Виктория Календарова - «Расскажите мне о своей жизни»

II

Человек и блокада

Виктория Календарова

«Расскажите мне о своей жизни»

Сбор коллекции биографических интервью со свидетелями блокады и проблема вербального выражения травматического опыта

В первой части статьи будут рассмотрены вопросы, касающиеся методики, использованной группой исследователей Европейского университета в Санкт-Петербурге в ходе работы над проектами «Блокада в судьбах и памяти ленинградцев» и «Блокада Ленинграда в индивидуальной и коллективной памяти жителей города». Я остановлюсь на основных принципах отбора информантов и выборе методики интервьюирования (связанном с целями и задачами проводимого исследования), на тех изменениях, которые мы внесли в поставленные перед нами задачи в ходе работы над проектами. Кроме того, будут описаны ситуации и сценарии проведения интервью, принципы транскрибирования (письменной расшифровки полученных аудиозаписей) и хранения коллекции устных воспоминаний в архиве Центра устной истории ЕУ СПб.

Вторая часть статьи будет посвящена анализу особенностей передачи травматического опыта в биографическом интервью, которые будут рассмотрены на примере двух рассказов-воспоминаний свидетелей блокады. В первом интервью трагический опыт последовательно исключаются респондентом из биографической конструкции[1]. Другое интервью представляет собой характерный пример реализованной возможности вербальной передачи опыта, связанного со смещением этических норм в предельно экстремальных условиях, в рассказе, близком к исповедальному.

Цели и задачи проекта, принципы отбора информантов

Исследовательский проект Центра устной истории, носивший название «Блокада в судьбах и памяти ленинградцев» (2001–2002), в ходе работы над которым было положено начало коллекции устных воспоминаний свидетелей блокады, изначально ставил одной из основных целей проследить, как пережившие блокаду ленинградцы вписывают опыт военных лет в свои автобиографии. Иными словами, какое место они уделяют блокадным воспоминаниям, рассказывая свою «историю жизни». Другой целью проекта был анализ конструирования непосредственно самого рассказа о блокаде в контексте биографического интервью. В этой связи для нас были особенно важны присутствовавшие в рассказах сюжеты, символы, референции, коннотации, отсылающие, с одной стороны, к официальному дискурсу, с другой — к личному опыту наших собеседников. Начиная работу над проектом, мы ставили перед собой задачу собрать как можно более отличающиеся друг от друга рассказы о блокадном прошлом. При этом мы ожидали, что на одном полюсе окажутся воспоминания, приближенные к официальному дискурсу (которые мы предполагали услышать в интервью с руководителями и активистами различных организаций и объединений людей, переживших блокаду). Одновременно мы хотели зафиксировать и воспоминания, апеллирующие преимущественно или исключительно к личному опыту (гипотетически такие рассказы мы ожидали услышать в интервью с представителями маргинальных для советской эпохи сообществ, которые могли, как мы предполагали, оказаться носителями «альтернативной памяти»[2]). Таким образом, мы стремились обеспечить принцип «предельного насыщения», зафиксировав и проанализировав самые различные способы конструирования воспоминаний о прошлом свидетелями блокады.

Поставленная задача обусловила выбор путей поиска информантов. На первом этапе работы мы использовали институциональный путь — сотрудничество с несколькими общественными организациями и объединениями блокадников. Три из них имеют непосредственное отношение к блокадной тематике: нами были проинтервьюированы члены правлений и активисты общества «Юные участники обороны Ленинграда» (девять человек), Новгородского отделения Международной ассоциации жителей блокадного Ленинграда (восемь человек), секции блокадников Санкт-Петербургского Дома ученых (шесть человек). Таким образом, активисты блокадных обществ составили первую группу интервьюируемых.

В качестве второй группы информантов — представителей маргинального сообщества — мы интервьюировали членов общины евангельских христиан-баптистов. Проведение большинства интервью с представителями этой общины взяла себя сотрудничавшая с проектом выпускница ЕУ СПб., директор архива церкви евангельских христиан-баптистов Т. К. Никольская.

В третьей группе мы объединили информантов, для поиска которых нами был использован метод «снежного кома»: мы интервьюировали родственников и знакомых участников проекта, сотрудников и аспирантов ЕУ СПб. Постепенно круг информантов рос благодаря рекомендациям наших первых собеседников. Эта группа выделяется нами исключительно по формальному признаку — способу поиска информантов; при этом их воспоминания могли оказаться совершенно различными — от официозных до маргинальных. В основном эту группу составили люди, не состоящие в объединениях блокадников, или те, чье членство в них является лишь формальным. Формальность членства в данном случае понималась нами как неучастие в организационной деятельности и выработке коллективных стратегий этих обществ. Информанты, отнесенные нами к данной категории, как очевидно из содержания интервью с ними, ограничивали свою включенность в деятельность блокадных обществ присутствием на праздничных концертах и торжественных мероприятиях, организуемых этими обществами, и (или) уплатой членских взносов. Некоторые из информантов, отнесенных нами к этой группе по формальному признаку, оказались заняты активной деятельностью в различных политических или религиозных организациях, не связанных непосредственно с темой блокады, что, несомненно, оказывало определяющее влияние на биографический рассказ.

Принцип «предельного насыщения» мы пытались обеспечить также и тем, что среди интервьюируемых внутри каждой из трех групп были люди разного возраста (младшему из информантов на момент начала блокады исполнилось 3 года, старшему — 33 года), разного уровня образования, различных профессий, социального происхождения, политических и религиозных убеждений, разного пола; находившиеся все время блокады и эвакуированные в различные периоды. Те, кто пережил блокаду непосредственно в самом городе, и те, кто служил на Ленинградском фронте и лишь иногда приезжал в блокированный Ленинград. Несколько интервью были взяты у людей, уехавших в эвакуацию еще до начала блокады и поддерживавших переписку с родственниками, оставшимися в городе.