Правонарушительницы. Женская преступность и криминология в России (1880-1930) - Шэрон Ковальски
241
Циркуляр № 77 от 8 сентября 1922 года «Об усилении репрессий за незаконное приготовление и хранение спиртных напитков» (Еженедельник советской юстиции. № 33. 1922. I-II (Официальное приложение)).
242
Уголовный кодекс РСФСР 1922. С. 24.
243
Циркуляр № 77.
244
«140-а. Лица, занимающиеся незаконным приготовлением и хранением спиртных налитков в виде промысла (рецидивисты), караются лишением свободы на срок не ниже 3‑х лет с конфискаций всего имущества 140-б. Приготовление спиртных налитков и спиртосодержащих веществ без цели сбыта, а также хранение не оплаченных акцизом напитков и веществ карается штрафом до 500 рублей золотом или принудительными работами до 6 месяцев». Цит. по: [Литвак 1992: 76]. См. также [Аронович 1924: 175-176].
245
См. [Solomon S. G. 1989].
246
Циркуляр № 113 от 2 июня 1923 года «О мероприятиях по борьбе с самогоном» (Еженедельник советской юстиции. № 23. 1923. С. 548).
247
Шкляр связывает рост с окончанием голода и повышением доступности зерна, необходимого для самогоноварения.
248
Он указывает уровень в 17,2% на 1922 год и его снижение до 12,5% к 1924‑му.
249
Здесь в преступления против порядка управления входит восемь отдельных категорий, включая экономические преступления (к которым относится самогоноварение).
250
Ван дер Берг отмечает, что в 1922 году до 30% всех приговоров выносилось за самогоноварение, но к 1926 году цифра снизилась до 3,3% в связи с декриминализацией этой деятельности [van der Berg 1985: 44].
251
См. также [Родин 1923: 68].
252
См. также [van der Berg 1985: 33]. Сдвиг приоритетов в сторону борьбы с хулиганством и пресечения пьяных выходок, а не с доступностью алкогольных напитков, также мог внести свой вклад в прекращение кампании против самогоноварения в конце 1926 года. Однако в 1928 году кампания возобновилась в связи с индустриализацией в ходе первой пятилетки. Во время индустриализации необходимо было обеспечивать достаточным количеством продовольствия растущие города и живущих там рабочих, это вызвало коллективизацию сельского хозяйства и более жесткий контроль за жизнью на селе. В период, когда производство самогона не преследовалось (1927), оно выросло колоссальным образом. Не исключено, что государство возобновило кампанию против самогоноварения и с целью обеспечить поставки про-довольствия в города, и с целью получить рычаг для более жесткого контроля за крестьянством по ходу коллективизации, поскольку торговля самогоном могла расцениваться как спекуляция со стороны кулака.
253
СОД. № 2. 1925. С. 26.
254
Куфаев отмечает, что среди воров рецидивистами были 48,7% женщин и 41,3% мужчин; среди убийц женщин-рецидивисток было 9%, а мужчин — 25,9%. Цифры приводились только по Москве.
255
См. также [Хроника 1923: 687].
256
Ширвиндт отмечает, что в 1923 году 13% мужчин-заключенных получили срок за преступления, связанные с самогоном (процент женщин зафиксирован не был), в 1925 году — 9% мужчин и 21% женщин, в первой половине 1926 года — 3% мужчин и 18% женщин, на момент проведения тюремной переписи (декабрь 1926) — 2% мужчин и 20% женщин.
257
См. также [Утевский 1927: 1280]. Женщины составляли до 46,6% осужденных за кражу, 38% осужденных за преступления против собственности, 33,7% — за преступления против порядка управления, 24,1% — за преступления против личности, 12,7% — за злоупотребления властью — Вишерский в [Вишерский 1930: Т. 2, 48] отмечает, что женщины совершали преступления, связанные с самогоноварением, в 8-10 раз чаше мужчин.
258
СОД 1925. № 2. С. 26.
259
Тарновский отмечает, что только среди безработных женщин уровень преступлений против собственности превышал уровень преступлений, связанных с самогоноварением.
260
Родин в [Родин 1924: 130] отмечает, что 56% безработных женщин совершали преступления, связанные с самогоноварением; таких мужчин, для сравнения, было 25,3%. Учеватов в [Учеватов 1927: 123] отмечает, что 18,1% всех преступников-самогонщиков были безработными.
261
См. [Аронович 1924: 186-187; Гернет 19246: 150-151; Новицкий 1930: 31; Змиев 1929: 50]. Согласно анализу Новицкого, исходя из данных тюремной переписи 1926 года, 48,7% обвиненных в преступлениях, связанных с самогоноварением, были вдовы, 37,9% состояли в браке, только 11,9% были одиноки или разведены.
262
При этом подавляющее большинство лиц, арестованных за самогоноварение, нарушали закон впервые. Согласно [Аронович 1924: 178-179], 78,5% самогонщиков раньше к ответственности не привлекались, только у 6,4% было два или более предыдущих приговоров. Он сравнивает эти данные с данными по кражам и грабежам и отмечает, что 58,5% совершивших кражи и 67,8% грабителей ранее не привлекались, у 17% воров и 13,7% грабителей имелось две или более предыдущих судимости.
263
См. также [Тарновский 1925: 28]. Согласно статистике, женщины чаще всего совершали именно преступления, связанные с самогоноварением. Второй по частоте среди женщин была кража, с уровнями в 25,5% в городах и 21,2% на селе. Согласно официальной статистике, 30% женщин совершали преступления, связанные с самогоноварением, в городах и 69,5% — на селе (для мужчин цифры составляли соответственно 15% и 84%). Данные не отражают разницы в населении между городом и деревней. См. [Статистика осужденных 1927: 90-91].
264
В редакции Уголовного кодекса за 1926 год статьи о самогоноварении были перенесены в общую категорию преступлений против порядка управления а категория экономических преступлений была упразднена.
265
См. также [Гернет 1927б: 158].
266
См. также [Статистика осужденных 1926: xii-xiii]; СОД. 1925. № 2. С. 78.
267
Как правило, подавляющее число детоубийц составляли женщины. По сведениям Гернета, среди осужденных за детоубийство в Российской империи в поздние годы ее существования женщины составляли 100%, в Германии — 100%. во Франции — 95,6%, в Италии — 91,95%. Для сравнения, женщины составляли около 10% от всех преступников Европы (начиная с низких 2%
