Игорь Пыхалов - Сталин без лжи. Противоядие от «либеральной» заразы
Так, упомянутый выше полковник Н.Д. Скорняков, вернувшись в Москву в мае 1941 года, в течение четырёх месяцев работал в центральном аппарате Разведуправления Генштаба Красной Армии. Затем по личной просьбе его направили в распоряжение начальника 3-го Управления ВВС Красной Армии. В дальнейшем Скорняков был инструктором в лётном училище в Волынске, а после войны длительное время работал на различных должностях в штабе ВВС Прибалтийского военного округа [950] .
Военный атташе в Будапеште Николай Григорьевич Ляхтеров («Марс») дослужился до генерал-майора и был уволен в запас из рядов Советской Армии в 1963 году. Работавший в Румынии Григорий Михайлович Ерёмин («Ещенко») во время Великой Отечественной войны занимал должности зам. начальника и начальника разведотдела штаба Южного фронта, начальника разведотдела 12-й армии, а после войны – начальника разведотдела группы войск, умер в 1988 году.
Советник полпредства СССР в Белграде и одновременно сотрудник Разведуправления Генштаба Красной Армии Виктор Захарович Лебедев («Блок») после войны работал послом в Польше и в Финляндии, умер в 1968 году. Генеральный консул СССР в Кёнигсберге и Гамбурге Александр Владимирович Гиршфельд после войны читал лекции в МГУ, затем персональный пенсионер, умер в 1962 году. Работавший в США Гайк Бадалович Овакимян (1898–1967) подвергся гонениям уже в хрущёвское время – в декабре 1954 года он был лишён звания генерал-майора.
Целую плеяду виртуально репрессированных командиров Красной Армии можно обнаружить в книге В.Суворова (Резуна) «Ледокол»:
«Рассказ о “чёрных” дивизиях и корпусах мы начали с 63-го стрелкового корпуса 21-й армии. И тут упомянули комкора Петровского и комбрига Фоканова. Отчего же они не генералы?» [951]
По мнению автора «Ледокола», ответ очень прост: все комбриги, комдивы и комкоры, не получившие к началу войны генеральские звания, являются бывшими заключёнными, вернувшимися в армию из ГУЛАГ а.
В том, что это не так, легко убедиться, что и сделал московский историк Е.Ф. Дриг, не поленившийся проверить биографии упомянутых Резуном командиров.
Выясняется, что если насчёт судьбы комкора Л.Г. Петровского ещё могут быть сомнения – он был уволен из армии, но, по-видимому, не арестовывался, то Я.С. Фоканов не только не арестовывался, но даже не был уволен из во время чистки 1937–1938 гг. До августа 1937 года Фоканов командовал 57-м отдельным пулемётным батальоном Рыбницкого укрепрайона, затем исполнял обязанности командира 259-го стрелкового полка 87-й стрелковой дивизии. С ноября 1937 года находился на учёбе на курсах «Выстрел», по их окончании в августе 1938 года назначен командиром 16-го стрелкового полка этой же дивизии. В январе 1939 года направлен из Киевского в Прибалтийский военный округ на должность командира 61-й стрелковой дивизии. Очевидно, что в такой биографии места для репрессий не найдётся. Не присвоили ему генеральское звание потому, что в момент их введения Я.С. Фоканов находился на должности командира всего лишь 18-й запасной стрелковой бригады [952] .
А вот ещё целый ряд якобы репрессированных, а затем освобождённых комдивов и комбригов [953] .
Комбриг М.С. Ткачёв – не арестовывался, из армии не увольнялся, на момент введения генеральских званий вот уже два с половиной года находился на должности заместителя командира 10-й кавалерийской дивизии. Был представлен к генеральскому званию во время дополнительного опроса в сентябре 1940 года, когда уже командовал 106-й стрелковой дивизией (с 16.07.1940), но тогда присвоение не состоялось [954] .
Комдив А.Д. Соколов – не увольнялся из армии, не был под следствием и не отбывал наказания. С 1937 года последовательно занимал должности: начальник штаба и командир 3-го стрелкового корпуса, с сентября 1938 года находился в распоряжении Управления по начсоставу НКО СССР, с февраля 1939 года старший преподаватель Военной академии им. М.В. Фрунзе, с ноября – начальник штаба 9-й армии. За неудачные действия армии во время советско-финляндской войны был снят с должностей ряд командиров, включая и комдива Соколова, который был назначен командиром 615-го армейского запасного полка. В мае 1940 года направлен в академию им. М.В. Фрунзе на должность старшего преподавателя. Причиной неприсвоения генеральского звания, таким образом, явилась занимаемая им в тот момент должность – командир полка [955] .
Комдиву Г.А. Буриченкову просто не повезло: в мае 1940 года, когда в наркомате обороны вводились генеральские звания, он находился в распоряжении Управления по начальствующему составу другого наркомата – военно-морского флота. Уже в июне 1940 года Буриченков вернулся в армию на должность помощника командующего войсками Харьковского военного округа по военно-учебным заведениям, но, как говорится, «поезд уже ушёл» [956] .
«Комбриг М. В. Хрипунов – начальник отдела в штабе Московского военного округа. Штаб, как мы знаем, после ухода всех командиров на румынскую границу был занят чекистами, которые в военных делах не очень понимают. Вот в помощь себе беднягу Хрипунова из ГУЛАГа и выписали» [957] .
Действительно, начальником 4-го отдела штаба МВО был комбриг Михаил Васильевич Хрипунов. В этой должности он находился с 22 мая 1938 года. Не арестовывался. Летом 1940 года не прошёл переаттестацию, остался в звании комбриг [958] .
«Этот эшелон комплектуется “лесорубами ”, вот и командиров сюда таких же… Из трёх дивизий корпуса, двумя командуют комбриги Я.С. Фоканов и B.C. Раковский, Третьей дивизией командует полковник H.A. Прищепа. Не комбриг– но… сидел» [959] .
Как мы уже убедились, комбриг Я.С. Фоканов вовсе не жертва репрессий. Точно так же ими не являются ни комбриг B.C. Раковский, ни полковник H.A. Прищепа [960] .
Ошибку Резуна повторяют и другие авторы. Например, иркутский историк Н.И. Кузнецов:
«Некоторые освобождённые из заключения командиры даже не успели аттестоваться на новые генеральские звания. Они вступили в войну комбригами, комдивами и погибли, как и не став генералами. Среди них командир 37-го стрелкового корпуса Юго-Западного фронта комбриг С.П. Зыбин, погибший в окружении в начале августа 1941 г. в районе с. Подвысокое на Украине, командир 16-го механизированного корпуса того же фронта комдив А.Д. Соколов, командир 196-й дивизии комбриг Д.В. Аверин, погибший в плену от пыток и истязаний в районе с. Новоукраинка Кировоградской области в том же августе 1941 г.» [961]
Что комдив Соколов не подвергался репрессиям, мы уже выяснили. Отсутствует в списках репрессированных [962] и комбриг Д.В. Аверин. Мало того, погиб он на год позже, чем указывает И.И. Кузнецов:
«Дмитрий Васильевич Аверин 19-летним парнем добровольно вступил в Красную Армию и был в составе Первой Конной армии Будённого кавалеристом-разведчиком. После гражданской войны – служба в строевых частях, учеба в Академии имени М.В. Фрунзе. В должности командира дивизии участвовал в 1939 году в освободительном походе Красной Армии в Западную Белоруссию.
С первых дней Великой Отечественной войны – на фронте. В июле 1941-го был назначен комендантом Киевского укрепрайона, в августе – командиром 199-й стрелковой дивизии.
И вот, простившись в Староверовке с дивизией, которую провел через, казалось бы, непреодолимые преграды, комбриг Аверин отбыл в Чкаловскую область формировать 196-ю стрелковую дивизию. В 1942 году это соединение было выдвинуто на донские рубежи.
В ходе наступления немецко-фашистских войск на Сталинград и их выхода к Дону в районе Калача-на-Дону 196-я стрелковая дивизия оказалась в окружении. И вновь Аверину, как ранее под Полтавой, пришлось вести свои части на прорыв. 7 августа 1942 года командир 196-й стрелковой дивизии комбриг Аверин погиб смертью храбрых. Тело отважного командира-коммуниста покоится близ хутора Плесистов Суровикинского района Волгоградской области» [963] .
И действительно, согласно данным ОБД «Мемориал», командир 196-й стрелковой дивизии Аверин Дмитрий Васильевич убит 7 августа 1942 года [964] .
Многие слышали о героическом подвиге лётчика М.П. Девятаева. 13 июля 1944 года старший лейтенант Девятаев был сбит и попал в плен. Через некоторое время он оказался в концлагере на острове Узедом. 8 февраля 1945 года группа из 10 советских военнопленных совершила дерзкий побег, захватив немецкий бомбардировщик «Хейнкель-111». После двух часов полёта самолёт, пилотируемый Девятаевым, сел в расположении советских войск [965] .
Рассказывая о подвиге Девятаева, нынешние СМИ нередко добавляют, что вернувшись к своим, он якобы попал в ГУЛАГ и был освобождён только после смерти Сталина. Вот что говорит по этому поводу сам Девятаев:
«– Михаил Петрович, а правда, что вы после побега из плена пятнадцать лет сидели? – иногда задают мне вопрос.
Что же? Такие толки породили годы безгласности. Нет. Я не сидел в тюрьме. Эти слухи пора развеять. Но сразу же после побега мною, моими друзьями по экипажу особо не восторгались. Скорее наоборот. Мы подверглись довольно жестокой проверке. Длительной и унизительной» [966] .
