Михаил Лифшиц - Русская классическая критика
Во всяком деле наиболее сильным аргументом будет тот, который доказывает положительное или отрицательное значение какой — либо общей тенденции с точки зрения самого предмета, о котором идет речь Реальная критика высказывает свои суждения о тенденции, проявляющейся в сочинениях данного автора, исходя из интересов самого искусства Она не говорит «это произведение хорошо, но идея, заключенная в нем, ложна» Она стремится доказать, что из ложной идеи ничего хорошего произойти не может Если произведение все же художественно, что для нас очевидно, то реальная критика считает это дальнейшим аргументом, подтверждающим правильность ее основной посылки Этот случай очень интересен, так как в нем художественность как бы отделяется от содержания и получает самостоятельное значение На самом же деле она отделяется только от придуманного, внешнего, одностороннего содержания — идеи писателя — и соединяется в нашем сознании с богатым жизненным содержанием, которое составляет действительную основу художественного таланта. Следовательно, выяснение того, что сказал художник в своем произведении, и оценка того, как сказал он это (разбор содержания и анализ формы), совпадают в процессе реальной критики, то есть при исследовании отношения художественного произведения к действительности, составляющей его предмет и причину его появления. Если мы правильно определим это отношение, то в наших руках будет мерило, которое позволяет судить об отличительном признаке художественного таланта и сравнительной ценности произведения искусства.
Это мерило, будучи глубоко усвоено самим художником, не может остаться без влияния на его творчество Реальная критика не говорит, что должен сделать писатель, чтобы выполнить свою должность, но она может сказать, отчего зависят великие достижения в искусстве. Прежде всего реальная критика выясняет, что именно отразилось в литературном образе, его историческое содержание. Затем она показывает, какой характер должно было иметь это содержание, чтобы получить в наших глазах обаяние художественной формы, какие черты действительности породили своеобразные особенности этой формы, ее объективную склонность к условиям известного жанра, ее исторический стиль, индивидуальный оттенок. На основании такого анализа критика высказывает свой окончательный взгляд на художественную ценность литературного произведения. И этот взгляд, не заключая в себе какого — нибудь специального рецепта художественности, не требуя от писателя особой эстетической сублимации или искусственного взвинчивания формы, может иметь для него полезное значение как руководство для действия. Теперь посмотрим, в чем заключается это мерило художественной ценности или, если угодно, в чем состоит исторический идеал реальной критики, который она применяет к искусству всех времен и народов.
7
Это приводит нас к следующему пункту эстетической теории Белинского Что такое художественность, которая иногда бывает сильнее сознательной мысли? Эта таинственная проблема дает начало великой путанице, если в художественности видят нечто специальное, какую — то особую техническую силу писателя. Но для Белинского вопрос принимал совершенно иную форму. Вместо слова художественность он вполне мог бы употребить слово конкретность, так как именно такой смысл вкладывал великий критик в это понятие. Конкретное — это целое, всестороннее, живое в отличие ют мертвого, одностороннего, деревянного или абстрактного. Субъективные взгляды Гоголя были ложны, «не потому что они были мыслью, которой нет места в художестве, а потому что они были отвлеченной мыслью, односторонней, искажающей жизнь фантазией. С этой точки зрения преимущество искусства состоит в том, что оно само разоблачает фальшь. Здесь перед нами великий автоматизм художественного творчества ложь не может быть художественной. То, что противоречит истине, передовой идее, отражающей действительность во всех ее связях и отношениях, то, что не конкретно, не жизненно, никогда не может быть оправдано художественной формой. Либо художник остается верным действительности даже вопреки своей собственной точке зрения, либо он терпит крушение как художник.
В чем же мерило художественности? — В конкретно — целостном отражении действительности. Если художник положил в основание своего произведения правильную идею, но произведение его слабо в художественном отношении, то это показывает, что он владеет своей идеей лишь в воображении, а не в действительности Абстрактной истины нет, истина всегда конкретна.
Чем более широкое содержание заложено в произведении, тем более оно художественно Действительность есть великая сила художественного произведения, но бывают ли произведения, совершенно чуждые действительности? Даже болезненная фантазия может только ложно комбинировать реальные предметы и отношения Всякое ли отражение действительности может дать начало художественному произведению? Державин был великим поэтом, но он не мог достичь художественного совершенства, в силу того что историческая действительность его времени носила черты социальной узости. Гений Державина не мог одолеть исторической бедности содержания, которое давало ему вельможно — чиновническое общество времени Екатерины II. Пушкин отличается от Державина тем, что он уже мог достичь ступени поэта — художника. Историческое содержание поэзии Пушкина гораздо богаче и многообразнее, и самое главное — оно лишено той эгоистически — барской узости, которая мешает Державину.
Художественность есть изображение исторического содержания в его цельности, многообразии и полноте. На философском языке это называется конкретностью Действительность есть нечто конкретное, то есть развитое, многостороннее, заключающее в себе единство противоречий. Такова истина, все остальное — абстракция, односторонность, узкий и ограниченный взгляд. В художественном произведении человек как бы осознает, охватывает всю действительную жизнь в качестве художника, и как человек, наслаждающийся искусством, он чувствует освобождение от всякой узости.
Можно отражать действительность, будучи ушибленным ею. Так, например, изображение военных событий очевидцем, который подавлен этими событиями, есть объект для психиатра, а не художественное отражение действительности. Чем более человек способен понять действительность, которая задела его, и поставить эту сторону жизни в связь с другими явлениями, чем более правильны все отношения в его картине мира, тем большую ценность она имеет. Это единство формы и содержания, проистекающее из широты и богатства содержания, из его конкретности, и есть мерило искусства с точки зрения эстетики Белинского.
Истина формы есть один из аспектов истины содержания, и в этом отношении Белинский писал: все, что нужно художнику, в чем сказывается истинный художник, это такт действительности. Мало того, чтобы твоя идея была отвлеченно правильной, нельзя выхватывать из целого какую — то сторону жизни. Надо еще, чтобы при развитии этого зерна не получилось одностороннего и однобокого вывода, чтобы на всех ступенях, во всех формах изложения сказывался такт действительности.
Почему, например, «Парижские тайны» Эжена Сю совсем не художественное произведение5 У автора много филантропических идей, но искусство его ложно и потому ничего не стоит. «Роман Эжена Сю, — пишет Белинский, — имеет цель нравственную, — в этом мы сами соглашаемся, а между тем роман называем плохим. Что мудреного, если за это нас обвинят бог знает в чем!.. Несмотря на все это, мы повторяем, что хорошая цель — сама по себе, а плохое выполнение — само по себе и что не следует ложью доказывать истину. А разве не ложь — такие лица, как, например, Родольф и Певунья, не говоря о многих других? Они невозможны в действительности, стало быть, они вздор, а вздором не годится трактовать о деле» (7, 468).
В этом состоит главная тайна художественности. Ложью нельзя доказывать истину, вздором не годится трактовать о деле. Истину нужно доказывать истиной. Если в основе художественного произведения лежит истинная, правильная идея, то ситуация, чувства, образы, типы, приведенные для ее доказательства, сами по себе должны быть верны действительности. В художественном произведении должен быть соблюден такт действительности.
«Поэзия есть искусство, художество, изящная форма истинных идей и верных (а не фальшивых) ощущений» (4, 288). Никакой алхимии в художественном произведении нет, но такт действительности и умение воспроизводить действительность как она есть, не в абстракции, а в конкретном развитии целого — великий дар, который является собственностью таланта.
Известно, что Белинский определяет искусство как истину в образной форме. Говоря об образе, часто понимают образную речь: метафоры, украшения. Белинский имеет в виду нечто другое. Что такое образ, о котором говорил великий критик? Это формологический тип действительной жизни. Я приведу одно из его определений, которое отличается своей философской насыщенностью и не противоречит определению поэзии как истины в образной форме.
