Теа Бюттнер - История Африки с древнейших времен
Последствия трансатлантической работорговли не замедлили сказаться: целые районы обезлюдели, во многих местностях прекратилась традиционная африканская торговля, социальные основы общества были подорваны. Децентрализация возрастала день ото дня, государство Конго близилось к распаду. Поняв очень скоро, что пагубная политика работорговцев несет стране гибель, маниконго и часть аристократии попытались оказать ей сопротивление. В конце своего царствования король Аффонсу I запретил вывоз рабов, но ему не удалось воспрепятствовать ввозу в Конго европейских товаров и тем самым закрыть источник нелегальной работорговли. Он находился в плену иллюзий о «равноправии» с португальским королем, которому достаточно слово сказать, чтобы прекратить разбойничьи происки работорговцев.
В письме к Жуану III Аффонсу I жалуется на «чрезмерную свободу, которую предоставляют Ваши чиновники и агенты тем людям и купцам, которые получают разрешение являться в это королевство и здесь открывать торговлю товарами и многими вещами, которые нами запрещены… Мы не в состоянии измерить, сколь велик наносимый ими ущерб, ибо названные выше купцы каждый день захватывают наших подданных… Они берут их в плен, а затем продают. Испорченность и разнузданность купцов столь велики, что наша страна близка к тому, чтобы сильно обезлюдеть». В заключение Аффонсу обратился к Жуану III с просьбой: «А потому мы просим Ваше Величество помочь нам в этих обстоятельствах и оказать нам поддержку тем, что Вы прикажете Вашим агентам не посылать сюда купцов и товары, ибо мы желаем, чтобы в этих королевствах (в Конго) ни работорговли, ни рынка рабов больше не было». «Королевский брат», разумеется, вовсе не был склонен выполнить эту просьбу. Но ведь не только маниконго, но и многие другие правители в последующие века в силу свойственного им образа мышления не могли постигнуть сущность и цели чуждого им общественного порядка, в котором усиление капитала предопределяло отношения эксплуатации.
Хотя государство Конго формально оставалось независимым, правящая династия и аристократия все больше запутывались в тенетах колониальной политики Португалии. Этому способствовала угроза военного нападения с востока хорошо организованных племенных объединений. При Алвару I (1568–1574) яга разграбили столицу Сан-Сальвадор. Маниконго был вынужден отменить ограничения в деятельности португальских купцов, в благодарность за что в 1570 г. он получил от Португалии подкрепления и с их помощью оттеснил яга. Тем не менее в дальнейшем государство Конго сжалось до размеров небольшого княжества. В 1665 г. маниконго Антонио I также попытался восстать против опеки португальцев и против работорговли с ее губительными последствиями. Он изгнал из страны купцов и миссионеров и объявил недействительным договор от 1651 г., в силу которого правитель Конго окончательно отказывался от всех своих прав в Луанде и в областях к югу от Данде. Антонио собрал большую армию, по численности превосходившую силы португальцев, но в битве при Амбуиле она была разбита, а сам Антонио убит.
Вряд ли кто из его современников еще помнил, что в начале XVI в. при Аффонсу I Конго было могущественным государством. Сан-Сальвадор, некогда знаменитая столица, в XIX в. напоминал свою собственную тень. Усилиями европейских работорговцев и их африканских пособников огромные области лишились населения и пришли в запустение. Работорговля и мошеннический обмен огнестрельного оружия, железных предметов и хлопчатобумажных изделий на местные товары подорвали искони сложившееся ремесло и уничтожили внутриафриканские торговые связи. Государство Конго не смогло освободиться от тисков колонизаторов. В то время, когда происходил империалистический раздел Западной Африки, по рекомендациям Берлинской конференции 1884–1885 гг. обширные владения маниконго были беспрепятственно включены в состав португальской Анголы.
И все же Конго обмануло надежды португальцев: вопреки своим ожиданиям они так и не нашли на его территории богатые залежи благородных металлов. Зато к югу от реки Кванза, на побережье Анголы, купцов и агентов короны ожидали серебряные рудники и благоприятные угодья для охоты на рабов, а потребность в рабах с каждым годом возрастала. На побережье Анголы португальцы построили новые крепости и опорные пункты, например в 1576 г. Сан-Паулу-ди-Луанда (Луанда), а в 1617 г. Бенгелу, и отстояли их от посягательств голландцев. Эти береговые опорные пункты на территории Анголы и их хинтерланд начиная с XVII в. превратились в огромное хранилище рабов, откуда их переправляли в Бразилию. Первоначально районы побережья служили своего рода феодальным пожалованием (donatoria) португальским дворянам.
Пришельцы из Португалии непрестанно стремились своекорыстно использовать желание верховного вождя Ндонго избавиться от власти его северного соседа — государства Конго. Плетя сеть колониальных интриг, португальцы поддерживали в военных столкновениях то маниконго, то Нголу из Ндонго и ослабляли обоих. Захватчики провозгласили свою власть над внутренними областями Анголы, но в то время это была не более как пустая формальность, ибо фактически они прочно удерживали в своих руках только прибрежные районы, и изменить это положение не могли даже миссионерд, непрерывно наезжавшие ко двору правителя Ндонго. Точно так же португальцы были не в состоянии сломить ни на миг не затухавшее сопротивление различных слоев населения Конго и Анголы. Африканцы нападали на иностранные фактории и миссионерские пункты, разрушали и сжигали их, перегораживали реки свайными сооружениями, чтобы не дать пройти купеческим судам.
В государстве Конго образовывались центры сопротивления иностранным интервентам. Такая борьба принимала различные формы, и вели ее разные люди, руководствовавшиеся разными целями. Наряду с открытыми восстаниями, охватывавшими порой целые племена, и стихийными нападениями на опорные пункты работорговцев освободительная борьба часто принимала религиозные формы и перерастала в социально-религиозный протест против засилья иностранных миссий. Восставшие справедливо причисляли миссии к главным участникам и идеологическим пособникам колониального разграбления государства Конго, которое только косвенно было подчинено португальскому господству.
В конце XVI в. произошло восстание, которым руководил человек из знатного рода — Мбула Матади. Оно было направлено против распространявшегося миссиями христианства и их хищнической деятельности и призывало возвратиться к традиционным религиозным верованиям. Однако чаще всего в этот ранний период антиколониальная оппозиция выливалась в ереси и движения «пророков» в лоне самой католической церкви. Среди них наиболее значительной была секта антонианцев, во главе которой стояла одаренная женщина из знатного рода — Кимба Вита, выдававшая себя за пророчицу. С 1704 г. ее главной целью было усилить королевскую власть в Сан-Сальвадоре, ослабленную многочисленными военными столкновениями с разными претендентами на престол. Подобно французской Жанне д'Арк, жившей в XV в., она хотела возвести на трон сильного правителя, который прежде всего положил бы конец сотрудничеству с португальскими пришельцами.
Кимба Вита обвиняла миссионеров, особенно католических священников из римского ордена капуцинов, в том, что они — агенты европейской державы. «Ученики» разнесли весть о религиозных и политических мотивах ее выступления во все концы государства Конго. Политическая программа Кимбы Виты, облеченная в форму религиозного протеста с целью обновления христианства, предусматривала возрождение сильного, независимого государства Конго в границах времени его наивысшего расцвета, требовала принятия мер против работорговли и монопольного положения португальцев во внутриафриканской торговле слоновой костью, а также отмены всех податей и принудительных поборов. Содержание программы объясняет, почему к движению временно примкнула часть высшей знати, особенно те семьи, которые стремились выдвинуть из числа своих членов будущего претендента на трон. Это были знатные роды, не извлекавшие выгоды из работорговли и не связанные с европейскими экспортерами живого товара. Однако Кимба Вита нашла последователей и среди крестьян и ремесленников. Они уже на этом, раннем этапе антиколониальной борьбы были самой последовательной ее силой, но в организационных и идеологических вопросах подчинялись еще военному командованию и руководству племенной аристократии.
Центральная власть в лице маниконго и его непосредственного окружения в решающие для судьбы страны годы чаще всего проявляла нерешительность и колебания. С одной стороны, маниконго по-прежнему старался заручиться поддержкой португальцев в борьбе против феодальных распрей, с другой, — будучи официальным представителем интересов своего народа, он, чтобы полностью не дискредитировать центральную власть, не мог не выступать против безудержного разграбления родной страны. Двойственная позиция центральной власти — явление типичное для рассматриваемого периода. Характерно, что тот самый король, Педру IV, которому секта Кимбы Виты помогла взойти на трон и на которого она возлагала большие надежды, в конце концов отказал ей в поддержке, и с 1709 г. секта оказалась в изоляции. Сама же Кимба Вита еще в 1706 г. была сожжена как еретичка с согласия главы ордена капуцинов патера Бернардо.
