Цветы в тумане: вглядываясь в Азию - Владимир Вячеславович Малявин
На станции сажусь в автобус минут за двадцать до отправления. Оказывается, он идет в городок Юндин, я должен сойти на полпути. Все пассажиры из Юндина. Узнав, что я еду смотреть земляные башни не в их краях, а в уезде Наньцзин, искренне обижаются и почти требуют, чтобы я поехал с ними до Юндина, где земляные башни самые большие и древние. Водитель, положив ноги на приборную доску, авторитетно кладет конец базару: «Да земляные башни Наньцзина не имеют никакой ценности!» Кое-как оправдываюсь тем, что на поездку в Юндин у меня нет времени. Между тем в Интернете о наньцзинских башнях отзываются гораздо лучше, чем о юндинских.
Через два часа дороги кондуктор высаживает меня у центра туристического обслуживания местных земляных башен. Вся округа здесь давно превращена в грандиозный туристический аттракцион. Я выбираю местечко поближе под названием Юньшуйяо. Плачу 90 юаней за входной билет и прошу работницу центра организовать мне транспорт. Уже через несколько минут меня ждет у выхода парень с мотоциклом. Едем километров шесть до нужного места. Паренек предлагает ночлег у своих знакомых, но я устраиваюсь дешевле в гостинице, рекомендованной менеджером отеля в Чжанчжоу.
Вопреки моим ожиданиям народ вокруг и не думал расходиться. Оказывается, на этот Новый год в школах Китая объявлены трехдневные каникулы, и многие приехали с детьми в эти распиаренные места. Пришлось влиться в китайскую массу.
Юньшуйяо – живописная деревня, превратившаяся в скопление лавок, гостиниц и ресторанов. Она стоит на горной речке, вдоль которой тянется «древняя дорога»: вымощенная брусчаткой тропа. В некоторых местах реку можно перейти по камням. Вдоль тропы стоят лотки, с которых продают еду, местный чай, сувениры. Тропа соединяет две земляные башни, которые превращены в музеи. Вот и весь набор удовольствий. Еще есть башня-гостиница и башни, в которых живут люди.
Бросив вещи в номере, отправляюсь на прогулку. Уже подкрадывается вечер, поэтому иду к башне, которая поближе: до нее идти с полкилометра. Она называется «Башня согласия в знатности», построена в 1732 г. и имеет квадратную форму. Самая выдающаяся особенность этих зданий в том, что они построены из утрамбованной земли – самого дешевого материала. Правда, в землю добавляли для крепости стволы деревьев, камни, а также темный сахар, яичный белок и клейкий рис. В результате, по местной поговорке, три чашки такой земли стоят чашку свинины. Башни имеют от трех до пяти этажей. Если средневековый архитектурный канон Китая устанавливает соотношение высоты и толщины земляных сооружений 4:1 или даже 3:1, то в земляных башнях Фуцзяни эта пропорция доходит до 7:1. Считалось, что квадратная и особенно круглая форма башни благоприятствовала концентрации «жизненной силы» в ее внутреннем пространстве. Как правило, башни обсажены высокими деревьями, как бы укрывающими их.
Башни строились, конечно, как укрытие от врагов. Зачинателями новой архитектурной традиции стали китайцы этнической группы «хакка» (букв. «гостевые семьи»), переселившиеся в эти места в XII–XIII вв. Новым пришельцам достались менее плодородные возвышенности и склоны холмов, жили они бедно, и их отношения с переселенцами более ранних эпох всегда были, мягко говоря, напряженными. Из среды хакка вышло много бунтарей и революционеров, в том числе вождь тайпинов Хун Сюцюань, Сунь Ятсен, маршал НОАК Чжу Дэ и др. Кроме того, башни сооружали и для защиты от многочисленных разбойников и пиратов, орудовавших на побережье. Кстати, именно хакка занялись тут разведением чая.
Предназначались башни для проживания целого клана. Жилое пространство башни по периметру внешней стены состояло из сотни и более совершенно одинаковых комнат. Полное равенство и братство! Недаром Ху Цзинтао, посетивший несколько лет назад самую большую земляную башню в Юндине, заявил, что быт их обитателей «является образцом согласия в малом обществе». Во всяком случае, устройство этого кланового общежития почти не оставляет возможности для зримых символов иерархии старших и младших поколений в семье – этого святая святых патриархального уклада Китая. Слабое отражение этого принципа можно заметить разве что в том, что старшие члены семьи обычно занимали комнаты на более высоких этажах.
Общественным пространством жителей башни служил центр первого этажа. Здесь находился общеклановый храм для поклонения предкам и отдельным богам. Храм тоже был обнесен круглой стеной. Рядом имелись колодцы с водой для питья и хозяйственных нужд. Широкие карнизы, выложенные черепицей, защищали жилое пространство от дождя. Специальные водостоки отводили воду за пределы башни. Одним словом, государство в государстве, и притом государство-муравейник: Китай в миниатюре. Жители башни – все они носят фамилию Цзянь – давно переключились на торговлю сувенирами и местным черным чаем, который продают под брендом «Красная красавица». Чай, надо сказать, намного хуже тайваньского.
Побродив немного по «Башне согласия в знатности», отправляюсь в обратный путь. Почти стемнело. И тут пришлось вспомнить, что я нахожусь на высоте почти 3 тыс. м над уровнем моря. Стремительно надвигался ночной холод, а у меня никакой теплой одежды. Дощатые стены моей комнаты с принятым в этих местах окном-жалюзи удержать тепло никак не смогли бы. Спас кондиционер, который мог работать на обогрев. Благодаря ему благополучно переночевал.
На следующее утро иду к другой земляной башне, именуемой «Башней чувств, уносящихся далеко». Она круглая, имеет четыре этажа, построена в 1909 г. и хорошо сохранилась. Над входом в здание висит эмблема Великого Предела и Восьми Триграмм: указатели некоего универсального – всецело внутреннего и переменчивого – метапространства, доступного восприятию разве что немногих мудрецов. В этом вся соль китайского мировосприятия: мы слепы в своей прельщенности внешним миром, мы видим иллюзорное и не замечаем подлинного, мы должны разучиться видеть мир. Но подлинное не существует где-то отдельно от иллюзии, иначе оно тоже было бы иллюзорным. Подлинное – это «превращения иллюзии», неуклонное уклонение от всего наличного и данного. Оно, кажется, и вправду требует, чтобы «чувства уносились далеко».
Собственно, башня и спланирована по образцу Восьми Триграмм. Ее круглая форма делает ее внутреннее пространство еще более компактным, энергетически насыщенным, тем более что в башне имеются в общей сложности четыре концентрических кольца. Узкие лестницы, ведущие наверх, разбивают жилое пространство на одинаковые сегменты. Парни из местных за пятерку пускают посетителей на верхние этажи. В центре родовой храм, обнесенный круглой стеной. Принцип «небесного колодца» строго выдерживается и здесь: пятачок в центре первого этажа, средоточие жилого пространства, открыт небесам.
