Леонид Беловинский - Жизнь русского обывателя. От дворца до острога
…Разумеется, мы бросались больше на романы. Но и в этой области рядом с Сю и Дюма читали Вальтера Скотта, Купера, Диккенса, Теккерея, Бульвера и, поменьше, Бальзака. Не по-французски, а по-русски прочел я подростком «Отец Горио», а когда мы кончали, герои Диккенса и Теккерея сделались нам близки…
Наших беллетристов мы успели поглотить если не всех, то многих, включая и старых повествователей, и самых тогда новых – от Нарежного и Полевого до Соллогуба, Гребенки, Буткова, Зинаиды Р-вой, Юрьевой (мать А. Ф. Кони), Вонлярлярского, Вельтмана, графини Ростопчиной, Авдеева…
«Евгений Онегин», «Капитанская дочка», «Повести Белкина», «Арабески» Гоголя, «Мертвые души» и «Герой нашего времени» стояли над этим. Тургенева мы уже знали; но Писемский, Гончаров и Григорович привлекали нас больше. Все это было до 1853 года включительно» (18; 45–47).
Вообще при чтении мемуаров иногда создается впечатление, что гимназисты чуть ли не с головой были погружены в чтение и размышления. Вот что писал живший в крохотном провинциальном городишке царства Польского А. И. Деникин: «В 16–17 лет (6–7 классы) наша компания была уже достаточно «сознательной». Читали и обсуждали вкривь и вкось, без последовательности и руководства, социальные проблемы; разбирали по-своему литературные произведения, интересовались четвертым измерением и новейшими изобретениями техники. Только политическими вопросами занимались мало. Быть может, потому, что в умах и душах моих товарищей-поляков доминировала и все подавляла одна идея – «Еще Польска не сгинэла»… А со мной на подобные темы разговаривать было неудобно.
Но больше всего, страстнее всего занимал нас вопрос религиозный – не вероисповедный, а именно религиозный, – о бытии Бога. Бессонные ночи, подлинные душевные муки, страстные споры, чтение Библии наряду с Ренаном и другой «безбожной» литературой…». Деникин в 13–14 лет начал писать стихи и даже посылал их в журнал «Нива» (безуспешно, разумеется). Но в 15 лет одумался; не только писать, но и читать стихи бросил – «Ерунда!». Прелесть Пушкина, Лермонтова и других поэтов оценил позднее. А тогда сразу же после Густава Эмара и Жюля Верна преждевременно перешел на «Анну Каренину» Льва Толстого – литература, бывшая строго запретной в нашем возрасте» (56; 24–25).
Представляются весьма любопытными написанные на основе сохранившихся гимназических записных книжек выдержки о чтении из воспоминаний ученика Новочеркасской классической гимназии А. В. Поздеева (родился в 1891 г.). Сначала он пользовался домашней библиотекой отца – преподавателя духовного училища, а затем «…я начал образовывать как бы свою персональную библиотеку с каталогом. С 1901 г. (то есть 10 лет. – Л. Б.) я стал страстным читателем книг. Сначала это были романы Густава Эмара, Фенимора Купера, Жюля Верна, МайнРида. В 1904 г., помнится, я с увлечением читал «Всадника без головы» всю ночь и утро, даже не ложась спать, пока не дочитал до конца.
Но в это же время мною был прочитан роман Гончарова. И вообще, с 1902 г. я начал читать художественную литературу XIX века – Гоголя, Жуковского, Загоскина, за которыми последовали и другие. О прочитанных книгах я стал рассказывать товарищам по классу, и некоторые стали брать у меня книги для чтения… В эти и последующие годы папина библиотека снабжала книгами многих моих товарищей по классу…
Учась в 3-м классе, я начал чтение художественной литературы, пытаясь составлять списки отдельных писателей – русских, западноевропейских, славянских. Кроме библиотеки отца, где были сочинения многих русских классиков, я пользовался гимназической библиотекой, где были сочинения ряда писателей, которых дома не было: Шекспира, Островского, антологии славянской поэзии в издании Гербеля…
[В 1905 г. ] Настойчиво велось знакомство с литературой. Зимой читаю «Фрегат «Паллада» Гончарова, а затем и все его сочинения. Позже читаю все пьесы Островского. Книг его в библиотеке отца не было, и я брал их из гимназической библиотеки. От Крупских перешел интерес к сочинениям Короленко. А далее идет ознакомление с другими русскими писателями-классиками XIX в.: Достоевским, Писемским, МельниковымПечерским, Тургеневым, Григоровичем – все из приложений к «Ниве». Читаю исторические романы Владимира Соловьева, Загоскина, графа Салиаса… В записной книжке этого года находится перечень произведений зарубежной литературы, прочитанных мною: Стендаль, Дюма, Флобер, Золя, Бальзак, Доде, Мопассан, Бурже и т. д. Интерес к зарубежной литературе заставил обратиться к книгам-антологиям по немецкой, английской и французской поэзии, изданным Гербелем. Я списывал имена поэтов, распределял по эпохам и направлениям для установления хронологической последовательности их творчества. В записной книжке находится также список книг, взятых для чтения, куда вошли, например, Натан Мудрый, Лессинг, Хаггард, Данилевский, Даль и Горький».
Таким образом, перед нами уже не просто чтение случайных книг, включая приключенческие, но чтение осмысленное, с попытками вписать прочитанное в историческую канву. Это – 14-летний подросток.
«На лето 1906 г… падает знакомство с произведениями Горького – переход от чтения классической литературы к современной. Это произошло путем чтения небольших книжечек, изданных в Ростове-на-Дону ценой от 2 до 12 копеек, откуда пошел интерес к крупным произведениям («Фома Гордеев») и пьесам. В записной книжке сохранилась запись о прочтении пьесы Горького «Варвары». Читаю Леонида Андреева, Серафимовича, Гусева, Телешова, Юшкевича, Чирикова, сборники, которые издавались в то время. Стремление понять политические события и их сущность приводит к чтению и конспектированию политической экономии по книге Железнова…
Изучение фольклора по истории русской литературы заинтересовало меня, и я взял предложенную мне Н. Н. Поповым книгу Всеволода Миллера «Очерки по народному творчеству» издания 1897 г., одну из последних основательных, строго научных работ по фольклору».
Чтением не ограничиваются занятия провинциального гимназиста. Одновременно он сильно увлекается музыкой: от домашнего музицирования и посещения спектаклей местного театра и концертов приезжих музыкантов в Новочеркасске до игры в любительском квартете с одноклассниками и в школьном оркестре, посещения концертов и театра при поездках в Петербург и другие города. В записных книжках наряду с прочитанными книгами постоянно упоминаются спектакли и произведения классической музыки, сыгранные или прослушанные этим гимназистиком.
Кроме того, «тогда же летом (1906 г. – Л. Б.) у меня проявляется интерес к живописи, к покупке открыток со снимками картин русских художников, находящихся в Третьяковской галерее. Первоначально покупка открыток идет случайно, но потом появляется желание их систематизировать, связать с историей живописи. Так, сначала были куплены открытки с картинами Пукирева, Корзухина, Якоби, Савицкого, Ярошенко, Верещагина, Маковского, Перова, Прянишникова, Федотова, Кузнецова, Репина, Поленова. Потом я начал искать открытки-снимки с определенных картин Крамского, Васнецова, Маковского, Семирадского, Сурикова и т. д. Стремление к осмыслению истории русской живописи ведет к поиску книг, в частности, «Истории живописи» Гнедича, а далее начинает маячить «История живописи» Муттера. В записной книжке 1908 г. появляется список русских художников, их картин начиная с середины XVIII в.».
Но все же главное – книги, все более и более серьезные: «Уже с начала 1907 г. вслед за интересом к произведениям Горького и «знаньевцев» меня начинает привлекать творчество современных писателей иного направления. Впрочем, я тогда направления не различал, а всех современных писателей объединял под одним понятием «новые». Это были иностранные писатели модернистского направления и русские декаденты. Прежде всего, интересуют пьесы Ибсена… Золя и Флобер… затем Гауптман, Метерлинк, Шницлер, Оскар Уайльд, Гамсун… Параллельно попадают в руки произведения современных писателей в сборниках «Шиповник», «Факел»… Становятся мне известными и поэты-декаденты: Валерий Брюсов (сборник «Земная ось»), Александр Блок («Нечаянная радость»), стихи Федорова, Сергея Городецкого («Ярь»), Федор Сологуб, К. Эрберг, Сергей Соловьев («Цветы») и др.
Но знакомство с новейшей литературой происходило, когда еще не была освоена классическая и, тем более, западноевропейская литература общемирового значения, и вот, параллельно со стихами декадентских поэтов происходит ознакомление, а потом последовательное чтение трагедий и комедий Шекспира, которые производят громадное впечатление. По счастью, летом следующего года удается увидеть представление самой знаменитой его пьесы «Гамлет» в Орле и несколько позже – пьесы Ибсена «Маленький Йольф».
Этой осенью из классической русской литературы происходит знакомство с романами Достоевского «Преступление и наказание», «Бесы» и др. Стремление представить историческое развитие русской литературы приводит меня к составлению синхронистической таблицы появления отдельных произведений в XIX в., которая сохранилась в записной книжке. По следующим разделам: а) проза, б) поэзия, в) театр, г) история, д) мемуары, путешествия, письма. Не помню, что послужило образцом, синхронистическая ли таблица при учебнике Сиповского по литературе XIX в., но и в этом случае она была продолжена, дополнена и закончена 1906-м годом. В отношении поэзии для составленной мной таблицы характерно, что она дает сборники стихов Фофанова, Чулиной, Случевского, Жемчужникова, Тана, Дрожжина, Минского, Бунина, Коршинского (может быть, Коринфского? – Л. Б.) со случайными вставками Мережковского, Гиппиус, Бальмонта для начала 90-х гг. XX в. Но без хороших последовательных данных о поэзии символистов Андрей Белый, Всеволод Иванов, Блок в большей части остаются мне неизвестными. Произвела на меня впечатление древнерусская тематика на языческие мотивы Сергея Городецкого.
