этим в «Настольном словаре для справок по всем отраслям знаний» Ф. Толя (СПб., 1863–1864) субъект определяется как «лицо действующее, говорящее» и отмечается, что он «противополагается объекту».
В XX в. субъект-объект был уже полностью вытеснен субъектом — противоположностью объекта. Носители литературного языка уже, видимо, не столь массово владели логической терминологией и, соответственно, пара субъект — предикат не была столь напрашивающейся. Не всем стала очевидной внутренняя форма латинского слова subjectum и связь слова субъект с русским подлежащее. В то же время пара субъект — объект легко воспринимается в силу того, что для любого человека ясно, что там явно один корень, но разные приставки. Да кроме того, существительное субъект «подравнялось» под прилагательное субъективный, а укрепление контрастной пары субъект — объект обусловлено активным функционированием контрастной пары субъективный — объективный.
О преемственности
Как-то по телевизору показывали вечер юмора. Я вообще-то юмористические передачи не люблю, но, прежде чем переключить, я успела услышать, что чествуют Жванецкого. И что — цитата — «все мы выросли из Жванецкого, как русская литература из гоголевской шинели». Действительно, существует расхожая фраза о русских писателях: «Все мы вышли из „Шинели“ Гоголя». Тут есть один нюанс. «Все мы вышли из „Шинели“» означает, что гоголевское произведение столь велико и неисчерпаемо, что идей и образов хватило для многих произведений других писателей. А что же получается в том варианте, который прозвучал в передаче? Что, мол, русская литература выросла из гоголевской «Шинели»? Например, говорят: «Из этой статьи может вырасти большая книга». То есть статья содержит только зачатки, которые сулят появление книги. Так и гоголевская «Шинель» — если доработать, может, что путное и получится. И вот представим себе, Жванецкого поздравляют так: «Вы, дорогой Михал Михалыч, это мы в зародыше. Мы, великие, выросли из вас, маленького». Не очень-то лестно, если вдуматься.
Фразу «Все мы вышли из „Шинели“ Гоголя» обыкновенно приписывают Достоевскому. Но люди, прочесывающие в поисках этой цитаты полное собрание сочинений Достоевского, ничего не обнаруживают. Это такая же ситуация, как с цитатой «У России две беды — дороги и дураки». Все знают, что это Гоголь, но у Гоголя этого нет.
А с фразой про «Шинель» получилось вот что: в 1887 году в России вышла книга «Современные русские писатели. Толстой — Тургенев — Достоевский», принадлежащая перу французского критика Эжена Вогюэ, который сыграл огромную роль в знакомстве Запада с русской классической литературой. Из этой книги фраза о «Шинели» и стала широко известна. Говорил ли Достоевский когда-либо что-то подобное, никто не знает. Собственно, у Вогюэ во французском тексте говорится, что так сказал один писатель, а уж переводчик «уточнил»: да Достоевский, больше некому. Это выяснил еще в 1968 году советский литературовед С. А. Рейсер, сопоставив перевод с оригиналом.
Трудно сказать, по какой причине, но фразочка прижилась. Сейчас она превратилась в журналистское клише — эдакую универсальную формулу преемственности.
Писатель-фантаст Ник Перумов говорит: «Мы все вышли из шинели Стругацких, другое дело, куда мы после этого направились». «Мы вышли из шинели и литинститута», — вторит ему другой писатель. Литературой дело не ограничивается: петербургский музыковед Владимир Фейертаг, говоря о джазе, замечает: «Все мы вышли из шинели Миллера». А его же лекция о саксофоне озаглавлена «Все мы вышли из шинели Паркера». Григорий Ревзин, описывая выставку, посвященную главному архитектуру брежневской эпохи Посохину, формулирует так: «Все они как бы вышли из шинели Посохина и теперь вернулись в лоно этой суконной матери». Эдвард Радзинский считает николаевскую эпоху концентрированным выражением российской истории: «Все мы вышли из шинели Николая — не Васильевича, а Павловича». А у другого автора читаем: «Все адвокаты вышли из шинели Александра II». Даже европейские футбольные тренеры, оказывается, признаются, что вышли из «шинели Лобановского».
А уж что говорить про политику! Вот только несколько цитат из разных газет и радиопередач: «Илюхин хочет показать, что режим Путина вышел из шинели Ельцина»; «Но выдержит ли эта конструкция подспудно назревающий конфликт с Кремлем? Точнее — с той частью политэлиты, которая вышла из шинели ФСБ и борется с бизнесом за место под экономическим солнцем?»; «Итак, нам за 5 минут позвонило 1802 человека, и из них все-таки 75 % считают, что президент Путин, скорее, вышел из шинели Дзержинского, чем из пальто Собчака»; «Это вряд ли реально сделать при сохранении у власти большинства нынешних лидеров СНГ, особенно тех, что вышли из шинели ЦК КПСС».
Даже туркменские аналитики выражаются так: «Такова, вероятно, судьба оппозиционеров, вышедших из шинели власти, вначале они соратники с президентом, потом они томятся в неволе и тайно умирают».
А в заключение — цитата из стихотворения Игоря Иртеньева об автомате Калашникова:
Достигла высшей меры целиТвоя душа,Поскольку вышла из «Шинели»И «Калаша».
Не русский не язык
Как-то раз я слушала доклад замечательного лингвиста А. Б. Пеньковского «О тайных смыслах стихотворения в прозе Тургенева „Русский язык“». Ну, все помнят: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о, великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! — Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!»
Докладчик, человек уже очень пожилой, начал с детского воспоминания. Однажды ему было поручено прочитать на школьном празднике этот самый «Русский язык». Он добросовестно все выучил, отрепетировал и продекламировал. Учительница погладила его по головке и сказала: «Все хорошо, только в последней фразе ты вставил лишнее не. Ты сказал Нельзя НЕ верить».
Мальчик был потрясен: как он, отличник, все выучив и сто раз повторив, все-таки мог так ужасно ошибиться? Недоумение осталось у него на всю жизнь и в конце концов привело к написанию научной работы об этом произведении.
«Русский язык» Тургенева — произведение не просто хрестоматийное, а хрестоматийнейшее из хрестоматийных. Оно висело во всех кабинетах русского языка во всех школах Советского Союза, оно было напечатано на задней обложке тетрадей в линейку, оно было раздергано на цитаты. Такая хрестоматийность вообще-то вредит пониманию текста. Можно сказать, что карьера у этого произведения блестящая, а судьба грустная. А ведь это своего рода завещание Тургенева.
«Русский язык» был написан в 1882 году. Вскоре писатель умер, и «Русский язык» был последним произведением Тургенева, которое автор успел увидеть напечатанным. Перед смертью Тургенев оказался в крайне тяжелых обстоятельствах — и личных и всех прочих. Настроение у него было соответствующим. В России в это время обстановка, после убийства Александра II, тоже была весьма мрачная. О свойствах русского языка и русского народа Тургенев думал давно.
Еще в письме 1859 г. он говорил, что в русском языке есть честность, простота, свобода и сила — а в народе этих четырех качеств нет. Но в языке они есть, значит, будут и в народе.
Это было написано в 1859-м, в 1861-м освободили крестьян, а к 80-м Тургенев был уже очень разочарован и настроен пессимистически.
Но вернемся к тексту «Русского языка». Почему он заканчивается такой корявой фразой: Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу? Нельзя верить, верить чтобы… Нельзя… не был дан — все здесь как-то не по-русски. На эту корявость обращали внимание многие читатели. Ведь мы просто знаем, что должно быть тут сказано: великий язык, великий народ. Но попробуем построить другую фразу по этой модели: Нельзя верить, чтобы Петров не был замешан в преступлении. Так был он замешан или нет — сразу и не разберешь. Теперь ясно, почему тургеневский текст так часто цитируют с ошибкой, вставляя лишнее отрицание — нельзя НЕ верить… А то я еще слышала с пафосом произнесенную иначе перевранную цитату: нельзя верить, чтобы такой язык не был дан НЕ великому народу. Иными словами, такой язык мог быть дан только завалящему народу. Просто тургеневская фраза сама по себе очень мутная.
