Николай Вахтин - Русские старожилы Сибири: Социальные и символические аспекты самосознания

Теория «чуванцы женятся только на своих» входит в явное противоречие с практикой. Однако информантка выходит из положения, объясняя, что, хотя жены братьев и ламутки, они тем не менее не настоящие ламутки в каком-либо отношении: либо не чистокровные, либо «умеют все делать правильно не хуже чуванок». Эта теория, кажется, верна только для чуванцев: информанты-чукчи не демонстрируют стремления к подобным отграничениям – ср. два высказывания информантов двух разных национальностей, где чукчанка подчеркивает (из соображений престижности?) «межнациональность» браков, а информантка-чуванка, напротив, несмотря на фактическое наличие этих «межнациональных» браков, отмечает их нежелательность:

Чукчанка. В: За кого дочки замуж выходят? Инф: Моя средняя вышла за NN, он чуванец. Другая за своего вышла. А в Чуванске они все больше за русских стараются выйти. Там много холостых парней, что-то не женятся. Не хотят, наверное (ж 50 МК). Чуванка. В: Как женились? Инф: Невест брали… например, моя сестра вышла замуж за чукчу, а другая – за русского. И за местных выходили, и за русских. Конечно, родители были недовольны, когда выходили за русского (ж 33 МК).

Здесь интересно, что информантка-чуванка отчетливо отделяет «своих», с одной стороны, от «местных» (в данном случае от чукчей), с другой стороны, от «русских»: этническая граница выстраивается с обеих сторон. Рассмотрим теперь те основания, на которых группа формирует, устанавливает эти этнические границы, позволяющие ей определить собственное местоположение на этнической карте.

Физический облик

Один из критериев, используемый при определении и аргументации национальной принадлежности, – внешность [86] . Складывается впечатление, что этот маркер используется скорее как инструмент категоризации, чем как средство самоидентификации: на физический тип «своих» люди не склонны обращать внимания, а вот облик «чужих», особенно если он входит в противоречие с другими признаками, немедленно замечается.

И в школе нам говорили – вот вы потомки, потомки русских. А вообще-то, если разобраться, мы-то вообще коренное население, мы-то с юкáгирами перепутались здесь вот. Нас же сразу видно всегда, что мы ну, ни то ни се – не русские и не якуты. Мы в Иркутске жили когда, у нас все знакомые спрашивали: а ты кто по национальности? Я говорю: русская. Естественно, в меня как бы вдолбили: если ты думаешь на русском, значит, ты русская. Ну, а я, естественно, кроме русского, никакого другого не знаю. Они говорят: ты русская? Русская. Да ты же на русскую не похожа. Ну, значит, не русская. А потом говорят: ну, так ты все-таки кто? Я говорю: ну, я якутка. Ну ты же не якутка, мы что, якутóв не видели, что ли? Ну, значит, я японка. Все. Другого объяснения нет (ж 70 РУ).

А вот что говорит о походчанах житель Чокурдаха:

Г: Походчане – они русские? Инф: Пишутся русскими, а на самом деле… Хотите, я вам паспорта покажу? На фотографии посмотрите. Какие они русские? Ни одного русского лица. Только что написано – русский. Хм. Они ближе к коренному населению (м 37 ЧК).

Расспрашиваем про Среднеколымск, информант упоминает, что там жили якуты и местные русские.

Г: Что такое местные русские? Инф: Старые. Ну, когда приплыли ли, когда приехали, родились там, да все. Г: А такие русские все по-якутски умели говорить? Инф: Да, да. Они по-якутски разговаривают, а по лицу как русские. Ну, вот как походчане, можно сказать. Сравнить их можно – одинаковые. Г: А походчане разве по-якутски говорят? Инф: Нет, ну, по лицу (м 31 ЧР).

То есть «по лицу» они должны бы быть якуты, но по-якутски не говорят, и поэтому они – местные русские.

Вот с правой стороны Индигирки жили русскоустьинцы. На лицо, значит, они русскоустьинцы, но по-русски плохо говорили. Г: Даже на своем говоре плохо? Инф: Даже на своем. А вот на эвенском отлично говорили (м?? ЧК). [87] Ко мне тут приходили двое: Д. и с ним еще один оленевод. Он этот весь в оленьей одежде, говорит по-якутски, а на вид – русский совершенно. Я его не успел спросить, Д. вот увижу – спрошу (м 41 ЧК).

Странное несоответствие внешности и одежды вызывает любопытство, желание понять, кто же это такой.

Характер и поведение

Всем информантам мы задавали вопрос об отличиях между разными народами по характеру и поведению. Вот некоторые ответы:

Юкагиры – близкие соседи, жили бок о бок, мягкие по характеру, опрятные по природе, благородные, уступчивые… Якуты – высокомерные, мстительные. Правда, северные якуты лучше южных. Эвены – между юкагирами и якутами: добрые, но бесхозяйственные, легкомысленные, неуравновешенные. Чукчи даже дальше, чем якуты, – очень гордые, независимые (м 30 ЯК).

В: Отличаются ли народы по характеру? Инф: Конечно, отличались. Чукчи были люди доверчивые, покладистые. А ламуты – хитроватые, про них говорили, что они как евреи. А чукчи – они за сто грамм готовы были все отдать, всех оленей. Ужас такой. Мои родители вообще не пили. Гости придут – мороженую рыбу ели, чай пили. Отец и не курил – мама курила, закурила, когда отец умер (ж 33 МК).

В: Отличаются ли народы по характеру? Инф: Чукчи в основном флегматичные, медлительные, а ламуты быстрые, быстро все делают, проворные. А чукчи не очень (ж 54 МК).

Г: А чувствуется, что они (русские) были другие? В те времена. Инф: Мне вот так кажется, что русские выше культурой люди. И добрые они чаще всего. Г: А русскоустьинцы что – недобрые? Инф: Ну. Пускай… Все-таки… Знаете, русский если, то это у меня такое светлое, доброе… Ассоциация (ж 38 ЧК).

У них [чуванцев] тоже есть свои отличия, они такие артистичные, поют, пляшут (ж 54 МК).

Отношение же местных жителей к угощению совсем другое: это отмечал еще Биркенгоф, приводя (уже цитированное нами выше) высказывание одного из своих собеседников в Русском Устье: «Если кто к нам в дом войдет и чаю не попьет или не закусит, нам, месянам (мещанам. – Авт .) быдто бы обидно» (Биркенгоф 1972: 22—23).

Еще один разговор с двумя информантами, в котором они, перебивая друг друга, описывают со всех сторон отличия марковцев («чуванцев») от всех других народов:

Инф 1: Ламуты считались очень умные, но хитрые, коварные. Если ламут что задумал, он не будет ругаться, но тихой сапой своего добьется. Они очень упорные. Нам говорили: «С ламутами, мотри, с ними не водись, бойся». Хотя и дружно жили, но все равно. Инф 2: Я боялась табунных чукчей, тех, кто пригонял к нам свои табуны на забой. Они приходили, на голове волосы выстрижены, косичка, ножи, и у меня до сих пор этот детский страх. Нас чукчами пугали. Инф 3: Они очень агрессивные, вспыльчивые (Инф 1 – ж 42 АН, Инф 2 – ж 42 АН).

Это – описание других, сопоставление разных народов. А вот как описывают старожилы сами себя:

Инф: Чуванцы, наверное, более спокойные, ламуты – своеобразные, хотя все мы одинаковые. Это все наша территория… мы все похожи и отличаемся, скажем, от усть-бельских [т. е. от чукчей]. В: А чукчи? Инф: Все уже смешанное, не стоит проводить такого деления, чтобы никого не обижать [88] . Все, и ламутские, у чуванские, учились в марковской школе, жили в интернате, и сейчас дети и внуки… все женятся друг на друге, все перемешались. В: Когда началось это перемешивание? Инф: Думаю, что когда были отдельные колхозы в Чуванском и Ламутском – они жили отдельно. А когда в марте 1961 года создали совхоз «Марковский» с отделениями – тут началось смешение, потому что появилось одно единое хозяйство. А до этого, думаю, жили более обособленно. Детдом, интернат – это все заставляет людей больше соприкасаться (м 40 МК). В: Чем отличается марковский народ от вообще чукотских жителей? Инф: Тем, что веселые и будут играть все от мала до велика. Беззаботные такие люди были, как дети. <…> Приезжие поражались: есть время, можно собрать там, насушить ягод, грибов – ничего подобного (ж 53 МК).

Здесь – очень частый мотив: веселый нрав и беззаботность старожилов. Одна из постоянных тем всех описаний: старожилы – веселые, смешливые, непрерывно подтрунивают друг над другом и над собой.

Марковцы – очень своеобразные люди: их по манере речи, по их хвастовству можно сразу отличить. Все – на публику, шумные, бесшабашные, но с хитрецой. <…> У нас беззлобные люди, не матерятся. Мы голодные, но веселые (ж 42 АН). Походчане выделяются – более общительные, веселые (ж 42 ЧР).

Еще один постоянный элемент самоописания – вежливость, мягкость, отсутствие грубых слов и грубого обращения друг к другу (это отмечено и в старых публикациях, см., например, Зензинов 1921):

У нас не матерились. Половые органы назывались как-то ласкательно, грубых слов нет. Даже когда ругаются – злости нет. Муж мне говорил: «Когда поедешь на материк, когда будут ругаться – ты не пугайся». Я говорю: «По-моему, злее меня никого нету». Но когда приехала, услыхала, как муж с женой разговаривают – просто разговаривают, не ругаются! – у меня аж сердце схватило. Думала, умру (ж 42 АН).

Только по имени-отчеству называли, вежливо, и никогда не ругались. Мата никакого не было, это был большой грех (ж 39 МК).