Александр Орлов - Героическая тема в русском фольклоре
В Киеве у Владимира Чурила занимает разнообразные должности. Он служит в стольниках. Он так хорош собой, что сама Апракса заглядывается на его красоту. Разрезая блюдо, она смотрит на Чурилу и ранит себе палец. К великому смущению и неудовольствию Владимира она просит его дать Чуриле должность постельничего. Эту должность ему обычно не дают, а делают его «ласковым зазывателем» или «позовщиком». Он должен зазывать гостей на пир. Эту должность он и исполняет. Чурила так хорош собой и так хорошо одет (наряд его описывается подробно), что в Киеве, когда он идет зазывать гостей, на него из-за заборов заглядываются девушки, а из окон — молодухи. Когда он проходит мимо старух, старухи грызут зубами свои костыли.[168]
Такова эта замечательно яркая, веселая, богатая бытовыми подробностями былина. В чем состоит связь этой былины с былиной о Дюке, мы увидим ниже. Связь эта — самая непосредственная.
Былина о приглашении Чурилы лишь условно может быть отнесена к героическому эпосу. Она не содержит никакой борьбы, не обнаруживает она также сатирических целей и по существу должна быть отнесена к песням балладного типа.
Другая песня о Чуриле представляет собой уже чистую балладу. Чурила забирается в дом старого купца Бермяты и, пока купец в церкви, забавляется с его женой. Конец этой песни иногда бывает трагическим, но в целом песня скорее напоминает веселую скоморошину, чем былину. Песня эта дополняет образ Чурилы, щеголя, красавца и соблазнителя женщин.
Белинский восхищался образом Чурилы. Сравнивая его с Дунаем или Иваном Годиновичем, которые жестоко казнят своих жен, он отмечает рыцарское отношение к женщинам со стороны Чурилы, видит в нем образ гуманный. В его отношении к женщинам нет ничего грубого, былины о нем отличаются сдержанностью тона. «А между тем он не неженка, не сентиментальный воздыхатель, а сильный могучий богатырь, удалый предводитель дружины храброй». Он «не неженка запечный, не беззубый и бескостный лев нашего времени».[169]
Теперь мы знаем, кого в церкви рядом с Владимиром встречает Дюк. Чурила же в лице Дюка встречает соперника.
Состояние и чувства Чурилы никогда не описываются, так как былина вообще никогда не останавливается на чувствах своих героев. Но совершенно очевидно, и это становится ясным из дальнейшего, что Чурила уязвлен чувством ревности. Появился «щап», который явно превосходит его, Чурилу, занимавшего первенство по Киеву. Поэтому он пытается оклеветать Дюка. Чурила замечает (это замечают и другие), что Дюк все время поглядывает на свое платье или на свои сапожки. Отсюда Чурила заключает, что он их мог украсть, что он одет в чужое, и эту мысль он пытается нашептать Владимиру.
Он убил купца либо боярина,Надел платьев детина не видаючи,Все он, детина, на платье поглядывает.(Рыбн. 29)
Он идет, на сапожки поглядывает.(Рыбн. 31)
Есть (он) не молодой боярин Дюк Степанович,Есть-то халуина боярская:От боярина уехал — коня угнал,Угнал коня и шубу унес.(Рыбн. 172)
Но Владимир не придает словам Чурилы никакого значения. Они вместе с Дюком выходят из церкви. У церкви уже толпятся киевляне и глазеют на необычайного коня Дюка и на его убор.
Еще идя в церковь, Дюк присматривался к Киеву, и на обратном пути он беседует с Владимиром о городе.
Все ему в Киеве не нравится. Все нехорошо, потому что для Дюка это слишком просто и недостаточно изысканно. Киев, о котором говорили, будто он «на красы стоит», совершенно разочаровывает Дюка. Картина Киева, какая рисуется из разговора Дюка с Владимиром, полна глубочайшего интереса. Картина города, которая постепенно вырисовывается в былине, даже в мелких деталях отражает московский городской быт XVI–XVII вв. Это устанавливается сравнительным изучением источников, как будет видно ниже.
На все, что Дюк видит, он качает головой. Это качание головой начинается еще в церкви.
И столько Богу не молился,Сколько по церкви посматривает,И посматривает и сам почамкивает,А на князя Владимира взглянет, —Только головой пошатает,На Апраксию королевичну взглянет, —И рукой махнет.(Рыбн. 197)
Оказывается, что и Владимир, и Евпраксия одеты совсем просто. Он, Дюк, одет гораздо лучше них.
И у тебя, Владимир-князь стольно-киевский,Платье как у нас у самого бедного.Но и у тебя супруга Апраксия королевична,Так у нас этак бедная женщина средится.(Рыбн. 197)
На улицах Дюка поражает, что все в городе деревянное. Деревянные церкви Киева не вызывают восхищения Дюка.
Я слыхал от родителя от батюшки,Что Киев-град очень красив, добр есть,Ажно в Киеве да не по-нашему,Церкви-ты у вас все деревянные,У вас маковки на церквах всё осиновые.(Рыбн. 29)
Его поражают простые, деревянные, не резные ворота, а также и состояние дворов.
У вас ворота-ты сосновые,А на дворе хоть медведь ногу сломи.(Рыбн. 63)
Коновязи во дворах представляют собой простые деревянные столбы с лужеными кольцами, даже во дворе Владимира.
Но самое ужасное в Киеве — это состояние мостовых. Упоминаются три вида мостовых: земляные, деревянные, кирпичные. Ни один из этих видов не может его удовлетворить.
А мостовые у вас черною землею засыпаны,Подмыло их водою дождевою ди,Сделалась грязь то по колена ди,Замарал я сапожки ты зелен сафьян.(Рыбн. 29)
Когда бывает дождь, на улицах образуются ручьи и жидкая грязь, так что Дюк приходит в церковь с забрызганным платьем и замаранными сапожками зеленого сафьяна.
Но даже в тех случаях, когда настланы деревянные мостки, о них можно сломать себе ноги.
А твои мосты, сударь, неровные,Неровные, все сосновые.(Рыбн. 181)
В Киеве Дюка не удовлетворяют даже кирпичные мостовые, хотя в иных случаях он хвастает, что дома, в Индии, у них настилаются мосточики кирпичные.
Еще в Киеве у вас все не по-нашему:У вас настланы мосточики кирпичные,И порученки положены калиновы;Пойдешь по мосточикам кирпичныим,Медное гвоздье-то приущиплется,Цветное-то платье призабрызжется.(Рыбн. 16)
В таких разговорах они приближаются к палатам Владимира, куда Дюк приглашен отобедать.
Дюк не только хулит и поносит Киев, но и противопоставляет ему свою родную Индию или Волынь. Однако картина Индии более полно выяснится позднее, когда туда будут отправлены послы из Киева, и соответственно может быть рассмотрена позднее.
В палатах у Владимира тоже все «не по-нашему». Все поражает Дюка своей убогостью.
У вас мосты сосновые.Стены и потолки у вас не расписаны,Столы у вас дубовые,Скатерти забраные.(Рыбн. 63)
Лестница сделана из простого черного камня и не устлана никакими коврами или сукнами (Рыбн. 63).
Вся эта картина Киева дается Дюком с целью самовосхваления и самовозвеличения. Он мнит себя выше этой киевской простоты.
Чванство Дюка достигает своего предела за столом. Простота угощения за столом Владимира соответствует простоте всей обстановки. Оно состоит из калачиков, лебедей и вина.
Ни одно из этих угощений Дюк не может есть. Калачики — не для него. Раньше, чем их отведать, он их нюхает; понюхав такой калачик, он надкусывает верхнюю корочку и кладет ее обратно на стол, а нижнюю корочку бросает под стол собакам. Он ест только середину, но иногда даже и ее не ест.
Калачик ест, а другой под стол мечет,А с иного верхнюю корочку вырежет, на стол кладет,Середочку сам он съест,А нижнюю корочку под стол кинет.(Рыбн. 31)
На вопрос Владимира:
Что ты, Дюк, чем чванишься?Верхню корочку отламывашь,А нижню прочь откладывашь?(К. Д. 8)
Дюк разъясняет, что он не может есть киевских калачиков потому, что они дурно пахнут, причем корочка верхняя и корочка нижняя издают запахи разные, но одинаково для Дюка невыносимые. Снизу калачики пахнут кирпичной печью, в которой они пеклись, а также углями от сосновых дров, а сверху они пахнут хвоей, так как их обрызгивали с помела из сосновых веток.
