Валентин Красилов - Метаэкология
Вместе с тем человек в большей мере, чем другие организмы, способен стабилизировать среду обитания и, в перспективе, обеспечить устойчивое существование биосферы, без столь сокрушительных в прошлом кризисов и катастроф. Ведь и в «Генезисе» его исконное предназначение заключалось в сохранении сада жизни.
Можно возразить, что человек не стабилизирует, а наоборот, разрушает природные экосистемы, что массовая культура стирает различия и сокращает разнообразие, что технологии используются одними для подавления других. Все верно. Но верно и то, что человеческой цивилизации всего несколько десятков тысяч лет — срок по эволюционным масштабам времени ничтожный. Не более семидесяти поколений отделяет нас от Авраама, мечтавшего, чтобы потомков у него было, как звезд в небе. Эта психология колониста еще с нами, хотя она уже, на наших глазах, меняется. Начальный период экспансии и стремительного роста завершается, хотя, как и в природе, возможны рецидивы.
Биологические аналогии должны были убедить нас в том, что избыточная численность — это ключевой показатель, от которого зависит направленность эволюционного процесса. Избыточность необходима, если существует постоянная угроза истребления. Риму нужны были пролетарии (в римском значении этого слова), которые в конце концов привели великую цивилизацию к гибели. Видимо, уже в недалеком будущем необходимость в них отпадет, и развитие человечества пойдет по магистральному пути эволюции живых систем, в направлении роста объема и емкости культуры при сокращении удельного веса ее омертвевших структур, метаэкологического разнообразия, ценности каждого индивидуального существования. Вместе с тем меняется само представление о целях существования, все более смещаясь от общепринятого к особенному.
Многие черты, считающиеся сугубо человеческими — орудийная деятельность, целесообразное поведение, способность к социальному взаимодействию, этическое (нормативное) отношение к окружающим — в той или иной степени присущи животным (попутно отмечу, что способность к изготовлению орудий отнюдь не является монопольным свойством человека; врановые птицы Новой Каледонии, например, изготавливают крючки для извлечения насекомых, превосходящие по своим технологическим свойствам аналогичные изделия палеолита, см. G.R. Hunt: Nature, 1996, 379, 245-250). Однако подобие экологических и социокультурных систем не исключает принципиальных различий между человеком и живыми существами других видов. Несмотря на преемственность тенденций, эволюция человека не может рассматриваться как простое продолжение биологической. Только человек обладает тем, что на символическом языке называется душой и чему служит сам символический язык. Вследствие раздвоенности физического и метафизического существования человека возникает система личности, способная к автономному развитию.
Тандем
Как целью солнечного пути было возвращение на круги своя, так и жизнь древнего человека не имела иной цели, кроме цели самой природы — продления жизни в бесконечной круговерти смертей и рождений. Сознание реконструировало бытие как круг причин и следствий, понимание которых в смутной форме доступно и животным.
Проблема соотношения бытия и сознания, долгое время представлявшаяся неразрешимой, требует эволюционного подхода. Сознание и его основная функция — целеполагание — были объявлены монополией человека, чисто человеческой «способностью мысленного восприятия» или «формой отражения действительности» и т. п. За этой современной фразеологией скрывается древний креационизм, миф о сотворении человека как существа, изначально поставленного над природой и соответственно наделенного некими особыми свойствами.
Однако эволюция не признает абсолютных различий, ничто не возникает на пустом месте. Природа как система определяет цель — поддержание жизни, и все живые существа стремятся к этой цели — инстинктивно, следуя указаниям генетической памяти, или сознательно, полагаясь на рассудок (сознание означает совмещенное знание себя и окружающего, позволяющее реализовать причинно-следственную схему; когда говорят: «такой-то действовал сознательно», то имеется в виду, что такой-то знал, почему он так действовал и предвидел, к чему это приведет).
Можно довольствоваться одной генетической памятью, она не подводит, но в этом случае реагирование на внешние импульсы ограничено заключенными в ней стереотипами и не гарантирует выживания в изменяющихся условиях. Поэтому уже беспозвоночные обладают некоторой способностью к обучению — приобретению памяти, дополняющей генетическую и обеспечивающей более сложное реагирование. Рассудочная деятельность по схеме «если — то» появляется уже на уровне высших животных (конечно, животные не размышляют о конечных целях бытия, но ведь и люди в большинстве случаев о них не заботятся, предпочитая, как говорил Л.Н. Толстой, «забыться сном жизни»).
Какой бы ни была «на самом деле» структура мира, нам она представляется причинно-следственной, иначе сознание работать не может. Теория эволюции, однако, позволяет нам продвинуться дальше кантовского разделения феноменов и ноуменов. Поскольку рассудок имеет приспособительное значение, то логично предположить, что структура мира такова «на самом деле», иначе к чему же наши предки приспосабливались на протяжении миллионов лет? Другое предположение — что рассудок нас только сбивает с толку — просто перечеркивает эти миллионы лет).
На первой стадии сознательное восприятие действительности сводится к сопоставлению поступающих сигналов с врожденными и приобретенными стереотипами, обеспечивающему быстрое реагирование. Стереотипы помогают ориентироваться в мире из небольшого числа переменных. При этом подгонка под стереотипы мешает ориентироваться в мире из большого числа переменных.
Вопреки традиционному мнению, категориальное — сущностное — мышление первично. Специальные наблюдения показали, что обезьяны подают различные звуковые сигналы опасности, соответствующие понятиям «леопард», «змея», «орел» и заставляющие всю стаю поспешно вскарабкаться на дерево, обратиться в бегство или искать укрытие в кустах (R. Seyfarth et al.: Science, 1980, 210: 801-803). При этом молодые животные нередко подают ложные сигналы, принимая за орла какую-нибудь безобидную птицу. Подобные ошибки случаются и у взрослых. Это издержки категориального мышления, разбивающего все разнообразие явлений внешнего мира на ограниченное число универсалий.
Для стаи важно, чтобы реакция всех животных на опасность или иные внешние стимулы была однообразной. Иначе говоря, массовое сознание важнее индивидуального. Однако на какой-то стадии развития отношения внутри стаи становятся важнее внешних (вожак, если его сразу не распознать и не принять позу подчинения, припав к земле и выставив зад, может причинить больше неприятностей, чем внешний враг). Сплоченность обеспечивает определенный уровень безопасности, но оборотная сторона этого — увеличение вероятности близкородственных спаривании, которых можно избежать, лишь научившись отличать близких родственников от других животных. Единообразие при этом становится нежелательным, а случайные отличия обретают приспособительный смысл. Иными словами, индивидуальность появляется как следствие половой избирательности (имеющей вполне очевидные генетические причины), и сложившихся на ее основе биосоциальных отношений.
Каждому, наверное, случалось принять прохожего за кого-то из знакомых и потом удивиться своей оплошности. Если между чужим и знакомым нет большой разницы, то подобные ошибки не имеют принципиального значения. Но если каждый — личность и требует личностного отношения, то они по меньшей мере нежелательны. Отсюда следующий шаг в эволюции сознания, связанный с индивидуализацией — развитие самосознания, рефлексии, выступающей посредником между статичным миром сущностей и текучим миром явлений. Раздвоение сознания выражается в расхождении функций правого и левого полушарий головного мозга и появлении загадочной, патетической, подчас одиозной фигуры — даймона, гения, «второго я».
В ходе эволюции любая система рано или поздно обзаводится механизмом саморегуляции, который обеспечивает ей устойчивость и относительную независимость от регуляции извне, каковой является, в частности, естественный отбор. В генетической системе это специальные ферменты, вырезающие дефектные участки ДНК, в популяции — половой отбор и физиологическая регуляция плотности, в развитии интеллекта — логика, в становлении личности — самосознание.
С появлением самосознания резко сокращается количество ошибок и сбоев, которые неизбежны в работе интеллекта как средства приспособления к внешним условиям. Самосознание предполагает обратимость восприятия, понимание неоднозначности ситуации, которое у ребенка проявляется лишь на шестом-седьмом году жизни, что свидетельствует об относительно позднем эволюционном развитии этой способности. Интеллект теперь обращен не только наружу, к внешнему миру, но и внутрь, к системе собственной деятельности. Эта новая функция формирует соответствующие структуры, которые мы называем внутренним миром. Здесь каждый становится как объектом, так и субъектом самопознания, в связи с чем происходит неизбежное раздвоение.
