Нескучная классика. Еще не всё - Сати Зарэевна Спивакова
С. С. Как ты думаешь, такие формы способствуют популяризации классики?
Х. Г. Безусловно. Потому что это интересно, это модно, это новое.
С. С. Но не всегда эксперимент бывает столь удачным. А у вас вышло очень хорошо. Эта контрастность подачи и музыки, формы и содержания оказалась весьма выигрышной. Я отношусь к той части аудитории, кого эта работа восхищает.
А какое место в твоей жизни занимают вокальные циклы, камерные концерты, сольные вокальные концерты? Мне кажется, сейчас певицы все реже и реже в таких концертах выступают. Почему-то этот жанр тихо угасает.
Х. Г. Для меня и моей прекрасной Катюши Ганелиной не угасает, нет. Мы уже двадцать шесть лет вместе работаем…
С. С. С детского сада.
Х. Г. Да, с детского сада, и я ею очень дорожу. Нам до сих пор нравится вместе работать: у нас несколько камерных программ, нас часто приглашают выступить с ними. А значит, мы интересны, и это нам важно.
Не скрою, после девяти спектаклей “Дон Жуана” Моцарта в Мет нелегко переключаться и петь камерную музыку, но мне это удается. Я много лет училась и воспитала в себе способность жанрово перенастроиться. А Катя помогает мне собрать голос. Камерная музыка полезна для вокала, просто для школы. Это другая музыка, и ее надо уметь петь.
С. С. Это и другая актерская, и музыкальная грань.
Х. Г. Конечно. Работаешь совсем по-другому.
С. С. А слушаешь ли ты эстрадную музыку, джазовую?
Х. Г. Да, я с детства люблю джаз. С удовольствием слушаю хороший джаз от Синатры до современных исполнителей. У меня есть друзья, которые работают хорошую вкусную джазовую музыку. В Америке, когда у меня есть хоть немного времени, я иду в Blue Note[45] Там всегда очень хорошая программа. У меня и ушки отдыхают, и голосовой аппарат. Мне кажется, что оперная певица должна интересоваться не только классической музыкой, развиваться.
С. С. Расскажи, пожалуйста, о себе сегодняшней: что происходит в твоей жизни, насколько лет вперед расписан график, например?
Х. Г. Ну, график расписан на пять лет вперед. Видишь ли, моя мама ушла, когда ей было тридцать девять лет. Наверно, поэтому я стараюсь жить сегодняшним днем. И хочу успеть всё, пока есть голос.
С. С. Уже всё знаешь и еще всё можешь, да?
Х. Г. Да, я абсолютно точно знаю, что уйду со сцены на два дня раньше, но ни на один день позже. Я знаю, что хочу звучать, хочу, чтобы мой зритель слышал меня, пока я звучу.
С. С. Дорогая Хибла, прежде чем попрощаться, хочу поблагодарить тебя за то, что ты сегодня была героиней программы “Нескучная классика”. Знай, что я всегда молюсь за твой успех, за твое здоровье и творческое долголетие. За то, чтобы ты звучала!
Саундтрек
Партии в исполнении Хиблы Герзмавы:
Л. Керубини. Опера “Медея”. Московский академический музыкальный театр им. К.С. Станиславского и В.И. НемировичаДанченко. Режиссер Александр Титель. Дирижер Евгений Колобов.
Дж. Верди. Опера “Травиата”. Национальный филармонический оркестр России. Дирижер Владимир Спиваков.
В.А. Моцарт. Опера “Дон Жуан”. Театр Метрополитен-опера. Режиссер Майкл Грандадж. Дирижер Фабио Луизи.
Фильм “Сероглазый король”. Музыка – С.С. Прокофьев, стихи – А.А. Ахматова. Фортепиано – Екатерина Ганелина.
В. Беллини. “Норма”. Оркестр Московского академического музыкального театра им. К.С. Станиславского и В.И. НемировичаДанченко. Дирижер Евгений Колобов.
Дмитрий Черняков
Стихия таланта
Игорь Стравинский как-то сказал Борису Покровскому: “Вас будут уважать до тех пор, пока вы не начнете улучшать классику”. Разумеется, задача оперного режиссера – не улучшать классику, но делать так, чтобы наше сердце учащенно билось во время спектакля, а жизнь ходульных оперных персонажей превращалась в жизнь знакомых и близких нам людей. Мало кому из оперных режиссеров это удается так, как Дмитрию Чернякову.
Не помню точно, когда мы познакомились. Наверное, в 2006-м, сразу после премьеры “Евгения Онегина” в Большом театре… Мы случайно оказались за одним столом в шумной компании в ресторане ЦДЛ. Помню, я была сражена невероятной энергией молодого человека в вызывающе авангардной формы очках. Главное – энергия его была не пустословной, как это часто бывает, она вызывала желание узнать больше, погрузиться глубже, размышлять смелее, думать шире… Возможно, так опознается настоящий талант. “Евгений Онегин” был первой постановкой Мити Чернякова, которую я видела. И вся “пена”, поднятая именитыми артистами, клокочущая вокруг этой постановки, была вызвана, на мой взгляд, ничем иным, как закостенелым конформизмом и неспособностью почувствовать дух времени. А время только подтвердило жизнеспособность той постановки, ставшей фактически классикой. С тех пор я старалась по мере возможности не пропускать спектакли, сделанные Черняковым. Какие-то из них безоговорочно принимала, что-то нравилось меньше, но все его высказывания вызывали то же неодолимое желание, что и после первой нашей встречи: узнать, понять, оспорить, задуматься!
Так случилось, что в феврале 2014 года я оказалась в Нью-Йорке, куда переехала жить моя старшая дочь Катя. Это было за несколько дней до премьеры в Метрополитен-опера “Князя Игоря” Бородина в постановке Чернякова. Главную партию исполнял мой хороший друг Ильдар Абдразаков, пригласивший нас с дочерью на премьеру. Зима в Нью-Йорке разбушевалась так, что весь Манхэттен завалило снегом буквально по колено, улицы опустели, транспорт не ходил, даже передвигаться пешком на небольшие расстояния было непросто. К счастью, мы с дочерью жили на соседней от театра улице. Впечатление от той премьеры стало одним из самых сильных потрясений, какие я когда-либо испытывала от оперного спектакля. Мы обсуждали это с дочкой, не в силах заснуть до утра. На следующий день, подходя к дому, я вдруг увидела стоящего на улице, трясущегося от холода мужчину невысокого роста, укутанного по самый нос, и узнала в нем Чернякова! Оказалось, он живет в доме напротив… Колючий снег, порывы ветра, мои попытки сказать хоть несколько слов о вчерашнем спектакле, его красные глаза и дрожащие от холода руки… Я уговорила его подняться к нам на чай. Митя был совершенно разбит простудой, кашлял, у него была высоченная температура… Когда я передала ему высказывание Соломона Волкова: “Черняков сделал для «Князя Игоря» то же самое, что в свое время сделал для «Бориса Годунова» Шаляпин – подарил вторую жизнь”, – глаза его засветились уже не от температуры, хотя он всегда смущается в ответ на комплименты… Ну
