Ирина Левонтина - Русский со словарем
И вот недавно я неожиданно получила такой привет. Я читала книгу знаменитого сиониста Жаботинского «Пятеро» — роман об Одессе начала XX в., в центре повествования там колоритное еврейское семейство.
Книга написана в 1936 г. по-русски, и замечательная филологическая одаренность автора видна на каждой странице. И вот что я там вычитала:
В жизни я, ни до того, ни после, не видал такого гостеприимного дома. Это не было русское гостеприимство, активно-радушное, милости просим. Тут скорее приходилось припомнить слово из обряда еврейской Пасхи: «всякий, кому угодно, да придет и ест». После я узнал, что Игнац Альбертович выражал эту же мысль формулой на языке своего житомирского детства, и это была одна из его любимых поговорок: «А гаст? мит-н коп ин ванд!», т. е. открой ему, гостю, двери на звонок, скажи: вот стулья, а вот чай и сдобные булочки: и больше ничего, не потчуй его, не заботься о нем, пусть делает, что угодно — «хоть головой об стенку». Должен признаться, что это и в самом деле помогало гостям сразу чувствовать себя, как дома.
Жаботинский — человек другого времени, совсем другого контекста, вообще к русской культуре относившийся довольно прохладно, а вот поди ж ты — начинает рассуждать о русском гостеприимстве, и сразу картинка получается «правильная»: эта обволакивающая душевность (активно-радушное, как он пишет, гостеприимство), это напористое угощение — потчевание. Слово хлебосольство, правда, не фигурирует, но слово потчевать тут как тут. Особенно ценно, что в фокусе внимания находится здесь не русское гостеприимство, а еврейское, русское же привлекается лишь для сравнения, и свойства его полагаются очевидными.
Но как чудесен этот еврейский способ выражения, когда словесная форма несет лишь ничтожную часть смысла! Можно ли догадаться, что формула: «Гость? Головой об стенку!» выражает крайнюю степень гостеприимства?
В словах сказано так мало и даже совсем не то, все же остальное: и про сдобные булочки, и «хоть», — все это, видимо, должно передаваться интонацией, мимикой, жестикуляцией или просто подразумеваться. Вспоминаются многочисленные анекдоты, которые невозможно передать на письме, ну там, как старый еврей получил телеграмму от сына и возмущается: «Вот наглец, пишет: Папа, пришли деньги! Неужели нельзя было просто написать: Папа, пришли деньги?»
И помнил, хоть и без греха
Лирические отступления
Один мой коллега говаривал, что когда человек цитирует с ошибками, это даже хорошо, интеллигентно: сразу видно, что по памяти.
По-моему, это хорошо и еще в одном отношении. Ошибаясь в цитате, человек часто невольно редактирует цитируемого автора в соответствии со своими представлениями о разумном и прекрасном и тем выдает себя с головой. Вот, к примеру, знаменитые строки Есенина из стихотворения «Мы теперь уходим понемногу…»:
И на этой на земле угрюмойСчастлив тем, что я дышал и жил.Счастлив тем, что целовал я женщин,Мял цветы, валялся на траве,И зверье, как братьев наших меньших,Никогда не бил по голове.
Как раз мой вышенеуказанный коллега по какому-то поводу процитировал эти строки в таком виде:
Счастлив тем, что целовал я женщин[в этой части содержание счастья редактированию не подвергалось],Пил вино, катался по траве…
Нетрудно заметить, что здесь мы имеем дело не просто с заменой запамятованного слова на аналогичное. У Есенина шла речь о тихой радости и умилении, а в цитате получились буйство и разгул.
Это я все вот к чему.
Как-то раз в подмосковной резиденции главы российского государства (тогда им был Путин) в Ново-Огареве состоялась первая встреча президентов России и Франции в рамках визита Николя Саркози в Москву. В ходе встречи произошел примечательный диалог. Французский президент сказал, что хотел бы понять Россию.
«У нас есть очень известное стихотворение на этот счет, — ответил Путин. — Не знаю, как переводчик переведет, но на- русском оно весьма убедительно: „Умом Россию не понять. Аршином общим не измерить. У ней особенная стать. В Россию нужно просто верить“». С большим чувством, надо сказать, продекламировал. И в глаза посмотрел со значением. Конечно, убедительно — в особенности в новой редакции. Тютчев-то мямлил: в Россию можно только верить.
Казалось бы, разница небольшая: можно только или нужно просто. Ан нет, разница существенная.
Ну насчет можно или нужно — так у Путина давно не различаются эти две модальности. Многие помнят, как в 2004 году, представляя Касьянова, он сказал: «В моем положении действующего президента и одновременно кандидата в президенты России, я могу, а значит, считаю, обязан, познакомить общественность России с человеком, которого буду предлагать в качестве председателя правительства».
Не знаю, как там перевел переводчик, не слышно было, но в Интернете нашлось несколько вариантов перевода тютчевского текста. Вот один из них:
On ne peut pas comprendre la Russie par la voie de la raison,On ne peut pas la mesurer,Elle a un caractere particulier,On ne peut que croire en elle!
Здесь интересно, что по-французски модальность возможности (а не долженствования) видна еще более ясно, ведь русские инфинитивные конструкции не понять, не измерить тоже переведены конструкцией с глаголом pouvoir — мочь. Так что получается: невозможно понять, невозможно измерить, возможно только верить.
А замена только на просто еще более замечательна. Только — частица, которая в традиционных грамматиках называется ограничительной, она указывает на единственность данного варианта. Имеется в виду, что Россия не может быть понята рационально и единственный путь — это вера.
А частица просто выражает идею некоторой редукции, отсечения того, что не является необходимым (Ехать не обязательно, просто позвони; Не стирала, а просто почистила щеткой).
Таким образом, вместо идеи непостижимости России (со всеми вытекающими: загадочная русская душа, третий путь, далее везде) возникает отказ объясняться.
Да ты чё, брателло, не парься — просто поверь, отвечаю. В общем, как говорится, «Just say yes».
Цитирую по памяти
Есть расхожие цитаты, которые так часто фигурируют в искаженном виде, что само это искажение становится фактом культуры. Пример — начало четвертой главы «Евгения Онегина»: «Чем меньше женщину мы любим, / Тем легче нравимся мы ей». Очень многие люди считают, что там написано: «Тем больше нравимся мы ей».
Это, казалось бы, незначительное искажение страшно вульгаризирует мысль Пушкина. Получается, Пушкин считал, что женщины любят, чтобы их обижали, всячески демонстрировали им свое пренебрежение. Было бы ужасно, если бы это было так: в этом случае взаимная любовь была бы вообще невозможна. И Пушкин, конечно, так не считал.
Чем меньше женщину мы любим,Тем легче нравимся мы ейИ тем ее вернее губимСредь обольстительных сетей.
Пушкин говорит здесь о науке обольщения. Когда обольститель пытается уловить понравившуюся ему женщину в свои сети, пуская в ход тонкие комплименты, томные взгляды, лживые клятвы, внезапное безразличие и так далее, то все эти ухищрения лучше удаются, если за ними не стоит подлинное глубокое чувство. Онегину наскучила вся эта наука, надоело вечное лицемерие, и потому он был «живо тронут» искренностью письма Татьяны.
На еще более яркий случай искажения пушкинской цитаты обратил внимание замечательный математик и лингвист В. А. Успенский. Практически все, даже филологи, помнят известную фразу Пушкина, о том, что его угораздило родиться в России — дальше все помнят именно в таком виде — с умом и талантом.
Между тем, 18 мая 1836 года в письме жене из Москвы в Петербург Пушкин писал: «Черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом». Итак, на самом деле не с умом и талантом, а с душой и талантом. С умом и талантом — это эдакое горе от ума, скорее про Чацкого. Пушкин же говорил о том, как тяжела грубая российская действительность для человека, способного чувствовать.
Успенский так комментирует эту подмену в общественном сознании души умом: «В высказывании Пушкина речь идет о как бы неуместности в России некоторых качеств. Российский менталитет готов согласиться, что уму, возможно, действительно, естественнее пребывать в Германии, а таланту — в Италии, но не может поверить, что Пушкин намекал на неприкаянность в России души. <…> Уж чего-чего, а души, душевности и духовности у нас хоть отбавляй». Разумеется, причина искажения именно в этом. Можно только добавить вот что.
