ЕВА. История эволюции женского тела. История человечества - Кэт Бохэннон
Другими словами, то, что мы видим в летописи окаменелостей, может быть началом нуклеарной семьи: один муж, одна жена, количество детей, соответствующее обстоятельствам. Самцу не приходится конкурировать с другими самцами, потому что, скорее всего, найдется самка, которая займется сексом с ним, и никем другим, и родит и вырастит именно его потомство. В таком обществе, после того как мужчины негласно соглашаются не красть жен друг друга, они уменьшаются. Тем временем самки тратят несколько миллионов лет на то, чтобы стать немного больше и выше, отчасти потому, что хорошо питаются за счет вклада своего партнера. И все это время нашим большим, уязвимым детям удается доживать до взрослой жизни, потому что у их матери есть муж, который помогает заботиться о них (и о ней).
Звучит как хорошая сделка для женщины. В обмен на сексуальную исключительность у нее есть муж, который поможет прокормить семью и защитить ее от хищников. Поскольку дети-гоминиды беспомощны, женщине нужна вся возможная помощь со стороны. И чем больше становится ее мозг, чем жаднее ее плацента, тем труднее ей быть беременной и рожать, в результате чего женщина все сильнее нуждается в помощи. Со временем большеголовым младенцам требуется все более продолжительное грудное вскармливание, что создает еще большую нагрузку на организм матери и еще большую потребность в еде, а это означает, что требуется гораздо больше помощи со стороны партнера. Так почему бы не предложить ему эксклюзивный сексуальный доступ? Таким образом, он будет знать, что ее дети – это его дети (иначе он не мог знать), и будет чувствовать себя гораздо более обязанным.
Это научный способ сказать, что история человеческой женственности – это история блуда, обмена секса на защиту и еду. Конец[260].
Это прекрасно согласуется с летописью окаменелостей. Это также помогает объяснить, почему сексуальная культура человека так сильно отличается от культуры наших сверстников-приматов. Есть только одна проблема: моногамия не была такой уж приятной сделкой для женщин-гоминидов. Как и в случае с другими обезьянами, наша наследственная распущенность не была просто приятной привычкой. Это была стратегия – необходимая. Видите ли, самцы приматов представляют опасность не только друг для друга. Они невероятно опасны для младенцев.
У всех наших ближайших родственников-приматов – шимпанзе, бонобо и даже орангутангов – распущенность у самок имеет четкую цель. Самка не просто пускается во все тяжкие. Она следит за тем, чтобы ни один местный самец не знал, кто отец. В биологии это называется «отцовская неопределенность». Когда исследователи говорят об эволюции человеческой моногамии, они обычно говорят о том, что получает женщина, позволяя мужчине быть уверенным в отцовстве всех детей. Но они редко говорят о том, насколько это опасно.
Хотя самцы шимпанзе редко убивают детенышей в своей стае, во время войны с другими отрядами самцы регулярно убивают детенышей врагов, поскольку потомство вражеских самцов не приносит им никакой пользы. У них также есть привычка насиловать – или, по крайней мере, жестоко принуждать – врагов-женщин, предположительно чтобы укрепить свое доминирование и потенциально стать отцом новых детей[261]. Таким образом, многие утверждают, что главный сдерживающий фактор для самцов шимпанзе – это отсутствие уверенности, что ребенок не их.
Это не так в обществах, основанных на гаремах. Среди горных горилл более 20 % детских смертей происходит от рук взрослых самцов – у горилл есть гаремы, поэтому отцовство более достоверно[262].
Это большая проблема для аргумента о моногамии.
Представьте себе группу древних гомининов. Действительно древних, может быть, даже древнее австралопитеков. Вот они занимаются сексом, рожают детей. Вероятно, ведут беспорядочную половую жизнь, как шимпанзе, и отцы не уверены, кто их дети. Затем представьте себе женщину, решившую вести исключительную сексуальную жизнь с мужчиной в обмен на еду. Этому парню лучше быть огромным. Потому что теперь ему нужно не просто охранять свою половинку. Он должен следить за потенциальными убийцами, потому что все остальные самцы в стае знают, что ребенок его. Не их.
Другими словами, с точки зрения физиологии, если ранняя моногамия гоминидов – до языка, до культуры – существовала, то она должна была превратить их в горилл. Потому что каждый из наших предков мужского пола имел очевидный потенциал стать безудержным детоубийцей.
Это означает, что кооперативная культура должна была появиться до моногамии. Чтобы меры по созданию отцовской определенности имели смысл, необходимо было провести другие культурные проверки. Древним гоминидам необходимо было иметь группы, которые были взаимозависимы и создавали явные и ужасные последствия для любого поведения, угрожавшего детям.
По сути, нужен был матриархат.
Любите, а не воюйте
Поскольку древние люди были прежде всего приматами, давайте взглянем на три хорошо изученных вида, которые сейчас живут в матриархате: павиан анубис, гелада и бонобо. Наши предки могли быть похожими на них.
Для павианов, гелад и бонобо жизнь в матриархате не означает, что они поменялись «мужскими» и «женскими» ролями. Самки не крупнее самцов. Они также не соревнуются за мужское внимание. Самкам по-прежнему приходится больше вкладывать в воспроизводство, и в результате самцы конкурируют за них. Итак, их тела выглядят как типичные тела приматов, как и у наших древнейших предков.
Но в этих обществах альфа-самки решают, что группа делает в течение дня. Ресурсы распределяются таким образом, чтобы это приносило пользу самкам. Если общество находится в движении, именно самки определяют направление. Если у членов группы возникают конфликты, чтобы помочь одной стороне одержать победу над другой, вмешиваются доминирующие самки. В распределении социального признания и неприятия (то есть социального кредита) доминируют самки, а не самцы. Дочери наследуют социальный статус от матери, а все остальные борются сами.
Находиться в матриархальном обществе приматов – все равно, что провести жизнь в школе, где правят популярные девочки. Как в «Дрянных девчонках». Лучшие самки образуют сложные союзы, которые укрепляют их собственную власть и держат «худших» под контролем. Когда группа решает что-то сделать, она обращается за советом к лучшим самкам. Самые популярные самки также склонны привлекать внимание самых желанных самцов, в то время как самцы с низким рейтингом делают все возможное, чтобы повысить свой статус. Иногда они пытаются сблизиться с «друзьями друзей» – самками более низкого ранга, которым разрешено тусоваться с популярными. Иногда они пытаются подружиться с самцами более высокого ранга, получая своего рода крутость по доверенности. Иногда непопулярные парни «соглашаются» на самок с низким рейтингом, полагая, что это лучше,
